— Консул, 901й попадание от 902го! Он уходит за границу! — раздаётся крик в эфире.

Вижу, как в сторону от нас пронёсся Ми-24 и снизился к самой земле. Получилось так, что нам удалось скрыться за складками местности.

— Повезло нам, что оторвались и теперь преимущество на нашей стороне, — сказал я.

— Он в Пакистан летит. Тут недалеко аэродром есть, — воскликнул Петруха.

— Верно. Далбандин, — ответил я.

Ручку управления отклонил на себя, чтобы набрать высоту и доложить о предательстве Евича и Щетова. Только я начал выполнять «горку», как тут же снизился к земле.

Если установлю связь, то это проблемы не решит. Проще всего сейчас развернуться и лететь в Лашкаргах, докладывая, что угоняют вертолёт. Возможно, в воздухе сейчас пара МиГ-23, но они пока поймут, новый Ми-24 уже сядет и его спрячут. За ним давно уже охотятся на Западе.

— Командир, давай докладывать, — громко сказал по внутренней связи Петруха.

— Доложу, и тогда мы себя обнаружим.

У нас всего несколько секунд, чтобы выйти в тактически выгодное положение.

Не собьём его, и новый вертолёт достанется врагу.

— Аппаратуру готовь. Будем сбивать! — сказал я, проверив, включены ли автоматы защиты сети, отвечающие за вооружение.

Дыхание слегка участилось. В горле было не менее сухо, чем в пустыне между двумя горными хребтами на территории Пакистана. Хочется прокашляться, но не выходит.

Ручку управления вертолётом удерживаю отклонённой вперёд, разгоняя Ми-24. Левой рукой «поддерживаю» это поступательное движение взятием рычага шаг-газ. Движения плавные, несмотря на всё напряжение и злость к предателям.

С каждым мгновением кажется, что Евич на своём Ми-24 ускользает от нас. Но не дать ему уйти, теперь является делом чести.

— Аппаратура в работе. Навожусь, — доложил Петруха, пока я выходил под нужный ракурс.

Стрелка на указателе скорости прошла отметку в 260 км/ч. Медленно, но мы сближались с Евичем. Ещё немного и он начнёт маневрировать.

Только я об этом подумал, как Ми-24, начал уходить влево. Снижается и начинает петлять над песчаными барханами.

— Не могу. Выходит из сектора, — кряхтел Петруха, продолжающий наводится на Евича.

— Сейчас накроем, — сказал я, отвернув влево.

Снижаюсь к самой земле. Фюзеляж уже практически «едет» по золотистой поверхности. Воздушный поток от винтов поднимает песок и верблюжью колючку. От напряжения тело потеет со страшной силой.

По нервам бьёт не только сигнал опасной высоты, но и скатывающаяся капля пота по правому виску.

— Командир, вижу его слева. Надо разворачиваться, — подсказал Петруха.

Бросаю взгляд влево и вижу, как Евич продолжает следовать вглубь пакистанской территории. Впереди ещё одна горная гряда. Если он доберётся туда, то сможет скрыться.

А там и передаст вертолёт противнику. И даже нет смысла гадать какому. Нас же с Петрухой ожидает разбирательство.

— Сейчас, — сказал я по внутренней связи. — Внимание! Манёвр!

Ручку отклонил влево, облетая небольшой каменистый холм. Крен заложил такой, что практически лёг на правую часть остекления блистера. Хорошо, что пристёгнут.

Вышел напрямую. Правый борт вертолёта Евича прямо по курсу.

— Цель в зоне! Дальность 5, — доложил Петруха.

Уловка сработала. Использовали складки местности, чтобы скрыться из виду. Теперь быстро навестись и пустить ракету. Да и самому не попасть под обстрел.

— По готовности пуск.

Звук готовности ракеты оглушает. Сейчас у Петрухи на экране прибора должна загореться команда на разрешение пуска, и он нажмёт нужную кнопку. Медлить нельзя. Счёт идёт даже не на секунды.

— В зоне! В зоне держу. Готов! Пуск.

Ракета сорвалась с направляющей. Два витка и вот она уже почти достигла цели. В последний момент Евич заметил приближающуюся ракету, но было уже поздно.

— Попал! Есть… — закричал Петруха, но более я ничего уже не слышал.

Время будто остановилось. Краем глаза я увидел среди каменистых валунов фигуру в тёмном одеянии. В то же самое мгновение она исчезла в облаке белого дыма. А к вертолёту устремилась тёмная точка.

Всё что я успел, так это взять ручку управления на себя и набрать хоть какую-то высоту.

И тут же вертолёт затрясло. Мощный удар в левый борт. Затем ещё один. Голова закружилась. В кабине дым и сквозь него мигают какие-то огни.

— Отказ основной гидросистемы. Отказ правого двигателя, — доносится эхом голос печально известной РИты.

— Командир… — словно через толщу воды пробивается голос Петрухи.

Машинально стараюсь что-то сделать с вертолётом. Остановить вращение, сбалансировать его, найти глазами авиагоризонт или хоть какой-то из приборов.

Но настолько ужасно звенит в голове, что сфокусироваться невозможно. Как и не стоит больше задерживаться в кабине.

— Прыжок! Прыжок! Прыжок! — прокричал я, но себя уже не слышал.

Правой рукой нащупал рукоятку двери. Потянул на себя и сбросил её. И тут же почувствовал, как меня что-то дёрнуло назад, а в глаза ударил яркий солнечный свет. Ещё несколько секунд и я приземлился, завалившись набок. Ноги моментально загудели, и их пронзила невыносимая боль.

Щекой почувствовал что-то раскалённое и сыпучее. На губах появился песок, а сверху меня накрыло большим «покрывалом». Купол парашюта приземлился аккурат на меня.

Ещё мгновение и я услышал недалеко от себя грохот и взрыв. Земля слегка затряслась, а песок рядом со мной съехал вниз. Прошло несколько секунд, прежде чем я полностью отошёл от вынужденного покидания вертолёта.

Скинув с себя купол парашюта, осмотрелся по сторонам. Пока ещё не особо осознаю местоположение, но это уже точно не Афганистан.