Но этот ребёнок был первым, кто родился из любви, а не из чувства долга. И какой бы крошечной и невинной она ни была, её окружала мощная аура силы, настолько чистая, что её видно только благодаря лёгкому мерцанию.

— Я впервые вижу нейтральную ауру, — сказал он сдавленным голосом. — Я знаю, что она характерна для детей, рождённых от падшего ангела и Небесного ангела, но к тому времени, когда я их вижу, их ауры темнеют от зла.

— С тех пор как я потеряла статус Мемитима, я вообще редко вижу ауры. — Идесс с задумчивой улыбкой провела пальцем по вьющейся пряди волос. — Небеса посылают ей молоко.

Он вскинул голову.

— Что?

— Только до тех пор, пока не вернётся Лиллиана. — Идесс указала на пакет с подгузниками на скамейке. — Там молочная смесь, пока не прибудет молоко.

— Нет, — прорычал он. — Мне ничего не нужно от Небес.

— Отец, очень важно, чтобы она немедленно приняла ангельское молоко, особенно если она здесь, в Шеул-Гра. Ей нужна защита от зла.

— Я сказал «нет»! — Малыш пошевелился, и он понизил голос. — Я им не доверяю.

Эти ублюдки не стали бы посылать Азаготу ничего, если бы за это не была назначена цена или если бы это не отвечало их целям. А у них всегда были свои цели. Они вполне способны отравить молоко или добавить в него какое-нибудь заклинание.

— Ты бы предпочёл, чтобы её аура потемнела к тому времени, когда ей исполнится две недели? — Идесс повысила голос, но, когда собралось больше людей, понизила его и придвинулась ближе. — Отец, я понимаю. Я действительно понимаю. Ангелы испортили много жизней. Но и зло, исходящее из Шеула, тоже. Посмотри, что оно сделало с тобой, а ведь тебе было сотни лет, ты был закалён в битвах, и у тебя была миссия, когда ты сюда спустился. Какие шансы есть у совершенно невинного человека, которому не сделали прививку от разрушительного действия злобы? — Азагот посмотрел на хрупкую жизнь в своих руках и, по сути, просто окунулся в озера чистоты, которыми были её глаза.

Его сердце забилось сильнее, когда она, моргая, посмотрела на него, такая доверчивая, такая неосведомлённая о суматохе, творящейся вокруг.

Наклонив голову, он прижался щекой к её щеке. Его мир сузился и сфокусировался, полностью сосредоточившись на ней. К рошечные пальчики коснулись его губ и подбородка, прежде чем обхватить его большой палец. Она прильнула к нему, а он к ней. Он так сильно в ней нуждался, но она нуждалась в нём ещё больше.

В течение нескольких месяцев Лиллиана защищала это маленькое чудо, и теперь настала его очередь. И впервые он понял, что защищать её значит нечто большее, чем просто оберегать от физической опасности. Это также означало уберечь её от духовной опасности. Идесс права. Он ненавидел это, но то, что она говорила, имело смысл. Поскольку она продукт союза добра и зла, не потребуется много усилий, чтобы изменить расположение ребёнка в ту или иную сторону. Учитывая её близость к злу на столь раннем этапе развития, а также отсутствие божественного влияния матери или естественной защиты в виде ангельского молока, у его маленькой дочери не было ни единого шанса.

— Хорошо, — сказал он. — Но я хочу, чтобы Сайфер проверял всё, что посылают Небеса.

На самом деле, с этого момента он хотел, чтобы Сайфер проверял всё и вся.

Ничто и никогда больше не приблизится к его семье.

Ривер ненавидел собрания. Любые собрания. Особенно на Небесах.

К счастью, его приглашали не на многие, потому что почти всех возмущало, что он когда-то был опозорен. Непадший ангел-неудачник. А теперь он был самым могущественным Небесным ангелом в мире, за исключением Метатрона, хотя большая часть силы и авторитета дяди Мета проистекала из его статуса Уст Бога.

Но это собрание была особенным, и на этот раз он был рад, что его не оставили в стороне. Чем выше уровень собрания, тем выше ставки и тем больше Ривер хотел быть в курсе событий. Не существовало более высокого уровня, чем Совет орденов. Совет, состоявший из трёх представителей от каждого из двенадцати Орденов, начал новое заседание с Метатрона на одном конце стола, присутствовавшего не в составе делегации архангелов, а в качестве Божьего свидетеля.

Как единственный Радиант в собственном ангельском ордене, Ривер сидел на противоположном конце стола. Это была роскошная комната, полная самых могущественных существ во Вселенной. Это демонстрация крыльев, в которых каждый зарился на крылья другого, потому что они были больше, блестящее или красивее. И это было демонстрацией того, кто есть кто в мире ангелов.

Если когда-нибудь понадобится уничтожить Ривера или Ревенанта, Совет Орденов, объединив силы, сможет это сделать. Собрания Совета орденов заставлял Ривера нервничать.

Он оглядел сидящих за столом, пытаясь разглядеть каждого, кто сидел там, в официальных белых одеждах, цвета, отделки которых указывали на ордена.

Красный — для херувимов, синий — для воинов, жёлтый — для эонов. Мантия Метатрона была расшита всеми цветами всех орденов, включая золотой орден Ривера.

Суровые лица смотрели на него в ответ, и он гадал, кто заговорит первым.

Наконец, Джофиил, старший монарх и лучший друг Метатрона, заговорил, его безупречные глаза были серьёзны.

— Как многие из вас, возможно, слышали на собраниях вашего Ордена или на срочном собрании Ангельского совета, похоже, что Мрачный Жнец занимался запрещённой деятельностью.

Ч ёрт. Ривер надеялся, что новость ещё не просочилась наружу. Чем меньше Небеса будут знать о ситуации в Шеул-Гра, тем лучше.

Мюриэль, вторая леди Ордена Доминионов, постучала украшенными драгоценными камнями ногтями по столу.

— Один из наших надёжных источников утверждает, что его пара, Лиллиана, была похищена и удерживается с целью получения выкупа.

Поднялся ропот, который затих, когда заговорил Камаэль, Первый из Ордена Сил.

— Наши источники говорят то же самое.

Барбиэль, добродетель, которого Ривер плохо знал, закрыл книгу, которую листал.

— Кто может быть настолько глуп?

— Падший ангел, Молох, — сказала Мюриэль, потянувшись к одной из ваз с фруктами и протыкая яблоко ногтем.

— Он мстит за смерть Баэля? — спросил Барбиэль, и Ривер понял, что этот идиот ничего не знал об общей душе Баэля и Молока. Или о том факте, что Баэля убил Сайфер, а не Азагот. Хотя это было не из-за недостатка стараний со стороны Азагота.

— Нет, — Камаэль неловко поёрзал на стуле, его блестящие кремовые крылья взъерошились на оранжевой оторочке мантии. — Молох угрожает убить Лиллиану и её нерождённого ребёнка, если Азагот не освободит Сатану.

В комнате воцарилась тишина. Камаэль отвёл взгляд, вечный позор его Ордена тяжёлым грузом лежал не только на его плечах, но и на плечах его товарищей, сидевших по обе стороны от него. Сатана принадлежал к Ордену Сил, и почти половина ангелов, переметнувшихся вместе с ним, также принадлежали к этому ордену.

Внезапно комната взорвалась проклятиями и вопросами, пока люди не вскочили на ноги, крича друг на друга. Ривер был почти уверен, что серафимы и князи вот-вот начнут драку.

— Тихо! — Джофиил стукнул кулаком по столу. Фрукты выпрыгнули из вазы и покатились по столу, сверкая яркими красками, которые можно увидеть только на Небесах. — Мы здесь для того, чтобы принять решение о дальнейших действиях, а не для того, чтобы разрывать друг друга на части. — Ривер бросил на Джо благодарный взгляд. Как и у Метатрона, у Джофиила была голова на плечах и редкая способность отбросить личные предубеждения при рассмотрении проблемы. В отличие от почти всех остальных в комнате. Включая Ривера. Джофиил прочистил горло в повисшей тишине. — Пока что нам известно, что Лиллиана находится под стражей у Молоха, а Азагот нарушил свой контракт, выпустив души демонов прямо из Чистилища. И это было не в первый раз.

Теперь все потрясённые взгляды обратились к нему. Камаэль, казалось, почувствовал облегчение от того, что на него перестали давить.