Она вздрогнула. Лиллиана могла вынести любые пытки, которым её подвергали… Она и раньше страдала от рук чудовища. Но не могла вынести мысли о страданиях своего ребёнка, и не была уверена, как долго он сможет оставаться в безопасности в её утробе. Конечно, выбора не было. Но это не означало, что она не могла повторять снова и снова:

— Оставайся внутри, малыш. Оставайся внутри, там, где безопасно.

Твисти дёрнул за цепь и швырнул её на середину комнаты… прямо в толпу демонов и падших ангелов, у всех у них были отвратительные свежие раны. Некоторые рычали на неё так, словно это она виновата в том, что у них не хватало конечностей, в то время как другие ухмылялись или показывали свои раздвоенные языки в непристойных жестах. Боже, как же ей хотелось уснуть. Во сне она была счастлива. В безопасности. И там может быть Азагот. Или Малефисента. Поначалу Лиллиана была поражена, увидев Мэл, мелькающую на периферии её снов. Затем вспомнила, как Кара упоминала, что связанные церберы могут общаться через сны, и хотя Мэл никогда не дарила Лиллиане поцелуй адской гончей, чтобы создать эту связь, Лиллиана чувствовала связь со зверем. Помимо мистических связей, Лиллиана пыталась приблизиться к Мэл во снах, и Мэл явно хотела добраться до Лиллианы, но между ними словно было силовое поле толщиной в сотню ярдов. Возможно, им мешало общаться во сне отсутствие настоящей связи, или, может быть, способности Малефисенты были недостаточно сильны, чтобы достучаться до Лиллианы. Это имело бы смысл, учитывая, что её маленький рост и отсутствие физической и сверхъестественной силы сделали её изгоем среди себе подобных. Кара сказала, что если бы не она и не безопасность острова Ареса, церберы давным-давно разорвали бы Мэл на куски.

Твисти опустил лапу Лиллиане на затылок и повалил её на землю, где пристегнул цепью к водосточной решётке, из которой уже сочилась кровь раненых демонов. Ужас усилился, когда толпа расступилась и попятилась назад, и она поняла, что приближается Молох.

— Твоя пара был плохим мальчиком, — Гротескно искажённая архитектура помещения, напоминающая обугленный череп, который растянут и деформирован, превращала голос Молоха в отдельную устрашающую сущность. Но это было ничто по сравнению с видом крупного самца, с трёхфутовых рогов которого на лысую голову капала кровь. Его доспехи, такие же гротескные и скелетообразные, как и архитектура зала, блестели от брызг крови, а трещины в перчатках были забиты кусочками плоти и волосами.

Лиллиану охватил такой первобытный страх, что она забыла, как дышать. Вдох. Вдох. Вдох, чёрт возьми! Каким-то образом она не упала в обморок и не обмочилась. Каким-то образом она подняла голову и с вызовом встретила взгляд черных глаз Молоха.

— Недостаточно плохим. Ты всё ещё жив.

Она заплатила за это ударом слева, который отбросил её назад с такой силой, что плечи чуть не вывихнулись, когда цепь дёрнула её тело. Радуясь боли, пульсирующей в запястьях, плечах и челюсти, потому что та прогнала ужас, Лиллиана приготовилась к следующему удару.

— Я, чёрт возьми, говорил, чтобы он не делал глупостей. И что же он делает? Он пытается сделать что-нибудь глупое. — Молох выпалил несколько проклятий на шеульском. — Он и его дружки-всадники убили тысячи моих людей.

Лиллиане было тяжело переживать из-за этого. Тем не менее, она выразила свои самые неискренние соболезнования.

— Мне очень жаль.

За это она получила ещё один удар слева и последующую пульсирующую боль в щеке, сравнимую с первой.

— Ты пожалеешь. — Безумие в его глазах немного поутихло, что, как она поняла, означало, что половина души Молока имела большее влияние, чем Баэля. Оба они были опасны по-разному, но она предпочитала иметь дело с немного более уравновешенной личностью Молока. — Азагот будет жалеть ещё больше. Небеса не обрадуются тому, что он сделал.

Она фыркнула.

— Не думаю, что Небесам будет дело до того, что он прикончил какую-то злобную мразь.

Флейл с важным видом стояла рядом с Молохом в сапогах до бёдер, её комбинезон из тонкой сетки открывал практически всё.

— Я думаю, им будет небезразлично, что он вернул души десяткам тысяч демонов, чтобы это сделать.

— Он… вернул им души? — Лиллиана не смогла скрыть своего потрясения. Или своего недоверия. Азагот обладал абсолютной властью отправлять души демонов на реинкарнацию, но не мог придать душам телесную форму, а также не мог наделить способностью, завладевать физическими телами, в которых уже обитала душа. — Он не мог. У него нет такой власти.

— Очевидно, с помощью Апостола Склепа такая власть у него есть, — сказал Молох.

Лиллиана хотела возразить, что он мог использовать Апостола Склепа для чего угодно, не говоря уже о запрещённом ритуале, но знала, на что способен Азагот, чтобы получить желаемое. На данный момент её единственной задачей было собрать как можно больше информации на случай, если она снова сможет связаться со своей парой во сне.

— Откуда ты это знаешь? — спросила она. — Твой шпион в Шеул-Гра?

Молох внезапно и яростно опустился на корточки и схватил её за горло, его покрытые металлом пальцы больно впились в кожу.

— Я поймал нескольких. — Он обнажил зубы, струйки слюны потянулись от его верхней челюсти к нижней, а зловонное дыхание обжигало глаза. — Твоя пара освободил тысячи душ из Шеул-Гра, приказав убивать и завладевать телами, прежде чем проникнуть в мою крепость, захватить меня и спасти тебя. Я сказал ему, чтобы он не связывался со мной. Я предупреждал его.

— Я пыталась сказать тебе, Лиллиана, — сказала Флейл странно мягким голосом. — Тебе следовало связаться с Азаготом.

Всё ещё находясь в хватке Молоха, Лиллиана пыталась глотнуть воздуха.

— Это не имело бы значения, — выдохнула она, обхватив живот руками, словно защищаясь. — Он не собирается освобождать Сатану. Он не даст тебе желаемого.

— О, но даст, — начал Молох, и его голос был шелковистым, как тёплая кровь. — Особенно если я начну отсылать тебя обратно. — Отпустив её, он вытащил из ножен на бедре опасный зазубренный клинок. Первобытный страх вернулся. — По частям.

Хокин не хотел этого делать.

Из всех новостей, которые он сообщал за свою жизнь, эта была самой ужасной. Его отцу уже был нанесён удар, когда они узнали, что его армия демонов с возрождёнными душами не смогла захватить ни одну из крепостей Молоха. Азагот также должен был знать, что Хокин не только сдал его Риверу, но и впустил его в Шеул-Гра. Как ни странно, его отец ещё даже не упоминал об этом. Можно было бы подумать, что это хорошая новость: Азагот не превратился в ядерный объект. Круто.

Это было бы неправильно.

Когда Азагот не выходил из себя, это было чертовски страшно. Когда Хокин приблизился, из командного пункта по коридору донеслись громкие голоса. Какой дерьмовый день. И он должен был стать хуже. Два удара подряд. А теперь нокаутирующий удар.

Сделав глубокий вдох, Хокин поправил спортивную сумку на плече и вошёл в командный центр Азагота. Это место напоминало зоопарк, битком набитый проверенными союзниками, шпионами, наёмными убийцами и парой приспешников Молоха, которые не подозревали о том, что Азагот знал, что они враги. Им предоставляли информацию, которую Азагот и Арес хотели получить. В центре комнаты, нависая над картой Шеул-Гра, стоял Азагот.

В комнате, полной гигантских людей и легенд, он выделялся изменённым обликом своего зверя: рога загибались за голову, глаза горели адским огнём, а кожа была тёмно-кроваво-красной. Хокин почувствовал, как взгляд Азагота устремился на него, и обжигающий жар, подобно лазерному лучу, ударил в то место, куда попал. Хок знал, что лучше не смотреть ему прямо в глаза.

— Мне нужно поговорить с моим отцом, — рявкнул Хокин. — Всем выйти.

Несколько мгновений никто не двигался. Некоторые посмотрели на Азагота, ожидая указаний, но когда он просто продолжал таращиться на Хокина, поспешно выскочили через многочисленные дверные проёмы. Огонь в глазах Азагота разгорелся ещё ярче. Ярче и крупнее, языки пламени почти лизали его брови. По крайней мере, он убавил огонь, позволив Хокину смотреть на него. Не то чтобы он этого хотел.