— Ваша спина, милорд. Она дымится.

Азагот призвал зеркало в воздух позади себя, и когда оглянулся через плечо, у него перехватило дыхание. Струйки дыма поднимались вверх от замысловатого символа, выжженного на коже верхней части спины и плеч. Меч — его меч, понял он — скользнул по его позвоночнику, его заострённый конец достиг поясницы. Между плечами два крыла образовывали изящные арки по обе стороны от рукояти. Каждое перо на каждом крыле было украшено изысканными деталями, но два пера выделялись впечатляющим блеском. На правом крыле основное перо было из сверкающего золота. На левом крыле основное перо было из сверкающего серебра. Перья Ривера и Ревенанта.

С работало. Чёрт возьми, сработало! Никто никогда не делал того, что он только что попытался — и чего добился. Не было ни плана, ни тестирования. Просто было много исследований подобных заклинаний. Он мог бы покончить с собой из-за того, что сделал, или мог бы сжечь все силы. Он потребовал, чтобы ему воздали по заслугам. С таким же успехом его могли привлечь к ответственности и четвертовать. Теперь, нужно проверить результаты.

Одежда. Одежда была бы кстати. И вот она. Одежда, которую он надел, чтобы спуститься сюда. За исключением того, что она выглядела так, будто он надевал её во время апокалипсиса. Его кожаные штаны были выцветшими и в пятнах крови, которые, должно быть, принадлежали ему. Его рубашка была порвана, пояс с мечом потрёпан, перчатки были такими же грязными, как и брюки. Он пожелал, чтобы они были чистыми и новыми. Ничего не произошло. Он попробовал ещё раз. Попробовал переодеться в другую одежду. Ничего. Он не мог раздобыть ни джинсов, ни футболки, ни костюма, ни чёртовой майки. Получалось лишь раздеться догола. Похоже, его новые способности были сопряжены с какими — то странными ограничениями. Это апокалиптический шик. Теперь нужно было подумать, что можно сделать. Он повернулся к Сарнату.

— Пора выполнить мою часть сделки, которую я заключил с твоим братом.

— Ты собираешься освободить меня, да?

— На это я согласился, когда он помог мне освободить остальных.

Он призвал струйку, которая казалась бесконечным источником самой шелковистой, самой чистой, самой тёмной силы. Она растеклась по его телу, как наркотик, и он инстинктивно понял, как её использовать. Ему просто нужно подумать об этом, а затем вложить силу в эту мысль. Именно так он вызвал зеркало. Его одежда, казалось, была подключена к отдельной цепи, с которой он поиграет позже. Прямо сейчас он хотел превратить Сарната в материальное существо в царстве демонов, но без использования реинкарнации или наделения его физическим телом. По сути, он хотел уничтожить Сарната — Апостол Склепа уничтожен. Остались только его доспехи, оружие и одежда.

Дерьмо. Ему придётся поработать над этим. Никогда ещё не было так просто уничтожить душу. Не то чтобы его это волновало. Этот парень был таким злым, что практически сбежал с пятого круга. Он был бы ценным союзником, но безжалостным врагом. Однако у него был отличный вкус в выборе одежды, и Азагот подобрал с земли пыльник, застёжки которого звякнули. Капюшон мог пригодиться.

Демоны придвинулись ближе, и ему надоело терять время. Ему нужно разобраться с этим дерьмом. Он нацелился на ближайшего демона, Кромсателя душ, чья морда застыла в вечной ухмылке. Демон хрюкнул и отшатнулся назад. На мгновение показалось, что его вот-вот стошнит, а затем его облик замерцал, как гаснущая лампочка. Он поднял когтистые руки и уставился на то, как его тело становится полностью прозрачным. Ч ёрт возьми, да. Азагот не смог остановить стремительный успех, которым гордился бы Джорни. Возможно, сейчас Кромсатель душ и призрачная фигура здесь, в Чистилище, но в мире демонов и людей он был бы материален.

Азагот повторил попытку, на этот раз с группой из десяти демонов. Затем с сотней. С тысячей. После ста тысяч он решил, что можно приступать.

— Послушайте меня. — Его голос проникал на все уровни, в каждый уголок и в каждую пещеру Чистилища. Он ощущал присутствие миллиардов душ, настроенных на то, что он собирался сказать. — Стены между мирами вот-вот рухнут. — Над головой клубились грозовые тучи, и между ними сверкали молнии. — Я придаю вам облики, чтобы вы могли снова жить в Шеуле. Отомстите тем, кто отправил вас сюда. Найдите товарищей, которых оставили. Убивайте. Ешьте. Делайте всё, что желает ваше порочное «я». — Повсюду вокруг извергались вулканы, лава выстреливала в облака и поджигала их. — Но сначала вы уничтожите армии Молоха.

Расправив крылья, он наполнил энергией каждую клеточку своего тела и подключился к барьеру между мирами. Он поднял косу над головой, призывая вечный адский огонь, который питал Шеул-Г ра, и его жар воспламенял кровь в жилах, как бензин. Мир содрогнулся. Мощные хлопки разрывали воздух, когда трещины в структуре королевства расширились, трещины, которые образовались недавно. Разрывы, которые Азагот запретил Гадесу чинить. Ещё до того, как Молох похитил Лиллиану, Азагот знал, что грядёт нечто грандиозное. К чему ему нужно было подготовиться. Он предполагал, что готовится к апокалипсису. Но не к Апокалипсису, поскольку он не освободил С атану. Но это обычный, каждодневный апокалипсис, который, казалось, случался часто.

Земля задрожала, когда в мерцающих барьерах начали образовываться трещины толщиной с волос, видимые только ему. По всему миру прокатились взрывы, заглушая испуганные крики демонов.

— Принимайте облик! — скомандовал он, когда барьер начал разрушаться. — И уничтожьте Молоха! — Барьер разлетелся вдребезги, как зеркальное стекло, открывая новый мир скалистых, почерневших гор и обширных долин, обрамлённых тёмным небом и бурлящим, извивающимся, багровым заревом на горизонте.

Азагот обнаружил, что стоит на подъёмном мосту замка, над которым развевается флаг Молоха, именно там, где он и хотел быть. Демоны толпились, создавая оборону, готовясь к битве. Они не знали, что битва уже началась. Он взмыл в небо, чтобы осмотреть местность. Насколько хватало глаз, независимо от того, как высоко он поднимался, миллиарды демонов были вовлечены в кровавую, жестокую битву. Его армия надвигалась на город волной, которая должна была прибыть через несколько минут. Горгульи, которые веками стояли в виде статуй в его военной комнате, взмыли высоко в небо, а затем резко упали вниз, чтобы скользнуть по верхушке дальней стены по периметру. Лучники Молоха не могли избежать того, что их десятками сбрасывали со стен. Азагот был свободен, и Рай, и Ад скоро узнают, что это значит.

Что-то происходило.

Лиллиана не знала точно, что именно, но в воздухе витало электрическое напряжение, такое сильное, что она ощущала его металлический привкус на языке. Она наблюдала, прикованная к трону из черепов, как демоны ворвались в главный зал Молоха, звеня доспехами и сверкая оружием в мерцающем свете огромного очага. Серокожий демон-носорог едва не задел её булавой, проходя мимо, и она пожалела, что не может испепелить его взглядом. Она также хотела, чтобы её взгляд был лазерным лучом, который мог бы разнести ему череп. Она бы прокляла их всех за то, что они с ней сделали. С Джорни и Мэддоксом. С Фантомом. С её дочерью, которая не должна была остаться без матери.

Она никогда по-настоящему не ценила связь между матерью и ребёнком, но теперь поняла. Боль от такого расставания сильнее всего, что ей приходилось испытывать. Она выходила далеко за рамки физической боли от набухшей груди или ощущения пустоты в животе. Лиллиана даже не знала, всё ли в порядке с ребёнком. Флейл могла солгать.

Кто-то закричал, и она заставила себя на время забыть о своём горе. Скоро придёт время для отчаяния.

Демоны столпились у дверей, но часть из них расступилась, освобождая Флейл путь в дальнюю часть большого зала. Она выглядела готовой к битве: её чёрные как смоль волосы были собраны в хвост, а тело защищала какая-то гибкая чёрная кожаная броня, которая, без сомнения, была намного прочнее, чем казалась. У падших ангелов была привычка изготавливать доспехи из шкур демонов, что давало им различные особые защиты в зависимости от вида демона, которому не повезло лишиться своей шкуры.