Красные светящиеся глаза наблюдали за ней из глубины какого-то растения со щупальцами, и Лиллиана не смогла сдержать возглас.

Цербер.

Она не могла сказать, была ли это Малифисента или нет, но, похоже, она на её стороне, и Лиллиана воспользовалась этим. Пока Флейл пыталась встать, Лиллиана набросилась на неё. Флейл нанесла удар своим обрубком, попав Лиллиане в лицо. Удар раздробил кости на щеке, и Лиллиана чуть не потеряла сознание от боли. Каким-то образом ей удалось не упасть на землю, как мешок с картошкой, и она ответила ударом, взмахнув цепью по дуге, которая сбила падшую ангельскую сучку с ног.

Если Флейл вернётся, Лиллиана поймёт, что она мертва. Без своих сил она была просто букашкой, а Флейл — уничтожителем букашек. Она прыгнула на Флейл, сильно ударившись плечом о землю, но ей удалось обмотать цепь вокруг шеи Флейл и натянуть.

Флейл зарычала, и тогда Лиллиана почувствовала силу падшего ангела. Всё внутри неё горело, и она закричала, когда изо рта и носа у неё повалил дым. Вслепую она потянулась за ауриалом, который с грохотом упал на тропинку. Она нашла кинжал одновременно с Флейл, и они боролись, Лиллиана чувствовала, как лезвие глубоко вонзается в ладонь. К счастью, огонь внутри неё погас, но она устала, ей было больно, и у неё двоилось в глазах. А может, и троилось.

— Сучка! — закричала она, собрав все силы и отчаяние, чтобы вырвать оружие из рук Флейл.

Получилось!

Она не колебалась. С решительным криком она вонзила ауриал в горло Флейл и изо всех сил толкнула вверх. Глаза Флейл расширились от удивления, и она ахнула, кровь потекла у неё по губам. На её губах появилась едва заметная улыбка.

— Молодец, — сказала она болезненным шёпотом.

— Чего бы это ни стоило, — сказала Лиллиана, — мне это не нравится.

— Это нормально… если… тебе это немного нравится. — Флейл дышала прерывисто, и её тело начало сереть. — Я… облажалась… с Сайфером.

Верно.

— Ладно, мне это немного нравится.

Флейл болезненно закашлялась, свет в её глазах померк и, наконец, погас. Если бы Лиллиана была беременна, она бы увидела, как душа Флейл покидает тело, а гриминионис забирает её к Азаготу. Тогда ей почти стало жаль Флейл, потому что Азагот не собирался проявлять милосердие.

Она вытащила окровавленный кинжал из тела Флейл и в изнеможении упала на спину.

Внезапно её лицо обдало языком, а ноздри обожгло зловонное дыхание цербера.

— Мэл, — выдохнула она, зарывшись пальцами в густую шерсть зверя. — Я так рада тебя видеть.

Мэл никогда не была слишком ласковой, и даже сейчас она отступила на несколько шагов и стояла, слегка виляя хвостом.

Покрытая синяками, окровавленная и испытывающая мучительную боль, Лиллиана обдумывала свой следующий шаг. Сначала ей нужно избавиться от туники из крапивы, которая выдавала в ней пленницу. Доспехи Флейл вполне подошли бы в качестве замены, а с плащом с капюшоном Лиллиана, возможно, даже смогла бы выбраться из замка.

И, вероятно, погибнет в бою.

Но обо всём по порядку.

Как можно быстрее, насколько позволяли раны, она сняла одежду с Флейл и надела леггинсы и спортивный бюстгальтер, которые были немного тесны, но это оказалось к лучшему, так как давило на раны. Доспехи идеально подошли. Даже ботинки сели хорошо.

— Ладно, — сказала она Мэл, убирая ауриал в кобуру на пояснице, — давай выбираться отсюда. Я понятия не имею, куда мы направляемся, но мы доберёмся туда или умрём, пытаясь.

Азагот никогда лично не видел разрушений, причиняемых торнадо F5. Но теперь он увидел, на что способен циклон, который определённо относится к шкале П А — полный абзац. Перо Левиафана на спине затрепетало, словно говоря: «Не за что».

Он стоял на крыше самой высокой из башен Молоха, расправив крылья, с его звериного тела капала кровь, и смотрел на разрушения, которые он сотворил. Чудовищный торнадо шириной в пять миль, в который он превратился, проложил себе путь через силы Молоха, засасывая тела и измельчая их, как гигантский блендер. Так чертовски круто. Эпично круто, как сказал бы Джорни. Джорни, который больше никогда ничего не скажет, благодаря Молоху.

— Молох! — закричал он во всю мощь своего голоса, и тот прогремел по долине, заглушив даже звуки битвы. — Встреться со мной, трус!

Зловещий поток жара опалил крылья Азагота, и он развернулся, направив на пришельца лазерный луч из сжатого льда. Перо Левиафана затрепетало, наполняясь силой и открывая доступ к ангельскому оружию, которое было губительно для злых существ, как показал мучительный крик Молоха. Это тоже было эпически круто. Как и то, что лазер отрезал Молоху ногу по колено.

— Кто ты? — закричал Молох, взмахнув крыльями, чтобы удержаться в вертикальном положении.

В своём новом, более крупном и усовершенствованном звериной облике Азагот мог бы проглотить Молоха за два укуса. Может быть, за один, если бы сделал вторую ногу такой же, как первая. Терпение. Найди Лиллиану. Мысленно он отослал своего внутреннего демона. Мгновение спустя он стоял перед Молохом, облачённый в обугленную кожу и плащ, с горящей в руке косой.

— Кто я? — спросил он, и его голос доносился из самых глубин ада. — Я смерть, и я пришёл за тобой, придурок.

Молох ахнул, и с его лица сошла вся краска.

— Азагот. Как?.. Как ты?.. Как ты?..

— Азагот взревел от ярости и переместился к нему, схватив ублюдка за горло.

— Где Лиллиана? — прорычал он.

От ужаса глаза Молоха выпучились, но когда он забился в хватке Азагота, ужас отступил, и на его жестоком лице появилась безумная улыбка.

— Она мертва, придурок, — выпалил он. — По-настоящему мертва. Он ухмыльнулся, оставаясь совершенно неподвижным. — Если тебе нравятся фильмы со смертями, я поделюсь с тобой видео.

Он опоздал. Он опоздал, и Лиллиана заплатила за это. Агония разрывала изнутри, смешиваясь с яростью, ненавистью и жаждой разрушения. Азагот потерял самообладание. С криком в сердце и кипящей в жилах кровью он сбросил Молоха с башни и погнался за ним по воздуху, рубя падшего ангела косой, пока тот отчаянно пытался сбежать. Азагот перечислял имена всех, кого убил Молох, вырывая из него по кусочку, отрывая конечности, спину, крылья, пока парень не стал похож на пропитанную кровью, изъеденную молью тряпичную куклу.

Болезненные крики Молоха подпитывали тьму в душе Азагота, и когда израненные крылья падшего ангела перестали его поддерживать, Азагот рассмеялся, когда тот рухнул с неба и разбился о землю. Он приземлился в грязевой жиже, оставшейся после торнадо, и, когда Азагот приземлился рядом, на лице мудака отразился страх. Но когда Азагот поднял косу, чтобы нанести последний удар, Молох снова ухмыльнулся, и волна силы подняла его с земли и мгновенно исцелила.

Сукин сын. Азагот искал источник силы, но это дорого ему обошлось. Молох ударил его оружием боли, мощной волной агонии, которая заставила Азагота содрогнуться до мозга костей. Как он это сделал? Затем он увидел фигуру на холме, облачённую в чёрные как сажа доспехи и капюшон, скрывающий всё, кроме очертаний мужчины. Большого мужчины. И он, казалось, посылал силу на помощь Молоху.

Этого было недостаточно.

Однако этого было достаточно, чтобы вывести Азагота из себя.

С последним яростным рёвом он развернулся и вонзил два призванных кинжала в глаза Молоху.

— Теперь, — сказал он, когда падший ангел закричал и попятился в отчаянной попытке сбежать, — твоя душа принадлежит мне.

Азагот взмахнул косой и снёс Молоху голову с плеч. Она упала в демона МакСлёрри, и душа ублюдка завизжала, превращаясь в дым и исчезая.

Ну, чёрт. Азагот уставился на свою горящую косу и решил, что никогда не будет обезглавливать ею кого-либо, если не хочет уничтожить душу. Он действительно хотел причинять Молоху ужасную боль несколько столетий. Он хотел целыми днями заставлять его расплачиваться за то, что разрушил всё в жизни Азагота.

Он потерял свой мир, свою возлюбленную, своих детей. И как только Небеса заберут его, он, скорее всего, лишится жизни. Не то чтобы это имело значение. Но до тех пор он собирался бесчинствовать. Он собирался уничтожить каждого демона, который сражался за Молоха, и ему было всё равно, что это выпустит миллионы демонических душ в Шеул. Без Шеул-Г ра и его Чистилища души будут свободно бродить, сея хаос во всех уголках Ада. И Азаготу было уже плевать. Равновесие? К чёрту его. К чёрту всех. Его пара была мертва, а он был монстром.