— Это была модернизация, — сказал он. — Вряд ли есть из-за чего переживать. И я действительно попросил юристов-демонов просмотреть мой контракт. Они считают, что раздел о гриминионисах достаточно расплывчат, чтобы позволить некоторую игру. — Небеса достали его этой расплывчатостью, и Азагот решил, что настала его очередь изменить положение в свою пользу. — Ты должен знать, что я буду бороться с любыми попытками Небес уличить меня в нарушении контракта.

— Не вешай мне лапшу на уши, Азагот. — Ривер скрестил руки на груди. — То, что ты сделал, незаконно, и ты это знаешь.

Сайфер расставил по карте десятки фигурок мирных жителей, некоторые из них изображали конкретных людей, другие были более общими, и Азагот взял одну фигурку с крыльями, медленно расхаживая у стола напротив Ривера.

— Ты сказал, что пришёл из-за Флейл.

Самодовольный придурок вытащил мобильный телефон, сердито потыкал в него, а затем сунул обратно в карман.

— Я отправил файл по электронной почте.

— Тогда, полагаю, ты уходишь.

— Сразу после того, как ты заверишь меня, что не собираешься освобождать Сатану из тюрьмы, в которую я его посадил.

То, что Ривер обеспокоен, не вызывало сомнений. Он и его близнец Ревенант разозлили самого могущественного, печально известного и затаившего злобу падшего ангела в мире. Конечно, они бы не хотели, чтобы он вышел по УДО на девятьсот с лишним лет раньше срока. Азагот это понимал. Он тоже не фанат Сатаны.

— Я не выпущу его из тюрьмы, — пообещал Азагот.

— И как я могу в это верить, учитывая, что ты уже нарушил контракт, подписанный твоей собственной кровью?

Азагот сжал фигурку так сильно, что её крылышки прокололи кожу на большом пальце.

— Я же говорил, гриминионисы — серая зона.

— А как насчёт части 3, раздела 2, параграфа 1, в котором конкретно говорится, что ты не можешь, используя какие-либо средства или метод, освобождать души из Шеул-Гра, если только они не должны перевоплотиться? Это что, серая зона? Я предупреждал, Азагот. После того, как ты освободил души, чтобы те отправились за Баэлем, я предупредил, чтобы ты больше так не делал. В частности, не устраивать охоту за его близнецом.

Да, Ривер предупреждал его, верно. «Если убьёшь его, всё, что ты знаешь, всё, кем являешься… будет уничтожено».

Вот почему Азагот отдал строгий приказ схватить Молоха, а не убивать его.

— Тебе не стоит беспокоиться о Молохе. — Ривер провёл рукой по карте и сгрёб горсть серебряных игровых фишек. Армия Азагота.

— Но мне нужно беспокоиться о сотнях тысяч душ, которые ты освободил.

Сукин сын. Не было смысла это отрицать. Не было смысла ни в чём, кроме в возвращении Лиллианы.

— Не стоит расстраиваться из-за этого. Большинство погибнет в битве и вернётся в Шеул-Гра.

— Не вешай мне лапшу на уши! — повторил Ривер, его бело-золотые крылья расправились, а тело налилось силой. — Ты нарушил как минимум три правила, и сделал это в огромных масштабах. — Ты освободил души, ты дал им силу изгонять души живых демонов, что, в конечном итоге, дало тебе ещё сто тысяч душ, а затем они завладели физическими телами. То, что ты сделал, выходит за рамки дозволенного.

— И я сделал бы это снова, — прокричал в ответ Азагот, заряжаясь собственной энергией. Ривер мог надрать ему задницу, но Азагот бы хорошенько его отделал, прежде чем это произойдёт. — Это моя жена и ребёнок!

— Я не могу продолжать защищать тебя. — Ривер провёл рукой по карте, начисто стирая её. — Прямо сейчас всё скрыто. Но об этом узнают, и я не знаю, что произойдёт.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Ривер?

Ривер глубоко вздохнул, и его крылья расправились за спиной.

— Я хочу, чтобы ты выиграл битву, и хочу, чтобы ты вернул Лиллиану. Она этого не заслуживает. Никто из вас не заслуживает.

Азагот раздавил ботинком статуэтку из армии Молоха.

— Тогда, возможно, ты смог бы найти своего брата, который бы положил конец всему этому.

— Ну и дела, я об этом не подумал, — сказал Ривер, закатив блестящие голубые глаза. — Не думаю, что ты знаешь, где он может быть?

Будто Азагот не задумывался над этим вопросом.

— Зависит от того, добровольно ли он отказался от своего правления или нет.

— Он этого не делал. Он где-то заточён. Я знаю, что это так.

— Тогда это сужает круг мест, где он может быть. — Азагот щёлкнул пальцем, и все фигурки на полу вернулись на карту.

— Чтобы заманить в ловушку кого-то столь могущественного, как Ревенант, понадобится такой же прочный контейнер, как тот, который ты создал для Сатаны.

— Мало кто может создать что-то подобное. — Азагот кивнул.

— Я знаю. — Он заставил фигурки сражаться, разыграв на столе битву, в которой гарантированно победил. — Но одна из них уже существует. Есть только одна загвоздка.

— Что ты имеешь в виду?

Фигуры адских гончих уничтожили армию скелетов, охранявших северную стену Молоха.

— Пару тысяч лет назад несколько падших ангелов, разозлившихся на Сатану, построили тюрьму, спрятанную внутри храма, но там было несколько препятствий.

— Например?

— Ну, Сатана, во-первых, пронюхал об этом. Но настоящая проблема в том, что это добровольная ловушка. — Увидев удивлённо выгнутые брови Ривера, он продолжил. — Её сила зависит от желания жертвы оказаться внутри.

— Кто бы захотел оказаться внутри неё? — раньше Азагот задавался тем же вопросом. Теперь знал. — Любой, чью пару использовали бы в качестве приманки.

— Ты знаешь, где она находится?

— Внутри храма в регионе Кааскулл. Добраться туда — путешествие, которое многие не переживают, и лишь немногие знают, что он был построен для размещения ловушки. Сама ловушка подобна Небесной бездне.

На самом деле, она была построена с использованием небесных материалов — маленький грязный секрет, который Азагот узнал, когда расспрашивал первых строителей, один из которых всё ещё жил на втором кольце Внутреннего святилища.

— Ты сможешь найти его, только если потребность будет достаточно велика.

— Ревенанту было бы очень нужно, если бы он верил, что его пара находится внутри, — мрачно сказал Ривер. — Я должен найти этот храм.

— Ты не можешь. Ловушка была построена с тайной помощью ангелов. Я не знаю, кого именно. Она была спроектирован таким образом, чтобы ангел мог заманить Сатану внутрь и выйти после его закрытия. Но когда Сатана пронюхал о предназначении храма, присвоил его своему имени.

— А значит, это его собственность, и даже я не могу добраться до неё, — прорычал Ривер. — Чёрт возьми. — Он снова выругался. — Я всё равно должен попытаться.

Азагот пожелал ему удачи. Он посмотрел на свою карту и пересмотрел эту мысль. Он пожелал им всем удачи. Она им понадобится.

Четвёртый всадник Апокалипсиса, легенда, известная друзьям как Танатос, а всем остальным — как Смерть, не был известен своей щедростью или склонностью к милосердию. Не — а. Танатос гордился тем, что был известен как раз противоположной личностью. Падший ангел, висящий в его темнице, мог бы это подтвердить. Этот ублюдок определённо согласился бы с тем, что убийство лучшего друга Танатоса пробудило худшее в Смерти.

Он вытер руки об окровавленную тряпку, поднимаясь по винтовым каменным ступеням в главную резиденцию замка, где жил со своей парой Реган, детьми Логаном и Эмбер и десятками слуг-вампиров. Ещё где-то поблизости бегал цербер размером с бизона, но Танатос не видел Куджо с того самого утра, когда Логан отдавал зверю кусочки колбасы с тарелки во время завтрака.

Тяжёлая деревянная дверь на верхней площадке лестницы распахнулась, когда он потянулся к ручке.

— Привет, братишка. — Лимос, Всадница по имени Голод, отступила в сторону, её сарафан с гавайским принтом развевался на стройных бёдрах. — Р еган сказала, что ты внизу. Я подумала, может, тебе нужна помощь.

Помощь? Ещё чего.

— Меня зовут Смерть. Думаю, я справлюсь.

Вдыхая аппетитный аромат свежевыпеченного хлеба, доносившийся из кухни, он закрыл дверь в подземелье и запер её на ключ. Реган была бы в ярости, если бы кто-нибудь из детей спустился туда. Что-то о том, что они оставляют шрамы на всю жизнь и, возможно, их выгоняют из автомобильных сидений до того, как им разрешат поиграть с железными девами и пыточными стойками.