И все же она была здесь, упоминая о вещах, о которых вежливые люди не упоминают.

Это почти делало ее интересной.

Он откинулся назад и вытянул ноги, так что его ботинки задели ее юбки. Румянец на ее щеках стал ярче, но она встретила его взгляд со спокойным вызовом.

- Вы хотите сказать, что у меня есть ваше разрешение, миссис Девитт? - сказал он. - Заводить интрижки.

- Что вы имеете, сэр, так это мое полное безразличие. Я лишь прошу вас быть осмотрительным, поскольку ваше поведение отражается на моих сестрах и на мне. В сложившихся обстоятельствах у нас итак достаточно проблем.

- Обстоятельствах?

- Серия мелких скандалов в моей семье. И условия вашего... рождения.

- С моим рождением все в порядке, - отрезал он. - Я знаю из достоверных источников, что я появился на свет обычным путем, с большим количеством крови и криками.

Он наклонился вперед и по-детски обрадовался, когда она расправила свои и без того прямые плечи.

- Я думаю, вы хотели сказать, что я незаконнорожденный сын графа-двоеженца, а такие вещи обычно расстраивают людей.

Он снова прижался к спинке сиденья.

- То есть, та часть с «незаконнорожденным сыном». Их всех устраивает «граф-двоеженец».

Ее губы сжались, что было досадно, потому что они были довольно милыми, полными, и находились на довольно красивом широком рте.

- Если вы так считаете, - сказала она.

Но зачем обсуждать его отца? Эта история с любовными связями была гораздо более интригующей.

- Так вы действительно не возражаете, если я заведу любовницу?

- Это в не позиции жены возражать. Мы не являемся образцом верных, любящих супругов, которыми были мои родители, но...

- Верными! Ваши родители. Ха!

Множество эмоций сменяли друг друга на ее лице: Шок? Недоверие? Печаль? Страх? Затем ее черты обрели выражение холодного достоинства, ее поведение напомнило о том, что она внучка герцога.

- Вам не удастся осквернить мою память о браке моих родителей своими низменными взглядами, - сказала она. - Верность была краеугольным камнем их отношений и нашей семьи.

Правда корчилась у него внутри, но он сдерживал ее. Наивная малышка искренне верила, что ее отец был верен ее матери. Ну что ж. Не нужно лишать ее иллюзий. Теперь это уже не имело значения.

- Что касается вашего собственного поведения, мистер Девитт: я не верю, что вы соблюдали обет безбрачия со дня нашей свадьбы, и в любом случае, меня это не волнует. Я уверена, что ваше гордость не пострадает, если я напомню, что вы для меня не более чем незнакомец, который оплачивает счета. За что, повторяю, мы все вам благодарны. Кроме того, я бы предпочла, чтобы вы приставали к женам других мужчин, если это означает, что вы оставите меня в покое.

Превосходно: она не хотела его, он не хотел ее. Наконец-то они пришли к единому мнению. Их первая брачная ночь была ужасной, но необходимой. Его первая брачная ночь была восхитительной. Тогда ему было девятнадцать, и он впервые прикоснулся к женщине, и он был полон энтузиазма. А у Рейчел был некоторый опыт, и она не стеснялась рассказывать ему, что ей нравится и что нужно делать, и они уже были друзьями. Но с этой женой, Кассандрой…

Нет, что сделано, то сделано, и так было лучше всего.

- Это было не лучшее мое представление, - сказал он, и его собственные слова показались ему грубыми и неестественными.

- Я и не подозревала, что за это получаешь очки.

- У нас была обязанность. Я выполнил свой долг как джентльмен, а вы выполнили свой как леди.

- Англия, должно быть, очень гордится нами.

Возможно, ему следовало быть с ней более нежным. Поговорить с ней или что-то в этом роде. Но он был так нежен, как только мог, а разговоры были ловушкой. Они приводили к близости, которая приводила к привязанности, которая приводила к симпатии, которая приводила к неприятностям, а ему не нужны были новые неприятности. Жены других мужчин были лучшими любовницами, потому что они уже знали, чего хотят, и всегда уходили домой к кому-нибудь другому. И она только что дала ему карт-бланш поступать, как ему заблагорассудится. А это означало, что он все-таки мог написать записку леди Ярдли.

Только это казалось неправильным.

Будь проклят Трейфорд и его гнусное двоеженство. Если бы его двоеженство никогда не было обнаружено, если бы его брак с матерью Джошуа не был расторгнут, если бы Джошуа не был лишен наследства - тогда Джошуа стал бы полноправным аристократом со всеми моральными принципами портового кота. Как бы то ни было, отправившись в четырнадцать лет работать в Бирмингем, он завел друзей из среднего класса, женился на женщине из среднего класса и выработал неудобные для среднего класса ценности. Например, как воспитывать собственных детей, гордиться тяжелой работой и хранить верность супруге.

К счастью, экипаж резко остановился, положив конец этой пытке. Экипаж покачнулся, и люди снаружи обменялись криками.

- Забудьте, - пробормотал он. - Я едва ли что-либо помню.

- Вы, наверное, даже не помнит моего имени.

- Конечно, помню. Кларисса, не так ли?

- О, отличная работа, Джосайя.

Дверь открылась, и она позволила изящно помочь себе сойти на дорожку. Джошуа спрыгнул на землю и сердито посмотрел на нее. Проклятая женщина должна прекратить говорить подобные вещи, иначе она понравится ему гораздо больше, чем следовало бы.

- Миссис Девитт, - сказал он. - Вы уедете отсюда завтра.

- Я готова сделать все, что вы попросите, мистер Девитт.

- Хорошо.

- Только если вы не станете просить меня ни о чем, чего я не захочу делать.

С этим поразительным проявлением неподчинения она взбежала по ступенькам его дома и вошла в дверь, не оглянувшись.

ДЖОШУА РАСПЛАТИЛСЯ с кучером и взбежал по ступенькам, вошел в дверь и оказался в вестибюле своего дома, но тут же резко остановился при виде Филби и Томаса, у одного в руках были дурацкие шляпка и зонтик, у другого - зеленая накидка, и оба удивленно таращились на него. Он подошел, чтобы бросить шляпу на столик в прихожей, но...

Он резко остановился, уставившись на стол.

- Что это, черт возьми, такое?

Дворецкий и лакей обменялись взглядами и ничего не ответили. Джошуа обошел вокруг, чтобы рассмотреть инопланетный предмет под другим углом. Он чихнул, и двое слуг подпрыгнули.

В дверях появился Дас.

- Эти яркие, благоухающие предметы называются «цветы», - сказал Дас. - Сосуд, в котором они хранятся, называется «ваза».

- Ваза? Зачем мне вообще владеть такой бесполезной вещью?

Он свирепо посмотрел на дворецкого, который резюмировал ситуацию двумя зловещими словами:

- Миссис... Девитт

Джошуа дернул головку толстого розового цветка - черт его знает, как он называется, - и она весело закачалась. Все это роскошное сооружение достигало добрых двух футов в высоту и было почти таким же широким.

- Это колонизация, Дас. Эта женщина колонизирует мой дом. Ты понимаешь, что это значит?

- Возможно, годы кровопролития, угнетения и эксплуатации?

- Я бы не удивился.

Джошуа повернулся к Филби, который, к счастью, избавился от шляпы, и бросил ему бумаги.

- Отнеси это в кабинет. Ньюэлл тоже здесь?

- Да, сэр. миссис Девитт попросила, чтобы с ним обращались как с гостем.

- Гость? Ха! Если я его увижу, я его уволю. Скажите ему, чтобы он принял меры по возвращению этой женщины домой.

- Вы имеете в виду вашу жену?

- Так точно.

- Миссис Девитт кажется очень обаятельной, - сказал Дас.

- Мы не обсуждаем миссис Девитт.

Джошуа уставился на стол. Цветы. В вазе.

Красиво, но бесполезно и занимает почти все место, за исключением квадратика, занятого серебряным подносом.

На котором лежало письмо. Адресованное ему.

Он не мог сейчас положить туда свою шляпу, поэтому снова надел ее на голову.

- Дас, у нас много работы.