И тогда Кассандра сказала:

- Он застрелился.

Не успела она договорить, как Джошуа сказал:

- Кассандра, нет!

Его руки были твердыми и уверенными на ее плечах, но тон его был необычайно угрожающим, когда он добавил, обращаясь к миссис О'Ди:

- Вы никому об этом не скажете. Никто не должен знать.

Миссис О'Ди кивнула, но мысли ее витали где-то далеко, взгляд был устремлен куда-то, что могла видеть только она.

- Вы когда-нибудь видели лондонский туман? - спросила она. - Чарльз говорил, что у него в голове было именно так. Густой, холодный, тягучий туман заполнил его голову и сдавил сердце и желудок. Он сказал, что ему казалось, будто он никогда больше не увидит сквозь него солнечного света.

Вот, значит, и ответ. Кассандра все еще не до конца понимала, но, вероятно, это был лучший ответ, который она когда-либо получала.

Чарли умер, и папа с мамой развалились на части, каждый по-своему, и их семья тоже распалась. Она ничего не смогла бы поделать.

Джошуа пытался предупредить ее, по-своему. У него было две семьи, и обе они распались, вот почему он не хотел заводить третью. Он заботился о ней, но и ее он бы бросил, и даже ребенок не смог бы удержать их вместе. Блестящий, работоспособный Джошуа: он знал, что ничего не получится, и даже пытаться было пустой тратой времени.

Все было безнадежно и бесполезно, и так было всегда. Она вернется к своей жизни и вернется к тому, с чего начала.

Кассандра встала. Руки Джошуа соскользнули с ее плеч. Она окутала себя вежливостью, как плащом.

- Я прошу прощения за то, что побеспокоила вас, миссис О'Ди. Я благодарю вас за вашу доброту как ко мне, так и к моему отцу. Если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне или моему мужу.

Миссис О'Ди тоже встала и перевела взгляд с одного на другого.

- По крайней мере, замечательно видеть вас двоих вместе. Ваша пара - это единственное, что сделало Чарльза счастливым.

Кассандра не осмеливалась взглянуть на Джошуа. Она чувствовала, что он не смотрит на нее. Миссис О'Ди, не обращая на это внимания, улыбнулась.

- Он сказал, что вы сделаете друг друга счастливыми и дадите друг другу то, что вам действительно нужно. Он был бы рад увидеть, что это, по крайней мере, сбылось.

Еще одна вещь, в которой Кассандра ошиблась. Когда папа просил ее выйти замуж за Джошуа, он хотел, чтобы это было не обузой, а подарком. Папа никогда не хотел, чтобы Кассандра жертвовала счастьем ради своей семьи, а скорее надеялся, что она найдет свое счастье.

О, папа, подумала она. Дорогой, ненаглядный папа. Ты был совершенно прав и в то же время сильно ошибался.

НЕОСУЩЕСТВЛЕННЫЕ НАДЕЖДЫ ЛОРДА ЧАРЛЬЗА на сватовство все еще витали в голове Джошуа, когда их карета снова влилась в поток уличного движения. Впервые с тех пор, как миссис О'Ди взорвала ту самую пороховую бочку, он посмотрел на Кассандру, которая закончила приводить себя в порядок и слабо улыбнулась.

Он должен сказать ей, что может смотреть на нее весь день. Что она действительно принесла ему счастье. Что она сделала его сильнее и спокойнее, а он был полным идиотом.

Лорд Чарльз хотел, как лучше, бедный, сломленный человек, потерявшийся в тумане и все время улыбающийся.

- Не улыбайся мне, если ты притворяешься, - огрызнулся он. - Тебе не обязательно все скрывать за чертовой улыбкой.

Улыбка исчезла с ее лица.

- Я улыбнулась тебе, потому что, глядя на тебя, мне хочется улыбаться. За исключением тех случаев, когда мне хочется придушить тебя, дать пощечину, поцеловать или сделать все это сразу. Я могу улыбаться тебе и все равно расстраиваться из-за других, потому что я способна чувствовать больше, чем что-то одно одновременно, и если это для тебя слишком, позволь мне сказать, что мне абсолютно все равно,

Как солдат, она поправила перчатки и расправила плечи и посмотрела на него со своим самым вежливым выражением лица.

- Похоже, у меня все-таки будет время помочь леди Моркамб выбрать новый фарфор. Она колеблется между «Дельфтом» и «Веджвудом». Не будешь ли ты так любезен высадить меня на Бонд-стрит?

Вежливая светская беседа. Это было жестоким и необычным наказанием, и она это знала. Какова была альтернатива? Грубый разговор по душам. Тогда так тому и быть.

- Расскажи мне о своей матери, - попросил он. - Она ушла, она не ушла, она здорова, она нездорова. У тебя есть мать или нет?

- И да, и нет.

Ее взгляд, казалось, призывал его поспорить, поэтому он промолчал.

- Когда Чарли умирал, доктор дал маме что-то, что помогло ей уснуть. С тех пор она принимает это лекарство. Она не всегда знает, что реально, а что нет.

Она вздернула подбородок и уставилась в окно, но он успел заметить блеск в ее глазах. Наконец он понял: леди Чарльз употребляла опиум и замкнулась в своем собственном мире.

- Все это время? - сказал он.

- Время от времени. Я обнаружила, что она принимает меньше, если ей есть чем себя занять. Раньше она интересовалась травами и настойками, поэтому прошлой осенью мы с миссис Гринуэй отремонтировали винокурню, снабдив ее новым оборудованием и книгами рецептов. Теперь она почти каждое утро возится там, придумывая для нас новые напитки. Ее апельсиновое вино с шалфеем... скажем так, интересное. По крайней мере, она проводит в этом мире половину дня.

Она выглядела такой спокойной, как будто у нее не было ничего на уме, кроме выбора фарфора ее тетей, но все же она выворачивалась наизнанку, пытаясь наладить свою семью, и никто из них, казалось, не знал об этом и не заботился об этом.

Он был худшим из всех, потому что знал и заботился о ней, и все равно причинял ей боль, снова и снова. Но почему-то он не мог остановиться, потому что всякий раз, когда ему казалось, что быть с ней хорошо, другая его часть настаивала, что это очень, очень неправильно.

Потом ее лицо стало мягким и ласковым, таким, каким он обычно видел его при свечах. У него подкосились ноги от желания распахнуть дверцу кареты и выпрыгнуть наружу.

- То, что хотел папа, - тихо сказала она. - Для нас.

- Нет. Не питай романтических идей только потому, что этого хотел твой отец.

- Я собиралась сказать, что ничего не знала о его сватовстве. Я думала, что выхожу за тебя замуж только для того, чтобы получить наследство.

- И я сказал ему, что не хочу снова жениться и согласен на брак только формально.

- Вот почему мы согласились вернуться к нашим раздельным жизням.

- Именно так, - отрезал он, раздраженный ею больше, чем когда-либо. - То, что наш постельный спорт в высшей степени удовлетворителен, ничего не значит... - Он замолчал. - Тебя он устраивает?

- У меня нет претензий, но я не считаю нужным это обсуждать. Господи, о чем только думал папа? Я замужем за мужчиной, который обсуждает самые неподобающие вещи.

- А я женат на женщине, которая больше заботится о приличиях, чем о том, чтобы выразить свои собственные потребности.

- Я замужем за мужчиной, настолько увлеченным самовыражением, что его не волнует, расстраивает ли он других.

- Я женат на женщине, настолько озабоченной тем, чтобы не расстраивать других, что делает себя несчастной.

- Мужчина, который научился только убегать от потерь.

- Женщина, которая так и не научилась бороться за то, что принадлежит ей.

Экипаж ухнул в яму, и они едва не столкнулись носами. Они осознали, что наклонялись друг к другу через все пространство экипажа. Они снова сели на свои места.

- Ты снова несешь полную чушь, - сказала она.

- Как и ты. Хорошо, что это почти закончилось, не так ли?

- Вполне.

Он нахмурился. Она хмуро смотрела на него. Он скрестил руки на груди, чтобы не усадить ее к себе на колени, не задрать ей юбки и не заставить ее прижаться к нему, пока он прижимается к ней.

- Ты сказал, что приедешь в Санн-парк, - сказала она в тишине.

- Когда тебе понадобится, чтобы я тебя оплодотворил?