Она отложила в сторону носовой платок, потому что только делала вид, что вышивает, и встала, чтобы поприветствовать его. На самом деле, это было то же самое, что принимать гостей утром в своей гостиной.

И все же ни один утренний визит в гостиной не вызывал у нее такого волнения.

- Входи, - позвала она слишком высоким голосом.

Он вошел, и его красный шелковый баньян развевался вокруг голых лодыжек, когда он устремился к ней. Он уже прошел половину комнаты, когда остановился, уставившись на нее так, словно никогда в жизни не видел такого создания, как она. Она чувствовала себя странно беззащитной, хотя почти каждый дюйм ее кожи был закрыт. К счастью, его халат был плотно завязан, открывая лишь треугольник кожи под горлом.

- Что на тебе надето?

Он подошел ближе.

- Ты одета для сна или для трехдневной прогулки по Шотландии?

Кассандра осознала, что обхватила себя руками. Она расправила плечи и сложила руки на талии.

- Это тепло и удобно, - сказала она.

- Ещё бы, ведь тут чертовски много ткани.

- Что ты имеешь в виду? Это всего лишь моя ночная рубашка, ночной жакет и чулки.

Он приподнял гофрированные поля ее ночного чепца.

- Что, черт возьми, это за штука?

- Это ночной чепец. Он согревает и не дает волосам спутываться ночью. Что экономит мне время утром. Он эффективен.

- Ну что ж, раз он эффективен.

- Если ты хотел, чтобы я была одета для... для... соблазнения, тебе следовало дать более четкие инструкции.

На его лице начала расплываться улыбка. Она скрестила руки на груди, опомнилась и снова выпрямилась.

- Например, должна ли я быть в постели? Это... занятие будет проходить там или...

- Это занятие может проходить там, где нам заблагорассудится. - Его взгляд снова скользнул по ней.

- Мне кажется, что я слишком раздет, - весело сказал он и, наклонившись вперед, доверительно добавил: - Потому что под этим халатом я совершенно голый.

Боже мой.

Он игриво повел бровями и отвернулся. Он подбежал к кровати, подпрыгнул и растянулся на дальней стороне, как император на картине, которую она когда-то видела. Халат оставался застегнутым на талии, хотя лацканы распахнулись, снова обнажая его грудь, а подол задрался до колен.

Он многозначительно похлопал по матрасу рядом с собой, и каким-то образом она оказалась у кровати, заставляя себя забраться на нее.

Она дала обещание, и она была его женой, и когда они уходили с раута, Арабелла подмигнула и сказала:

- Ответ на твой вопрос - «да».

Так что все не могло быть так уж плохо, но детей от этого не будет, а какой тогда от этого смысл, если от этого не бывает детей?

Но ее муж не любил детей, так что, возможно, в этом и был смысл.

Она ненавидела его и желала, чтобы он был как можно дальше отсюда.

- Ты выглядишь свирепой, - сказал он обезоруживающе мягко. - Ты хочешь, чтобы я ушел?

Да. Да. Да.

И все же…Что, если это приведет к чему-то другому? Что, если в конце концов он все-таки переспит с ней как следует? Что, если она забеременеет? Это стоило бы всех этих неприятностей. Она все сделала неправильно. Ей следовало подготовиться к соблазнению. Она украдкой вытерла ладони о свою ночную рубашку и попыталась придумать, что бы такое соблазнительное сказать.

- Может, мне... погасить свечу?

- Боже милостивый, нет, - сказал Джошуа. - На самом деле, тебе стоит зажечь еще несколько. Они понадобятся тебе, чтобы видеть, что ты делаешь.

- Ой.

- И мне тоже понадобится свет, чтобы наблюдать за тобой.

- Ты хочешь... Ох.

Она не знала, что делать со своими руками, которые порхали из стороны в сторону. Он, конечно, был совершенно спокоен.

- Мне лечь... поверх одеяла или под него?

- Сверху будет удобнее. И я пытаюсь облегчить тебе задачу.

- О, так вот что ты делаешь? - пробормотала она.

Она забралась на кровать рядом с подушками и села, подтянув колени к груди и туго натянув ночную рубашку на ноги. Его мощная фигура, видневшаяся боковым зрением, дразнила ее, заставляла взглянуть на него. Она поерзала, чтобы избавиться от странных ощущений в своем возбужденном теле, и смотрела прямо перед собой.

Он не сделал ни малейшего движения, чтобы прикоснуться к ней, но задумчиво и серьезно наблюдал за ней. Казалось, что было две версии его - одна озорная и игривая, другая нежная и заботливая - и от скорости, с которой он переключался между ними, у нее кружилась голова.

Но был еще и невоспитанный сорвиголова, дерзкий вихрь, убежденный идеалист, упрямый тиран, требовательный работодатель… Каким же он был загадочным.

- Ты очень смелая, - сказал он. - Как далеко ты собираешься зайти?

- Я дочь джентльмена и выполняю свои обещания. Ты пообещал мне полчаса вежливости, чтобы я могла подарить тебе... О.

Этот озорной, игривый блеск вернулся.

- Полчаса? Это столько времени у меня есть?

- Я не знаю. А сколько времени это занимает?

Звук, который он издал, мог быть смехом, а мог быть и стоном. Он перекатился на спину и закрыл лицо руками. Она понятия не имела, что это за версия его, и рассматривала его с некоторым недоумением, когда ее внимание привлекло кольцо на мизинце его левой руки.

Как раз рядом с тем местом, где было бы его обручальное кольцо, если бы он его не потерял.

- Так из-за чего всё это? - спросила она. - Твоя ссора с отцом.

Она опустилась на колени и слегка коснулась кольца.

- Вы двое упомянули кольцо. Речь об этом кольце?

Когда он снова повернулся на бок, она взяла его руку в свои. Его рука была тяжелой и доверчивой, намного больше и могущественнее, чем ее собственная. Как она и ожидала от него, это была напряженная рука: сеть вен и костей, длинный толстый шрам возле большого пальца и шрам поменьше на запястье. Не мягкая, но и не грубая. Ногти у него были аккуратно подстрижены. Он ничего не сказал, когда она провела большим пальцем по его костяшкам, касаясь тонких черных волосков, задержавшись на кольце. Кольцо было из богато украшенного серебра, с большим квадратным ободком из оникса, на котором был выгравирован герб.

- Это кольцо с печаткой, - сказала она. - Его тебе подарили, когда ты еще был наследником лорда Трейфорда?

Если это был перстень-печатка виконта Отэма, титул наследника графа Трейфорда, то Джошуа имел право носить его когда-то. Но теперь у него не было такого права: Это кольцо указывало на принадлежность к очень высокому социальному положению, которого у него больше не было. Носить его было ужасно.

Без сомнения, именно поэтому он его и надел.

Она взглянула на него. Его взгляд был прикован к их соединенным рукам и с опущенными ресницами он выглядел почти умиротворенным. Свет свечей смягчал черты его лица, подчеркивал скулы и изгибы губ. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь раньше обращала внимание на форму мужских губ.

- Должно быть, тебе было нелегко, - сказала она. - Потерять все в четырнадцать лет.

- Это было полжизни назад и больше не представляет никакого интереса. Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. - Я могу представить себе гораздо более интересные вещи.

Он высвободил руку и положил ладонь ей на бедро. Тепло и давление разлились по ее телу, поднимаясь по коже, задерживаясь, чтобы закружиться между бедер. Странное ощущение, усиливающееся прямо там, где он... где они... где она… О боже.

Его рука медленно двинулась вверх. Она инстинктивно прикрыла ее обеими ладонями. Она остановила его продвижение, но не настойчивый зов собственного тела.

И она не должна пытаться остановить его. Она должна поощрять его. Даже соблазнять его. Иначе у нее никогда не будет ребенка.

- Уже сдаешься? - спросил он хриплым и тихим голосом.

- Я доведу все до конца.

Ее голос дрожал, и она попыталась улыбнуться. Она взглянула на его... там… Ей показалось, что она видит его очертания под халатом, но, вероятно, это было всего лишь игрой теней и ее воспаленного воображения.