— Я вижу, что с наградами за небывалое раньше ответственные за это дело обошлись, скажем так, излишне бережно.
Переждав короткие смешки свиты, он продолжил:
— Дважды за одно и то же награждать, как и судить, не принято. Но никто не мешает мне сделать некоторые личные подарки. В знак, так сказать, личного благоволения.
После чего стали, вопреки обычаю, поимённо вызывать бойцов дружины и каждому лично вручать этот самый подарок. Он был, действительно, сравнительно скромным, самым младшим из кабинетных — фотография Государя Императора с подписью, если бы не некоторые нюансы. Во-первых, для нижних чинов получить Высочайшее Благоволение в такой вот форме само по себе — дороже любой медали. Во-вторых, всё сильно меняло начертанное рукою Государя наискось в нижнем правом углу слово «Спасибо» и указанные на обороте имя награждаемого и дата вручения. Ну, и в-третьих, само поимённое награждение перед строем полка, вопреки общепринятому и привычному выделению некоторого количества наград «на команду» впечатлило всех, и наших, и присутствующих. Дед вообще увидел в этом сразу несколько «знаков» и «мощных посылов». Такие же фотографии для дружинников, бывших в деле, но не приехавших на смотр, были в сафьяновой папке уложены на Машино кресло.
Закончив с рядовыми дружинниками, Государь перешёл к офицерам. Сразу разрешив опускать в титуловании слово «Императорское», причём я имел на это право «по умолчанию», как личный вассал, он вызвал Старокомельского.
— Во-первых, я хотел бы исправить несправедливость. Как известно, в случае наличия должной выслуги лет и беспорочной службе, при выходе в запас положено присваивать очередное звание «вне штата». В отношении вас это сделано не было, и я искренне надеюсь, что дело в неряшливом прохождении бумаг, а не приступе местничества у некоторых господ. Потому извольте получить приказ о производстве в чин штабс-капитана, со старшинством в сём чине с мая месяца прошлого года.
— Рад стараться, Ваше Величество!
— У вас, господин прапорщик, к моему сожалению, имелись взыскания, пусть и выглядящие довольно странно на фоне успехов подразделения, но снять их своей властью я не могу.
Нюськин только вздохнул, но ничего не ответил. Удержался от жалоб на бывшего командира.
— Но в знак благоволения позвольте вручить вам мои подарки.
Старокомельскому и Нюськину были переданы карманные часы — такие же, как и у меня. Государь не преминул пошутить по этому поводу:
— Похоже, у вас в дружине это становится чуть ли не элементом офицерской формы. Даже не знаю, чего пожелать вашему новому товарищу: не то заработать такие же, не то избежать связанных с этим потрясений.
Офицеры поблагодарили за подарок и собирались вернуться в строй, но были остановлены.
— Я, как вам может быть известно, помимо того, что Император, ещё и Председатель Высшей аттестационной комиссии. Конечно, сей орган, как правило, занимается вопросами соответствия своему званию штаб-офицеров и генералов. Но в учредительных документах на его создание речь идёт об офицерах вообще. Ну, а поскольку при отражении Волны вы были приравнены к военнослужащим действительной службы… Слушайте выдержку из Приказа!
Офицеры вытянулись «смирно». Из зачитанного документа следовало, что проведённый бой был засчитан, как сдача практического экзамена боем, по результатам чего, с учётом ранее вручённого Высочайшего благоволения и выслуги лет, Старокомельскому было присвоено очередное звание капитана от инфантерии, а Нюськину — внеочередное артиллерии поручика. Просто дождь наград, иначе не скажешь! И это явно неспроста, соглашусь с дедом, что происходящее — знак и сигнал кому-то ещё, а мы просто удобный повод и инструмент для его подачи. Тем временем Император перешёл к Маше.
— Говорите, Воздухом себя поддерживаете? Надо сказать, весьма похвальный уровень владения стихией, для вашего уровня и вовсе, можно сказать, выдающийся!
— Благодарю, Ваше Величество. Попытка играть одновременно на нескольких духовых инструментах очень хорошо развивает навыки контроля потоков.
— Хм, интересный вариант тренировки, нужно будет взять на заметку. Что сказать — повезло моему вассалу: и умница, и красавица, и духом сильна.
— Нам тоже с ним повезло, Ваше Величество.
— Главное, чтобы вы и дальше так считали. А пока — слушайте Указ!
В формуле награждения было и то, что приняла командование одним из подразделений, и своевременная доставка боеприпасов и подкреплений «непосредственно на линию боя», и своевременную доставку донесений и приказов между ведущими бой войсками и штабом. И даже поддержание спокойствия в тылу с недопущением паники! Мурка моя даже сама порой удивлялась, как именно трактуются те или иные её действия. Итогом стал Знак Доблести с Мечами — весьма уважаемый в войсках орден, не имеющий степеней, но допускающий неоднократное награждение, при котором знак обретает дополнительные атрибуты, как то лавровый венок и так далее.
Маша была удивлена и даже, пожалуй, шокирована, но все ритуальные движения выполнила безукоризненно. Настала моя очередь, и что-то мне вообще нехорошо стало. Но потом словно щёлкнуло что-то внутри, и наступило странное спокойствие.
— И напоследок, как положено, переходим к главному в этой достойной группе Моих подданных. Вы, Юрий Викентьевич, похоже, задались целью каждый год чем-то удивлять меня. И радует то, что удивляете приятно. Даже интересно, что ещё вы преподнесёте.
— На этот год была заготовка, Ваше Величество, но она ещё не дозрела. Однако вот так сложилось, что пришлось удивлять иначе.
— Да уж, вы полны сюрпризов. Оказывается, это ещё не всё, надо же. Кстати, можете обращаться просто «Государь». Что ж, примите от меня посильную помощь, чтобы ваши идеи не забывались и не терялись — небольшой подарок для их записи.
Пётр Алексеевич принял от офицера свиты и передал мне своеобразную книжку в кожаном переплёте с тиснением. Главным элементом в ней был эмалевый портрет Императора по центру, окружённый россыпью мелких самоцветов. Внутри был сменный блок листов под зажимом, автоматическая перьевая ручка с золотым пером в специальном зажиме и, на левой стороне — подарочная запись от Императора. А также лист бумаги, свидетельствующий, что это именно то, чем кажется, то есть — кабинетский подарок. Стильно, полезно, достойно. Я собрался благодарить за награду, но был остановлен движением руки. После чего уже мне был зачитан Указ о награждении. К моему глубочайшему изумлению мне был пожалован Знак Шуйцы[2] четвёртой степени! Изумление вызывало то, что это, вообще-то, полководческий орден! Что там говорить, если младшая, четвёртая степень, именовалась полуофициально «полковой»! Где командование полком — и где я⁈ Это не просто аванс, это я даже не знаю, как расценить! Но спорить с Императором⁈
— Рад стараться, Ваше Величество! — да, мне разрешили «упрощённое» обращение, но протокольных ответов оно не касается.
— И хорошо стараетесь. Господин полковник, — Пётр Алексеевич обернулся к командиру части. — Распускайте полк для несения службы по распорядку, нечего людей держать. А вы, Юрий Викентьевич, не откажите нам в небольшой экскурсии по привезённой вами технике. Вы, господин полковник, также можете присоединиться, со своим штабом.
Похоже, это та возможность, от которой нельзя отказываться.
Пока полк выполнял команду «Разойдись», мои дружинники побежали к технике, готовиться к показу, в частности — выкладывать на столы муляжи и подшивки фотографий, которые до поры убрали в грузовик, во избежание их «исчезывания». Мы же во время этой паузы были удостоены небольшой личной беседы. Маша, после третьего настоятельного царского намёка всё же опустилась в кресло, причём с облегчением. Императора, разумеется, попытались усадить во второе, но он воспротивился:
— Не люблю смотреть на окружающих снизу вверх, знаете ли. Равно как и держать на ногах женщину в вашем, Мария Васильевна, положении, мне от этого самому неприятно.
После протокольных фраз о погоде и видах на начинающееся лето, Император обратился ко мне.
