— Все хорошо, — Талий отмер первым, снова сложив голову на ее колени. Кора даже вздрогнула, не смея шевелиться. — Мы тебя защитим, — тихо, но четко проговорил он, а девушка ощутила, как сердце снова отозвалось болью.
— Никто тебя не найдет, — подтвердил Рэйн, такой восхитительный в своем спокойствии. Его взгляд прояснился, будто он получил ответ на давно задаваемый вопрос. Теперь он знал, что нужно делать. — ГОЗ этого не допустят. Я не допущу, — твердо пообещал он, чувственно поцеловав ее плечо. Коралина хотела хмыкнуть, но вышло лишь сдавленное хныканье. И она зарыдала, больше не в силах притворяться несокрушимой, словно до предела надутый шарик внутри нее вдруг оглушительно лопнул.
Талий, ожидавший чего-то такого, лишь тихо вздохнул, буквально вжавшись щекой в ее колени, и вздрагивал в такт ее всхлипам. Его с детства учили, что женщина сильна и непреклонна, но своим нежным и чутким сердцем он прекрасно понимал, что даже она имеет право на слабость. На крохотную, закрытую тишиной ночи и надежно спрятанную в объятиях. Он и был этими объятиями, тянулся к Коралине, пытаясь впитать всю ее боль целиком, без остатка. Его семья. Его сила. Его же боль и мука. В этой девушке был его мир, в глазах, теплых и родных, Талий видел спокойствие и безопасность. Но даже в женской несокрушимости есть место слезам.
Он посмотрел на Рэйна, и одного лишь взгляда хватило для того, чтобы понять друг друга. Коралина рыдала тихо, почти что беззвучно, безуспешно глотая свою боль вместе со слезами, едва ли не задыхаясь в них. Талий осторожно убрал налипшие волосы с ее лица, пока она судорожно утирала мокрые щеки, жадно хватая ртом воздух. Он сердцем понимал, как долго Коралина сдерживалась, прятала все в себе, заставляя себя улыбаться им. Его сильная, милая Кора. Они с Рэйном оба знали, что рано или поздно, но все вырвется наружу. И пообещали друг другу быть в этот момент рядом с ней.
— Поставь чай, — глухо попросил Рэйн, подтянув Кору за плечи и прижав ее к себе. Девушка только прикрыла глаза, а с дрожащих ресниц продолжали капать слезы. — Тебе нужно умыться, хорошо? Все в порядке. Мы рядом, — голос поразительно мягкий, убаюкивающий. Талий и сам бы попал под его влияние, если бы не получил задание и не скрылся на кухне. Коралина предвиденно не ответила, позволив поставить себя на ноги.
В голове было пусто и шумно, словно гул тысячи ветров. Лицо и глаза жгло. В груди болело. Отчаянно не хватало воздуха. Она даже не отобразила того, что Рэйн притащил ее в ванную едва ли не на себе, с такой легкостью, если бы Коралина ничего не весила. А весила она прилично, но сейчас до этого совершенно не было никому дела. Кажется, немного протрезвила ее только вода, которой Рэйн принялся омывать ее щеки с подчеркнутой аккуратностью. Кора даже встрепенулась, наконец сфокусировавшись на его лице. Сосредоточенном, спокойном лице, которое выражало лишь полнейшую серьезность и рассудительность. Коралину должно удивить то, как парни быстро среагировали, не выказав растерянности при виде ее с трудом объяснимой истерики, но думать об этом попросту не хватило эмоций — она все выплакала.
Рэйн заметил, что она понемногу начала приходить в себя, и позволил себе осторожную улыбку, полную неземной нежности. Выключил воду, осторожно проведя большим пальцем под левым глазом — стер последнюю слезинку. Кора сидела на ванной табуретке и чувствовала, как подрагивали колени. Соображала она с трудом, не зная, в какую крайность броситься — в ту, что Коралина во всем созналась, или в ту, где она позорно разрыдалась, будто девчонка. Но один лишь взгляд на Рэйна доказывал обратное — позором это не было, лишь необходимым откровением. Он глядел на нее с прежней любовью и нежностью, размеренно оглаживая ее щеки обеими руками. Сидел перед нею на корточках, и только сейчас Коралина почему-то подумала о том, какой он на самом деле высокий, внушительный, с широкими плечами и острыми скулами. В стрессовых ситуациях ее всегда подбивало на странные мысли.
— Хорошо, что на Милете женщины почти не красятся, — с нервным смешком заметила Кора, с ужасом поняв, каким хриплым был голос.
— Потому что ты и так самая красивая, — сокровенным шепотом ответил Рэйн, взяв ее за руку и поднеся ее к своим губам; поцеловал внутреннюю сторону ладони, опалив кожу дыханием. — Спасибо, что рассказала.
— Вы в опасности, — Коралина мотнула головой, стараясь не думать о том, каким проникновенным был его голос.
— В нынешнее время — все в опасности, — невозмутимо ответил Рэйн, подняв на нее глаза. — Главное, это быть вместе. Мы сможем защитить друг друга, Кора. В этом смысл.
— Я боюсь, — она сказала это, едва разлепив губы, и ее всю передернуло от этой честности, такой постыдной и… слабой. Но Рэйн только
сильнее сжал ее руку, серьезно посмотрев прямо в глаза.
— Мы рядом. Мы всегда будем рядом.
Только у нее нашлись силы выползти из ванной, на пороге ее ждал Талий со стопкой чистой одежды. Он улыбался, пряча за этой улыбкой похожую боль и переживания. И Коралина почти ненавидела себя за то, что сейчас слишком морально истощена, чтобы утешать. Просто ушла в комнату, едва заставив себя переодеться. Перед глазами — густой туман, а в ушах звенят обрывки разговора из сна. Ее ищут. И ее найдут. Под окнами неизменно дежурят люди Наски, но Кора едва ли не была уверена, что этого критически мало. Она так боялась, что с Рэйном или Талием что-то случится. Что-то, что она не сумеет исправить. Завтра помолвка, а Коралина дрожит в страхе перед будущим. Хороша защитница и будущая глава семьи! До смешного хороша…
Она оправила длинную домашнюю тунику с каким-то милым рисунком на груди, и осторожно выглянула за дверь. С кухни доносились характерные позвякивания посудой, и она взяла себя в руки, сделав шаг. Потом другой. Коралине не нужно было сейчас быть одной. Она так отчаянно не желала погрязнуть в тишине.
Талий хлопотал над чаем, Рэйн застилал кухонный столик бог знает где найденной скатеркой, и все это показалось Коре таким домашним, таким абсолютно не вяжущимся с ее внутренним состоянием. Сердце ее дрогнуло, и девушка на мгновение прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. А когда открыла, встретилась с двумя одинаково взволнованными взглядами.
— Как ты? — осторожно спросил Талий, оставив заварник на столе, и подошел к ней, окинув с головы до пят. Коралина дернула уголком губ.
— Все хорошо, — не сказала, выдавила. Рэйн нахмурился, тоже шагнув к ним.
— А теперь еще раз, — он встал рядом с Талием, серьезный, чуткий. Кора и подумать не могла, что за требуемой к мужчинам мягкостью и чувствительностью может скрываться все это. — Как ты себя чувствуешь, Коралина?
— Отвратительно, — на сей раз она искренне улыбнулась. — Мне так стыдно, что я так долго молчала, подвергая вас опасности.
— Ты не… — Талий попытался возразить, но девушка вскинула руку, а Рэйн положил ладонь ему на плечо.
— Нет, это правда, — она покачала головой. — И это полностью моя вина. Я храню слишком много секретов, чтобы удержать их все в себе. И это самая гадкая моя сторона, — Кора хмыкнула, чувствуя, как постепенно становится легче. — Я прилетела на Милету, чтобы сбежать от прошлого. Начать все заново. А на деле мое прошлое добралось еще и до вас, — она сбилась, поморщившись. Нет. Самую главную тайну она раскрыть еще была не готова. — Но я люблю вас. Люблю вас так сильно, что готова драться со своим прошлым даже в рукопашную, — заявила она, ощетинившись.
— Мы тоже любим тебя, Ильсинка, — Талий в порыве обнял ее, лихорадочно вдыхая запах ее шеи.
— Любим, — подтвердил Рэйн, обойдя ее со спины, и тоже заключил в объятия. — И тебе не нужно со всем справляться в одиночку. Мы поможем. Что бы ни случилось. Всегда.
— Продолжите в том же духе — я снова пущу слезу, — проворчала Коралина, расслабленно выдохнув в их руках. — Спасибо…
Кора скользнула руками по спине Талия, прижав его к себе еще теснее, и его сердце забилось прямо напротив ее собственного. По телу неожиданно растеклась приятная расслабленность, отозвавшись теплом в груди и дальше — внизу живота. Коралина прикрыла глаза, скользнув носом по тонкой бледной коже, и Талий тихо выдохнул, тая под ее касаниями так беззащитно и трепетно. Кора уже давно догадалась, что его тактильность была чуть сильнее, чем у нее и Рэйна, и это осознание приносило только ей ведомый восторг. Ей не хотелось забыться в удовольствии, ей просто хотелось поймать тепло в ладони, чтобы отогреться, чтобы почувствовать себя живой и идти дальше. Они оба делали ее сильнее.