Нельзянельзянельзя.

Чем упорней Коралина об этом размышляла, тем чаще задумывалась над тем, а не настоящая ли Кора Дэм-Нова должна была встретить Рэйна, Талия? Не она ли должна сейчас собираться на открытие оранжерей и принимать решения по поводу гражданства? Так имеет ли Коралина право просто быть? Эти мысли ее пугали и заставляли разрываться на части. Но, с другой стороны, никто же не горит желанием возвращать ее домой или давать какие-нибудь подсказки? Вот сиди и думай, а как поступить, что делать с буйствующим сердцем и непосильным желанием смотреться в эти глаза, темно-синие и серо-зеленые, вечно.

Больнобольнобольно.

А мама? А папа? Школа, ученики, заказчики, дом, жизнь? Все это — куда деть? В какой угол сознания задвинуть, чтобы смириться со своим положением? Коралина не знала, но прекрасно понимала, что просто так от своего прошлого ей не отказаться. Целый месяц жизни на чужой планете дал понять, что Кора застряла здесь надолго, и ни намека на то, как вернуться назад — не было. Пора бы принять и просто жить… Вот только разве можно?

Коралину снедала совесть, переживания, чувство ответственности перед всеми, кого она оставила в там, в настоящей жизни. Но и здесь уже нашлись те, кто стал ей дорог. Оплошалась, просчиталась.

— Кора! — бабушкин голос выдернул ее из пучины размышлений, и девушка встрепенулась, наблюдая как бесформенные тяжелые тени отползают куда-то в сторону. Софита постучалась.

— Заходи, — Коралина заставила себя улыбнуться. Женщина зашла, вперив руки в бока и уставившись на внучку.

— Ты будешь ужинать? — она смерила ее внимательным взглядом. — Или поужинаешь там?

— Подземный банкет — звучит неплохо, согласись? — Коралина беспечно пожала плечами. Софита усмехнулась.

— Как скажешь. И привези оттуда что-нибудь, — наказала бабушка серьезным тоном. — На открытие обычно раздают семена… Тэф высадит их во дворе.

— Принято, — Кора коснулась тремя пальцами виска, научившись этому жесту у Рэйна. Означает, вроде как, согласие и повиновение более старшему по чину.

— Показушница, — фыркнула Софита, добродушно пригрозив ей пальцем. Уже собравшись уходить, вдруг развернулась. — Когда познакомишь бабушку с избранником? — карие глаза женщины насмешливо сверкнули. — А то все слышу, слышу… Но не вижу!

— Вот вместе семена и завезем, — пообещала Кора, закатив глаза.

— Я запомнила, — Софита удовлетворенно кивнула, решив более ее не доставать. Осталось сообщить эту новость Талию. Вот он обрадуется.

Отношения с бабушкой складывались на ура. Коралине этот факт нравился, потому что из Софиты получилась не только отличная родственница, но и подружка, с которой и посплетничать можно и попросить совета. Этакая мудрая женщина, молодая и телом, и духом. Вообще, жители Милеты старели очень медленно, и первые морщины у них были заметны только в конце второй сотни лет. Здесь, Коре, конечно подфартило, потому что обязательный медицинский осмотр, организованный Софитой, заключил, что она на девяносто процентов милетянка, а, значит, счастливо доживет до трехсот лет. Мамины гены взяли верх, какая радость.

После аккуратных расспросов Кора выяснила, что бабушке шестьдесят с хвостиком по-дукрутски, а по-милетски это значит, что она и жить-то еще толком не начинала. Парадоксы, кругом сплошные парадоксы.

Сама Коралина подсчитала, что и Софита, и Эката родили очень рано, в девятнадцать лет по-дукрутски. Что ж, настоящая Кора Дэм-Нова молодец, дотянула до двадцати шести. Впрочем, судя по заблокированным пользователям в дукрутском мессенджере, она не обошлась без связей, которые стоит поскорее забыть. Хорошо, что нынешняя Кора их даже не помнила.

Она ухмыльнулась, собрав тяжелые волосы в шишку на затылке и закрепив их заколкой с искусственными камнями. Милета не добывает полезные ископаемые без особой необходимости, и это стало очередным открытием для Коралины. Как оказалось, Милета — самая богатая на природные ресурсы планета во всей галактике, но при этом для топлива использует исключительно свет звезды Аниларок. В связи с тем, что драгоценные металлы почти не добывают, они очень дорогие для тех, кто жаждет их покупать — для Дукрута и Ирнекана. Богачи с этих патриархальных планет вваливают состояния в Милету, чтобы она продавала им граммы своих каменьев. Хитро. Правительницы этой планеты чертовски гениальны. По итогу: капитал дукрутских олигархов, жаждущих купить камешки, туристические деньги, текущие на Милету несметными потоками, продажа новейших технологий и совершенных растительных лекарств на другие планеты — все это делает Милету самой экономически развитой и независимой системой во всей галактике Пантона. Своих секретов, она, конечно же, не раскрывает, будучи абсолютным монополистом на лекарственном и технологичном рынке. Не гражданам Милеты остается только пускать слюни и гореть самой пламенной завистью, глядя на то, как жители этой планеты не знают бед. За исключением туристов.

Коралина помнила, что именно Наске сказала бабушка тогда, в своем кабинете: исчезновения мужчин — дело рук Дукрута и Ирнекана, и девушка готова была в это поверить, начитавшись старых статей о том, что несколько моков назад в Корсакане была зверски убита большая семья руками пьяных дукрутов. Милета вынуждена терпеть на своих владениях чудовищ, чтобы ее дети жили припеваючи.

— Вот вам и утопия, — протянула Кора, вертясь возле зеркала. Рэйн написал быть готовой через пять дукрутских минут, или милетских акоников. Слово сложное, и Коралина решила, что не будет его использовать без особой необходимости.

Девушка поправила прическу, покривлялась и поспешила в прихожую, попутно крикнув возившемуся на кухне Маату, что уходит.

— Повеселись там! — крикнул вдогонку мужчина, звеня тарелками. — И жду фотографии!

— Хорошо! — Коралина выскользнула за дверь. С Маатом и Тэфом общение тоже наладилось. Родной дед любопытствовал по поводу ее личной жизни даже больше Софиты, но этот факт нисколько не раздражал. А Тэф, будучи заядлым садоводом, решил каждое утро оставлять у порога в ее комнату свежий букет (если маленькие горшки с цветущими растениями можно назвать букетами). На Милете семья — самое ценное, и Кора испытала это на своей шкуре. Она, правда, почувствовала себя любимой и долгожданной внучкой, которая приехала на лето в деревню.

На улице вовсю вечерело, и сиреневое небо Милеты дышало скорой прохладой. Кора не пожалела, что додумалась надеть теплую вязаную кофточку и дохнула на свои руки. Пар не шел, но приятно от тепла все равно стало. Она прикрыла глаза, вдохнув полной грудью, и неожиданно подумала о том, что воздух Милеты намного чище и свежее, чем на Земле даже загородом. В Эо-Сити не пахло бензином, жареной едой или канализацией — только цветами и солнечным светом (если, конечно, это вообще можно расценивать как запах). Ничего удивительного в том, что Дукрут и Ирнекан зуб точат на эту планету — свое-то давно все истребили, судорожно спасая остатки флоры и фауны в закрытых заповедниках. Коралина читала и об этом тоже и даже пару документальных фильмов посмотрела.

Она подняла глаза к небу. Далекую Солону еще не было видно, но расположение она заучила, чтобы безошибочно находить звезду. Дукрут… Кора так отчаянно боялась набрать в Ритоме фотографии Дукрута, так страшилась узнать эту планету со всеми приевшимися очертаниями со времен школьной географии. И этот страх снедал ее изнутри, раз за разом напоминая о том, кто она такая. Ко-ра-ли-на Дэм-Нова. Коралина Деменова. Дукрутка. Землянка. Заблудившаяся душа?

Порыв ее самобичевания прервал звук шуршащих по щебенке колес — приехал Рэйн. Кора заставила себя успокоиться, поспешив навстречу. Их почти каждодневные маленькие приключения умаляют ее тревоги, и если так, Коралина очень хотела прямо сейчас поехать в эти подземные оранжереи. Вместе, втроем.

— Привет, — она улыбнулась вышедшему Рэйну, который неизменно открыл ей дверь первого сидения. — Ты такой… красивый, — выдохнула Кора, спешно пробежавшись по его наряду. Темно-синяя обтягивающая водолазка с глубоким вырезом и приталенные черные брюки могли бы вынудить ее задохнуться прямо сейчас, потому что это уже ни в какие ворота не лезло. Особенно с надетой поверх всего этого тонкой сетчатой туникой, доходившей до колен. Рэйн был чертовски красивым сегодня. И Коралина, простит ее божество целомудрия, думает не о душевной красоте.