— Я с самого начала говорил, что это досадное недоразумение, — степенно вещал старик, с видом победителя оглаживая бороду.

— Патриарх, с вас сняли не все обвинения? Это правда? — послышался бойкий голос репортера за кадром.

— Всё верно, — старый Тяньжань покачал головой. — У меня действительно нашли немного медицинского опиума, но это мой личный, для собственных нужд: подагра и бессоница, знаете ли… Автомобиль не вожу. Рецепт имеется, правда он просрочен на два месяца, но я его продлю. Ни о каком оптовом сбыте, промышленном производстве речи не идёт — глупость, да и только. Что касается остального, то… Вынужден сознаться: я действительно давал работу нелегальным эмигрантам, но преступлением это не считаю. У всех из них свои причины, почему они прибыли сюда. Официально им не устроиться, даже угол не снять! Я давал им работу, деньги и жильё, потому что считаю несправедливым и негуманным лишать человека возможности на достойную жизнь и существование. У меня они честно трудились на благо храма вместо того, чтобы бродяжничать, грабить и убивать. Хотя закон считает иначе… Что ж, смиренно выплачу штраф в пользу империи.

— Как складно поёт… — прокомментировал Айзек, прицокнув языком в восхищении. — Святой агнец Небесный!

— С вами хорошо обращались в участке, почтенный Фа? — последовал новый вопрос репортёра. — Может, на вас оказывалось давление, дабы принудить признать свою вину?

— Знаю, что вам бы хотелось услышать, — старик лукаво погрозил пальцем. — Но нет, ничего такого не было. Всё в рамках закона, как подобает. Давайте закончим на этом, от этих поездок я немного утомился: годы уже не те. Хочется скорее вернуться в храм и вознести молитву. Храни вас Небо и защити Земля.

— Ух как завернул, чертяка! — снова подивился Айзек и несколько раз перещёлкнул каналы, остановившись на СNI. — Вот это тоже интересно.

В студии срочного выпуска «Империя сегодня!» сидел суетливый энергичный ведущий, любимец китайской публики Жэнь Сяорун.

— Дорогие зрители! Страсти вокруг преподобного Фа Тяньжаня не утихают. Напротив! Они принимают новый, ПОЛИТИЧЕСКИЙ оборот, разгораясь с новой силой. К нам в студию поступила эксклюзивная информация! Источник из министерства общественного правопорядка сообщает, что при повторном допросе нескольких эмигрантов, ранее свидетельствовавших против патриарха, выяснились интересные подробности. Несколько эмигрантов сознались, что им заплатили за то, чтобы они дали обвинительные показания против патриарха! Один из эмигрантов рассказал, что к ним пришёл чиновник, представившийся слугой императора, и предложил крупную сумму каждому за обвинительные показания против патриарха Фа! Нелегалы неподсудны в Китайской империи. Понимая, что уголовное преследование им не грозит, а после депортации они вернутся на родину богатыми людьми, нашлось много желающих. Кто бы мог подумать, что за обвинениями против Фа Тяньжаня стоит Его императорское Величество⁈ Невероятно! Я, так же как и вы, в шоке! Главы кланов негодуют! Прямо сейчас мы предпринимаем попытки связаться с пресс-службой монарха, чтобы они прокомментировали…

- Думаю, достаточно, — Айзек выключил телевизор и с холодным интересом изучал бледного от потрясения монарха, который стоял, опёршись на стол обеими руками, с тяжело прорывающимся сквозь сомкнутые зубы дыханием. — Ваше императорское Величество, вы в порядке? Начинаю за вас переживать.

— Это… Этого не может быть, — едва слышно произнёс Кандэ. — Как такое возможно⁈

Несколькими днями ранее. Провинция Хунань. Владения патриарха Фа.

— Не буду я ни за какие деньги свидетельствовать против господина Фа. Понял, лаовай? — Жилистый загорелый таец сложил на груди руки, кивнув в сторону остальных работяг. — И никто из них не будет! Патриарх нам и крышу над головой дал, и платит достойно, а мы ему такой неблагодарностью⁈ Нет уж! А госпожа Эхуанг — добрейшая женщина! Когда Тассна и Прасут заболели, она сама лекарства им возила, даже лекаря из храма вызвала. Неееет… Вали-ка ты отсюда, лаовай, пока кости целы.

— Не кипятись, бригадир Сомбон. Ты ведь читать умеешь?

— Только я здесь и умею. А что? — Таец напрягся, когда я запустил руку под отворот ханьфу.

— Не бойся, — поспешил успокоить работягу, протягивая ему письмо. — Это от госпожи и патриарха. Остальным тоже прочти, чтобы вопросов не возникало.

Осторожно приняв конверт и быстро вскрыв его, Сомбун осмотрел бумагу, после чего изумлённо уставился на меня.

— Это написано рукой госпожи Эхуанг, я узнаю́. Что же ты сразу не сказал, Азак⁉ — Бригадир начал неторопливо водить пальцам по строкам: — «Сом-бон, при-казы-ваю слуш-аться лаовая с наг-лой мор-дой и ту-пой ухмыл-кой, как меня или мужа. Испол-нять лю-бую глу-пость, что он ска-жет… По-мо-гать во всём». Так-так… Подпись… Печать госпожи и господина. — Почесав затылок, таец внимательно вгляделся мне в лицо. — Действительно морда наглая. Я сейчас…

Сомбон торопливо устремился к остальным работягам, что стояли группой в стороне, бросая на меня недобрые взгляды. Прошло пару минут, после чего таец вернулся, на ходу засучивая рукава.

— Мы готовы. Что нужно делать?

— Так бы сразу, — не упустил шанса выразить своё «фи». — К теме доноса на патриарха мы вернёмся позже. Времени у нас нет, а работы предстоит очень много. — Я ещё раз взглянул на плотные ряды теплиц, уходящие вдаль. — До вечера бы управиться.

— Если надо, то мы и ночь будем работать. Говори, что делать.

— Пока нужно раскидать по теплицам все имеющиеся на складах удобрения. Позже прибудут мои люди и помогут со сбором и погрузкой.

— Раскидать удобрения? Сбор и погрузка? — Таец хмуро посмотрел на меня и постучал пальцем по виску. — Лаовай, ему ещё два месяца вызревать!

— Ммм… Так дело не пойдёт, — озвучил я вслух и, направившись к ближайшей теплице, громко крикнул: — Все за мной!

Открыл дверку и, пригнув голову, вошёл внутрь, оглядывая растения. С точки зрения аграрного ремесла Сомбон был прав: кустики в тридцать сантиметров ещё не думали зацветать.

— Видишь, лаовай? — раздался из-за моей спины голос бригадира. — Какой урожай? Да до первой коробочки целый месяц. А ведь они ещё вызреть должны.

— Неужели?

Сомбон и несколько зевак отпрянули назад, когда мой лик скрыла золотая маска «Ательера».

— Посмотрим.…

Я стал пролистывать библиотеки конструктора, находя десятки моделей вегетативных ускорителей и список готовых модулей, входящих в их состав.

— «Автономный вегетативный ускоритель малого радиуса действия»… Мда… Всего сто метров. Действительно, «малый радиус». Нужно что-то попроще…

Быстро пробежавшись взглядом по модулям, входящим в состав плетений, я тут же заменил парочку на менее мощные, внеся изменения в подстроечную часть.

— «Создать… Выбор структуры… Кристаллическая… Подтвердить… Без распаковки…»

Не прошло и минуты, как на моей ладони лежал золотистый кубик с гранью около пяти сантиметров. Активировав духовный артефакт, бросил его в центр теплицы, убирая визуальное проявление «Ательера». Стоило артефакту упасть на центральную дорожку, как он начал испускать золотистые волны эфира жизни, расходящиеся по земле. Я усмехнулся, похлопав по плечу оторопевшего от происходящего бригадира.

— Сомбон, приглядись…

— Они… — бригадир зажмурился, потряс головой и даже протёр глаза рукой в рабочей перчатке — Они растут!!! Гляньте! Гляньте, как макушки потянулись!

Дальше понять стало сложно, потому как поднялся гомон, а бригадир перешёл на тайский, что-то быстро и восторженно тараторя. В этот момент между взрослыми протиснулась пара мальчишек. Один из них подёргал Сомбона за руку, что-то быстро ему начав шептать на ухо, попутно показывая на пальцах, а второй что-то чертил на земле.

— Лаовай, у нас гости, — тут же посерьёзнел бригадир. — Три чёрных длинных автомобиля, а за ними множество грузовиков с надписями на тентах. — Сомбон указал вниз, где мальчишка в силу своих возможностей изобразил надпись. — Вот такими. «NORIN» — это кто?