«Я же говорил, никаких скандалов. Как ты мог… Интрижка с замужней женщиной… Ты понимаешь, что… Ты не понимаешь, что… Как ты мог..!»

Вильем не знает, как он мог. Не знает, что сказать. Он не любил этого постороннего человека, восемнадцать лет не появлявшегося в его жизни и в жизни матери, но он был им очарован сперва — его силой, его властью, его уверенностью. И сейчас на миг почувствовал себя ребенком перед всемогущим взрослым, с надеждой на то, что этот взрослый разрешит ситуацию одним взглядом, одним жестом.

Отец выслушал его, не прерывая, но выражение брезгливого отвращения, словно его заставляют копаться в экскрементах, не сходило с его красивого неподвижного лица.

— Ты хочешь, чтобы я заставить Мортона Койно развестись с его женой? — спросил он с таким видом, с которым шестилетнего ребёнка спрашивают, действительно ли он хочет уйти из дома навсегда и жить в лесу или бродячем цирке. — Ты сошёл с ума?

— Но он над ней издевается, он её бьёт, насилует!

— И что?

Вильем смотрел на него, не в силах отвести глаза и в то же время ощущая убийственную силу этого недоброго взгляда.

— Она его жена. Она жива. Это всё не твоё дело. Судя по всему, она это заслужила.

— Он её бьёт! — беспомощно повторил Вильем. — Если бы… если бы маму кто-то бил…

— Мы с твоей матерью не состояли в браке, — ледяным голосом отрезал отец, — но шлюхой, как леди Койно, она не была. Она не изменяла мужу, и свой грех она отмолила. Неуместное сравнение.

— Грех?! — Вильем сам не заметил, как сжались кулаки. — Так ваша связь — это её грех?! Она не могла тебе отказать! А хотела ли она всего этого? Это ты называешь грехом?! Меня? То, что всю жизнь она боялась за меня, то, что она прожила изгоем, в одиночестве, осуждаемая собственной семьёй, соседями? И ты ещё учишь меня? Ты побоялся спорить со своей семьёй, ты её бросил, и при этом…

— Я мужчина. И я её не насиловал. И это вообще не твоё дело. Не смей так со мной разговаривать! — отец сжал зубы и цедил слова по одному, ровно, но зло. И именно в этот момент страх Вильема перед ним вдруг прошёл. Словно он, этот страх был одной из его магических иллюзий и не больше.

— А мои отношения с леди Альяной Койно — не твоё дело, — сказал Вильем. — Не тебе её судить. И если ты не хочешь поспособствовать тому, чтобы в нашей стране, твоей стране, над молодой, беззащитной женщиной не творили…

— У леди Койно хаотический дар, Вильем, — внезапно произнёс отец совершенно другим тоном, всё ещё холодным, но куда более деловым. — Она никогда не выйдет за пределы Койнохолла. И… ты об этом знаешь, насколько я смотрю? Не удивлён? Знал и молчал, подвергая риску свою жизнь ради подстилки? Да прекрати, она замужняя женщина, она старше тебя, это… это немыслимо! Это мезальянс.

— А ведь ты узнал об этом совсем недавно, — тоже куда спокойнее ответил Вильем, не спрашивая, а констатируя факт. — И кто же тебе сказал? Всё ради того, чтобы отвадить меня?

— Мы заключили соглашение с магистром Койно. С леди Альяной всё будет нормально. А ты больше не беспокоишь эту семью. Ты стал взрослым, тебе нужны женщины, и они у тебя будут, — отец поднялся. — Ты молод, образован, красив, богат и все знают, что я от тебя не отказался. О леди Койно забудь. Даже если она станет вдовой, ваши отношения невозможны.

— Из-за её дара?

— Из-за её дара, из-за… Вырастешь — поймёшь. Нужно уметь сохранять голову на плечах и уходить, не оглядываясь, от тех, из-за кого ты её теряешь. Это важно, Вильем. Я не влиял на твоё взросление, но если бы мне нужно было сказать одной фразой всё, что я хотел бы тебе передать, то я сказал бы именно это.

— Как ты ушёл от матери? И от меня?

…отец не ответил.

Конечно, он приходил к Койнохоллу за последующие два с половиной месяца — и не раз. Но каждый раз ему говорили — неизменно вежливо — что леди Альяна уехала из Койнохолла, что сэр Койно отсутствует, а в отсутствие хозяев его не могут впустить. Он пробовал прислать своего приятеля из Академии вместо себя, он пробовал прорваться силой и тайком посреди ночи. После первого же такого случая люди отца стали следовать за ним неотступно. А через два с половиной месяца, в середине августа, Вильем обнаружил вместо Койнохолла пожарище на развалинах посреди частично отцветшего розового сада. Здание разрушилось не сразу, о чём поведала ему одна из служанок, которую он смог разыскать. Мужское и женское тела, обгорелые и изуродованные, что обнаружились под завалами, принадлежали супружеской паре Койно.

Всё состояние погибшего в результате «несчастного случая» магистра отошло его двоюродной сестре, так же изрядно пострадавшей при обрушении дома и пожаре — леди Элоне Крийшентвуд, одинокой, бездетной и незамужней. Куда уехала леди, куда она вообще могла уехать — служанка не знала. Вероятно, оказавшаяся на пятом десятке достаточно обеспеченной, родственница магистра поспешила покинуть это мрачное место и приобрести себе новый дом.

Через год Вильем стал ходить по домам утех, не забывая как следует напиваться перед их посещением. Через два года — вступать в необременительные связи с женщинами, которым ничего от него не было нужно, кроме постели и денежной дотации — это было обязательное условие. Через шесть равнодушно кивнул на предложение отца выгодно и удачно жениться на подходящей девушке. Всё было в порядке. Всё было в порядке, если не думать, не вспоминать, почаще бывать на людях.

Шёлковый детский ободок с розами заставил его остановиться, словно ветер распахнул наглухо заколоченное окно воспоминаний. Вильем повертел милую безделицу в руках — он мог купить десять сотен таких, и в то же время не решался кивнуть почтительно замершему поодаль продавцу.

Он же не знает ничего об этой девочке, кроме имени.

…но хозяин целительской лавки, где её матери продавали снотворное, — знает.

Вильем стоял перед дверью городского архива, слегка покачиваясь с носка на пятку. Он не соврал отцу Роуз о том, что обладающие магическим даром иллюзий дети должны состоять на учёте в МАГистрате, правда обычно речь шла всё-таки о детях старше семи лет. Роуз весьма способная девочка…

Но ни в каких списках Роуз Белтейль — а именно такую фамилию носили унылые Саманта и Тревер, родители рыжеволосой девочки — не значилась. И в принципе, прямого нарушения закона в том не наблюдалось. Вот если бы она была старше… Да и в этом случае у семьи Белтейль был шанс отделаться просто штрафом — закон был принят не так давно и сформулирован довольно расплывчато.

Но зачем это всё ему, премагистру Хоринту? С какой радости ему выискивать имя Роуз в пыльных списках несовершеннолетних магов, с какой стати прикидывать, когда он снова сможет оказаться в Экрейсте, где они встретились в первый раз — он-то был там проездом, но семейство Белтейль жило неподалёку.

Вильем даже узнал их домашний адрес. Нет, он однозначно сошёл с ума.

…До Экрейста от МАГистрата оказалось всего полтора часа езды. Но отправился туда он не в тот же самый день, а через неделю — это был тот самый предел его терпения. Всю это неделю Вильема изводили предсвадебными хлопотами Веронелла, мать Веронеллы, отец Веронеллы и даже её старший брат, а вишенкой на торте оказался Дирк Ходдинг, его старый друг по Академии, тот самый, которого он как-то посылал в Койнохолл и потому немного понимающий, что к чему. Веронелла не нравилась Дирку, и этот брак, договорной и поспешный — тоже не нравился. В последнее время приятель превзошёл себя, отпуская едкие несмешные шуточки в адрес того, как Нелл начёсывает волосы, становясь похожей на птицу-секретаря, и тому подобное. «Можешь оставить ей денег побольше и свою полупрозрачную иллюзию, сидящую в кресле у камина, так она обнаружит подмену не раньше, чем через год!» — утверждал Дирк, но Вильем обычно только махал на него рукой.

В этот раз, обдумывая свою грядущую вылазку, бессмысленную и ненужную, Вильем не обращал внимания ни на кого и ни на что, и не хотел делиться даже с другом. Чем меньше людей будет знать об этой странной блажи, тем лучше. Однако поделиться всё же пришлось, потому что он собирался поехать с раннего утра, и кто-то должен был прикрыть его отсутствие на кафедре.