— Он совершенно бессмысленен, — против воли мой голос прозвучал горько. — Стихийный дар земли. Как вы справедливо заметили, с розами вполне справляются садовники. Стоит ли тратить годы на обучение, чтобы потом просто бессмысленно выращивать особенно крупные розы?!

— Но это же не только…

— Не о чем говорить, сэр Хоринт.

— Моя самая старшая сестра не стала развивать дар. Посвятила себя семье и мужу. У неё трое детей… Но мне кажется, она жалеет об этом. Ей уже сорок два.

— Большая разница. А я-то думала, это женщины болтливы, — я решительно встала, книга о розах, о которой я уже успела забыть, упала с колен на пол. Вильем оказался проворнее, и опустился на корточки, протягивая мне тонкий томик.

— Только не вы. Так приглашение на ужин в силе?

— Да, — вот такой, стоящий на коленях передо мной, он был особенно хорош. — В семь часов вечера. Надеюсь, еда займёт ваш болтливый рот.

— Не такой уж я обжора, — Вильем поднялся, снова оказываясь слишком близко. — А вот по друзьям и семье скучаю.

— Зачем вы тогда согласились на это всё?

— Мама умерла полгода назад, а две недели назад мой дом сгорел, — очень серьёзно ответил Вильем. — Они с отцом не жили вместе, у него другая семья. Магистр Койно заезжал в нашу Академию с ежегодным циклом лекций по стихийной магии, он ведь у вас очень видный специалист.

Я постаралась не скривить лицо.

— Я задал ему вопрос о действии и противодействии противоположных стихий, — Вильем снова улыбнулся, почти мечтательно. — Завязался спор, и мы с Кэтти продемонстрировали ему взаимодействие огня и воды. Ну, и он сказал, что готов взять такого пытливого студента в личные ученики. Я поймал его на слове… это был отличный выход жить под крышей и не зависеть от отца. Одним словом, мне крайне повезло.

Ещё и какая-то Кэтти…

— Иногда Мортон так щедр, — боюсь, мои слова были пропитаны нескрываемым сарказмом. Если бы этот мальчик знал, для чего на самом деле ему позволили поселиться в Койнохолле!

— О, да. Впрочем, мой родной отец довольно влиятелен, так что не исключаю и здоровой рациональной практичности. Хоть он и не признал меня официально, со мной полезно дружить.

— А ещё мой муж довольно вспыльчив и крайне требователен, — сухо сказала я. — Занимайтесь, сэр Хоринт.

— Зовите меня просто Вильем. Пожалуйста. А то у меня такое ощущение, будто я на экзамене. И в вашем случае постоянно его проваливаю.

Я поняла, что если отвечу хоть что-нибудь, этот разговор будет продолжаться вечно. Но в глубине души у меня было примерно такое же чувство.

Ради очистки совести, столкнувшись после обеда с леди Элоной, я пригласила на ужин и её. Кузина Мортона покосилась на меня с откровенным ужасом, как на ожившего мертвеца или явление демона из адова пекла во плоти. Вообще-то, с ней стоило попытаться наладить контакт: в отличие от Самсура, быть третьей в супружеской спальне Мортона этой святоше явно не нравилось, в случае чего она могла бы выступить моей союзницей. Однако от меня эта старая дева шарахалась не меньше, а точнее, куда больше, чем от Мортона. Возможно, ей он представил всё как именно мой каприз…

Настаивать насчёт ужина я не стала.

Наблюдать за Вильемом за столом было подлинным эстетическим удовольствием: он был изящен и прекрасно владел застольным этикетом. К сожалению, одним любованием дело не обошлось.

— Расскажите о себе, — сказал он, а я поморщилась от предсказуемости и тупиковости этого вопроса.

— Я жена Мортона Койно.

Смешно, но эта характеристика была максимально полной и неприглядно верной. Больше мне нечего было о себе сказать.

— Я жду продолжения, — засмеялся Вильем. Его манера насмешливо улыбаться раздражала даже больше смазливого лица.

— Где вы будете жить после этих четырёх месяцев?

— Переводите тему? Что ж. Надеюсь поступить в магистратуру, получить статус премагистра и пойти по стопам сэра Койно, — он аккуратно промокнул губы белой салфеткой, а я отвела взгляд. Надеюсь, никто и никогда не пойдёт по его стопам.

— Отец будет в ужасе, но я хотел бы просто жить в студенческом общежитии и быть, как все.

«С такой-то внешностью?!» — я почти фыркнула, но удержалась.

— Если магистр Койно согласится стать моим научным руководителем, то всё получится в наилучшем виде.

— А для этого вам следует меньше болтать.

— Вы же как солнце, освещающее мой утренний путь к знаниям, — оскалил Вильем белые зубы. — Я так совсем одичаю. Не представляю, если честно, как вы не скучаете без мужа — сэр Койно так часто разъезжает с лекциями… Вам одиноко, леди?

— Я люблю уединение. Хотите кофе?

— Вы сами его мне подадите? Вы настолько любите уединение, что избегаете даже слуг?

«Особенно слуг»

— С молоком?

— Да, если можно. Без сахара. Всё-таки вы удивительная женщина, леди Койно.

В этот самый момент молочник, который я успела взять, выскользнул у меня из рук — и рухнул прямо на голову Вильему. Мы одновременно ойкнули, я поймала перевернувшийся кувшин, отскочивший от головы незадачливого юнца, но он был полон до краëв, и молоко выплеснулось ему на волосы, белые струйки потекли по лбу и щекам.

— Боже, я…

— Что ж, мои прогнозы начинают сбываться, — хмыкнул Вильем, потирая ушибленную макушку. — Вы таки опрокинули еду мне на голову!

— Простите, — я просто не знала, куда деваться, — простите, не понимаю, почему всё так происходит… Я всё же позову служанку.

— Всё в порядке, леди Альяна, не надо никого звать. Если вы не против, я воспользуюсь вот этой салфеткой. Говорят, молочные маски полезны для волос… Но нужно непременно довести ситуацию до логического финала.

— Что вы имеете в виду?

— Для энергетического баланса и гармонии Вселенной, а также чтобы получить моё прощение, вы должны непременно покормить меня с рук.

— Вы…

Он улыбается, слизывая молочную капельку, свалившуюся с носа на губы, а я с каким-то обреченным ужасом понимаю, что всё идëт не туда и не так! Вильем живëт у нас всего пятый день. Мортона нет всего четыре дня. Что будет дальше? Нужно немедленно прекращать это всё. Пусть это только моя паранойя, и избалованный порочный мальчишка просто шутит, заигрывает неосознанно, по инерции, у него даже в мыслях нет соблазнять жену своего наставника, но я не могу это выносить.

— Пойду… Принесу ещё молока, — бросаю я первое, что приходит в голову, и быстрым шагом направляюсь у двери. Дохожу и даже берусь за ручку, но в этот момент рука Вильема касается моего плеча. Злосчастный молочник снова выскальзывает из моих пальцев и падает на пол, разбиваясь с тихим жалобным стоном.

— Леди Альяна…

— Уходите, — безнадежно говорю я.

Дергаю дверь на себя, но он давит на неё ладонью, не давая открыть.

— Леди Альяна… Чем я вас обидел? Вы как будто злитесь на меня, а я не могу понять, в чём дело.

Он стоит так близко, и единственная мысль, которая бьëтся в моей голове — надо бежать, пока не стало слишком поздно.

— Уходите. Отойдите от двери, — глухо твержу я, но он стоит, продолжая задавать глупые вопросы, на которые у меня нет ответа. Я не плачу, но от беспомощности и скручивающего напряжения плечи дрожат. И Вильем, конечно, воспринимает это по-своему.

— Альяна, Бога ради, простите меня…

Он тянет меня на себя, заставляя развернуться. Я хватаюсь двумя руками за кожаный ремень на его брюках, мимолëтно отмечая и то, что кожа дорогая, тонкая и мягкая, и то, какое неподдельное изумление проступает на его лице, такое искреннее, что я вдруг отчётливо понимаю: он не соблазнял меня по-настоящему. Но я уже не могу остановиться. То ли годы жизни с Мортоном так меня испортили, то ли муж был прав, чувствуя во мне глубоко скрытую порочность, о чём он сам так любил говорить…

Я почти грубо сдёргиваю его ремень, не просто расстёгиваю, а выдёргиваю из брюк, и глаза Вильема расширяются, будто я могу выпороть его, как нашкодившего ребёнка. Он и в самом деле почти ребёнок…