С ним у нас состоялся повторный разговор. Приняв моё решение не мучать тело «плохими последствиями», он согласился помочь с лекарством. Никто более не знал, что именно жрец ежедневно приносит царице.

На резонный его вопрос, что я решила делать с династической проблемой, поведала о данном мне Маат совете, и что Исида её в этом поддержала. Пару дней после этого жрец ходил задумчивым. Потом взгляд его посветлел. Этот лис наверняка что-то придумал.

Срок нашего добровольного «заточения» на острове подходил к концу. Сах младенца был готов. Плакальщицы, уладив все вопросы с Манифер, тоже. Естественно, настоящего «захоронения» не будет. Просто местные жрецы проведут ритуал «Отверзения уст» проводив мумию младенца «в путь», перевезя её на наш корабль.

С самого утра отовсюду раздавался душераздирающий вой плакальщиц. Казалось, что они заполнили каждый уголок дома, хотя мы вроде договорились всего на пятьдесят участниц.

Отказываясь выносить весь этот бедлам, «нырнула» вглубь, уже на моменте утреннего туалета в голубых тонах, предоставив Ба возможность полностью «испить» своё горе. Путь в храм также проходил под этот многоголосый «аккомпанемент» из воя, плача, стенаний и слёз. Замечала, как Ба время от времени подумывает поменяться со мной местами, не в силах идти от душивших её эмоций, но та удержалась.

С мужем «мы» встретились уже в храме, у маленького саркофага. В соответствии с требованиями, на плечи Тутанхамона была накинута шкура леопарда. Именно он будет производить одну из важных манипуляций ритуала.

На воскурения явно не поскупились. Дым старательно заполнял пространство, но отсутствие стен не давало ему скапливаться, и дышалось вполне спокойно.

Плакальщицы, наконец, замолчали, а верховный жрец Амона, прибывший именно для этой церемонии, начал читать сакральные тексты. Тутанхамон в соответствии со сказанным время от времени прикасался ко рту Сах ритуальным кремневым ножом песеш-кеф[31].

Жители Та-Кемет считали, что Ка человека нуждается в дыхании, еде и воде, для того чтобы выжить в загробном мире. Этим «ножом» обрезалась связь, соединяющая душу умершего с его физическим телом.

Народу вокруг собралось просто нереально много. Даже не понимала, как им всем удалось сюда просочиться. Здесь вообще очень почтительно относятся ко всему, связанному со смертью. Притом именно саму её не боятся, считая следующим шагом на пути перерождения.

А вот чего реально страшились, так это остаться после смерти без подобающих обрядов и правильного погребения. Даже предположение подобного наводило на людей священный ужас.

Прислушиваясь к произносимым словам, не могла отделаться от мысли, что где-то уже это слышала [32]. При том в своей прошлой-будущей жизни. Но молчала, стараясь не отвлекать Ба от «прощания».

Наконец, всё закончилось, и Анхесенамон разрешили положить рядом с саркофагом букет лилий, который перед походом в храм принёс Аапехти. Не являясь родственником и высокопоставленным чиновником, он мог приблизиться только в середине процессии. Почти все пришедшие женщины из свиты тоже несли цветы. Так что в конце небольшой саркофаг был даже неразличим между ними.

На этом моменте Ба просто вытолкнула меня обратно, исчезнув из сознания. Меня же усадили в паланкин, видя, что дорогу обратно я явно не осилю.

В этот день царицу старались больше не тревожить, и я до вечера проводила время в саду. Никто не решался нарушить уединение безутешной матери. Лишь на ужин Пия увела насильно.

Весь следующий день Тутанхамон старательно уделял мне время и пытался развлечь. В конце концов, почти в полном молчании мы просто играли в сенет.

Так как Ба предпочла «скрыться», мне пришлось отказаться от предложения провести ночь вместе с мужем. Но, к удивлению, супруг прореагировал понимающе и о чём-то долго шептался с Пией. Нянечка принесла Миу, видимо, оторвав ту от «высиживания яиц». Наверное, что-то почувствовав, кошка не убежала, получив свободу, и, как прежде, устроилась рядом, заведя свой «моторчик».

Через пару дней ожидался обещанный местным настоятелем незабываемый праздник – день рождения Осириса. Честно говоря, подготовка к нему ощущалась уже давно. Всё чистилось и мылось, на лодках доставляли цветы. В воздухе постоянно пахло едой. Перед входом в храм был установлен высокий помост. Сцена для будущего представления.

Двенадцатый месяц Упет-Ренпет закончился, и настали дни Хериу-Ренпет («находящиеся над годом»), ознаменовав череду празднеств, посвященную дням рождения пяти божеств.

Как только небо стало окрашиваться заходящим солнцем, мы прибыли к храму одними из последних. Большая часть желающих уже заняла все возможные места, согласно «штатному расписанию» и положению. Как говорится, ждали только нас и наших сопровождающих.

Приглашённая труппа лицедеев устроила довольно зрелищное представление, объединив сразу несколько местных религиозных историй.

Трагедия начала разворачиваться с появления Нефтиды, сестры Исиды и супруги Сета. Симпатичная актриса изображала муки любви к Осирису, ради которой приняла облик сестры и уединилась с объектом страсти, которого мы даже не разглядели, в зарослях тростника. После музыкального сопровождения в виде песни о неземном удовольствии лже-Исида появилась оттуда уже с ребёнком на руках. Качая младенца-Анубиса, она долго стенала о том, как боится реакции Сета, а потом просто оставила малыша в зарослях тростника и исчезла из поля зрения.

На сцене же появился обманутый супруг – краснолицый Сет, горя жаждой мщения. Ему уже кто-то доложил о произошедшем. Но тут под звуки песен и приветственные вопли публики на площадку вышел Осирис. Для этой роли подобрали невероятно красивого юношу. В сопровождении каких-то людей он явно охотился. Сет выволок на сцену красиво расписанный и инкрустированный золотом ящик и заявил, что подарит его тому, кому он придется впору. Подначиваемый другими, Осирис решил его «примерить».

И в это время актёр-Сет, захлопнув ящик, под дикий хохот вонзает в него меч. Все разбегаются, а убийца медленно поднимает крышку, и на сцену вываливается уже зелёное «тело Осириса», которое краснолицый бог показательно разрубает на части. Куски этого муляжа усиленно разбрасываются им по кустам под плач и завывание толпы.

Под заунывные пения и стенания на сцене появляется настоящая Исида. Она ищет мужа и плача собирает части его «тела». Углубившись в заросли тростника, находит маленького Анубиса, который начинает помогать ей. Спустя время он появляется уже взрослым, к тому же, как и Исида, нагруженный кусками муляжа.

Пока та под печальные песнопения собирает в единое целое останки «Осириса», приходит Нефтида и помогает ей обернуть куски полотном, превращая всё это в подобие мумии. Закончив, Исида поднимает края своего одеяния, что разрисованы перьями, и, «оседлав» получившийся кокон, распростёрлась на нём, прикрыв всё вокруг своими огромными «крыльями».

На этом сегодняшнее представление подошло к концу. Завтра, в день рождения Гора, планировалось продолжение этой занимательной трагедии.

Мы же вернулись в дом наместника, где все приближённые постепенно собирались на пир. Стол, что называется, «ломился» от еды и напитков. Прибывавшие гости подходили к нам с супругом, одаривались, произнося восхваления, и направлялись к своему месту. Аапехти, как всегда, находясь рядом, тихо комментировал каждого.

Уже почти в конце появились группа явно молодых военных. Их всех отличали подтянутые тела и более развитая мускулатура. Это Хоремхеб прислал с подарками несколько своих приближённых командиров из среды аристократии.

– А этого я знаю, – прошептал Аапехти при приближении красивого светлоглазого мужчины с широким разворотом плеч, – юный Парамесу, он тоже из Дельты, как и моя семья.

Прибывшие военные исподволь с интересом рассматривали нас с супругом. Наверняка, с их точки зрения, «живой бог» недотягивал до своего статуса. Безусловно, никто не произнёс и слова, но мало кто из них смог сдержать невозмутимость на лице, и это бросалось в глаза.