Лицо мужчины окружала небольшая дымка, как будто я смотрела на него в очках с большим плюсом. Странно, что со зрением всё становилось нормально, как только я отводила взгляд от этой части тела.

Лицо женщины справа также нельзя было рассмотреть. Зато великолепные волосы, густым тёмным водопадом струились по плечам. На лбу они были перехвачены тонкой красной повязкой, испещрённой золотистыми иероглифами. Сбоку на неё были нашиты красивые белые страусовые перья.

Женские руки также украшали браслеты. Но эти были покрыты тонким синим узором. В правой руке она также держала посох, уходящий вниз.

Её грудь, аналогично со спутником, покрывало широкое ожерелье. Но не на голую кожу, а поверх пурпурного одеяния. Дама, опять же, приглушённо светилась, отчего мне так и не удалось различить цвет кожи моих визави.

– Вы могли бы объяснить, где я и что тут делаю? – говорить постаралась медленно, не повышая голоса. Странно, но произнесла я это не по-русски. Осознав, даже стала прислушиваться к тому, как говорю.

– Не волнуйся, дитя. Всё хорошо, – также вкрадчиво, как и я, изрекла женщина. – Здесь тебе ничего не угрожает.

– Только бы понять, где это самое «здесь»? – ответила ворчливо, не представляя, как можно было назвать меня «дитём». Приближаясь к полувековому рубежу, я никак на такое обращение не тянула.

– Это Нун, – сообщил мужчина.

– Хм… это название должно мне что-то сказать?

– Если выражаться привычным тебе языком, дитя, – снова включилась в общение дама, – то это «первозданный океан хаоса».

– Так… – нервно оглядываясь по сторонам, произнесла я, – и что здесь вóдится? Как-то слово «хаос» мне совершено не нравится.

– Как я уже сказала, тебе здесь совершенно ничего не грозит.

– Во всяком случае, рядом с нами, – со смешком добавил мужчина.

– А вот это мне тем более не нравится! Кто вы? Зачем сюда забрали? И, главное, что вам от меня нужно?

Задавая вопросы, отметила в себе полное отсутствие какого-либо страха. Более того, я не нервничала. Нигде ничего не болело. Даже постоянно напоминающий о себе при длительном стоянии сколиоз не тревожил. Да и голод отсутствовал. Учитывая кромешную тьму вокруг… не могла предположить, сколько точно прошло времени с моего похищения. Не было ни желания есть, ни пить.

– Я почувствовала силу твоего Ка и его родственную с нами связь. Кровь, конечно, сильно разбавлена… прошли века… но и её хватило, чтобы сделать для меня «якорь».

– И зачем вы меня утащили в этот хаос?

– Хм… не совсем утащили…

– …и могли бы вы снять эту пелену с лица? Глазам уже больно, и голова сейчас заболит.

– Конечно, – кивнула собеседница, не обратив внимания на явный протест мужчины, и прикоснулась ко лбу левой рукой, до этого момента скрытой под водой, в которой у неё, как оказалось, был зажат «анкх».

Это движение неожиданно всколыхнуло память и напомнило произошедшее в музее.

Я инстинктивно попыталась увеличить расстояние, между нами, чем вызвала неудовольствие на открывшемся моему взгляду женском лице.

– Я такая страшная? – спросила она.

– Нет, – ответила, разглядывая удивительно красивые, правильные черты. – Просто вспомнила вот этот знак в вашей руке и тот момент, когда в последний раз его видела. Всё-таки голова болит, наверное.

– Здесь у тебя ничего не может болеть, – уверенно заявил мужчина, также открыв лицо прикосновением. – Здесь нет твоего Хат. Только Ка.

Кстати, он тоже оказался весьма красивым. Хотя немного настороженно на меня поглядывал. Не поняла… неужто думает, от его «неземной красоты» брошусь на него, что ли?

– Ну, что сказать, понятнее мне не стало, – произнесла сухо и повернулась к женщине. – Может, вы объясните нормально. Какого-такого Ка вам от меня надо? И кто вы такие?

– Моё имя Маат.

– Так… – протянула неуверенно, – так вроде звали какую-то богиню в Египте.

– Так и есть.

– То есть Вы – богиня?

– Люди приходили искать у меня истину. А это мой супруг Пта.

– Ещё лучше… И что насчёт того, что ваш муж говорил о моём теле? – я начала себя чувствовать, как на важных переговорах с высокопоставленными клиентами, от которых в любой момент можно было ожидать гадости.

– Твоё тело, дитя, осталось там же, на своём месте. Тут только Ка.

– Какое-такое это ваше Ка? – Как-то мне стало нехорошо от всего этого разговора.

– Это… – было видно, что богиня пыталась подобрать подходящее определение.

– Душа? – с дрожью в голосе спросила я. – Вы забрали мою душу, бросив в музее мёртвое тело?

Супруги изумлённо переглянулись.

– Нет, что ты, – воскликнула Маат и даже махнула рукой. При этом движении я вновь дёрнулась назад. – Твоя душа в твоём теле. Я забрала только Ка.

– И что же тогда такое это ваше Ка, если моя душа в теле… подождите… а что же я здесь такое? – с этими словами решила попытаться нащупать себя или хотя бы увидеть. От моего движения по воде начали расходиться огромные волны. А сознание потихоньку затапливало ужасом.

Неожиданно пришло спокойствие, когда, как шатром, меня окружили огромные белые крылья. Сама Маат увеличилась настолько, что я легко поместилась у неё на руках.

– Успокойся, дитя! Я всё объясню. Ка… это, говоря твоим языком, энергетический двойник человека. Его жизненная сила, черты характера. Его сущность.

– А что же тогда душа? Разве, кроме неё, что-то ещё есть в человеке?

– Его Ба. Это более подходит под твоё понимание души. Его ещё часто называют совестью.

– Да, у нас про тех, кто её не имеет, говорят «бездушный».

– Есть ещё Ах, чистый дух. То, что отходит к богам. Не нашедших упокоения Ах у вас называют призраками.

– И как поняла, это ещё не всё, – спросила, немного подумав.

– Конечно же, ещё Хат.

– Это же вроде тело... Пта сказал, что оно осталось в музее.

– Да. Так называют живое тело.

– А мёртвое называют по-другому?

– Сах. Так называют священные останки.

– Мумии?

– Да.

Видя, что я успокоилась, меня отпустили, а богиня приняла первоначальный размер.

– Дальше рассказывать? – улыбнувшись, поинтересовалась она.

– А это ещё не всё? Что-то слишком много всего намешали…

– Есть Иб. Сердце.

– Не поняла, его что, считают отдельно от Хат?

– Нет, физическое сердце называется Хати, дитя.

– А что тогда подразумевают под Иб?

– Это скорее рассудок и чувства. Поступки. Именно Иб взвешивают на весах, проверяя, достоин ли человек полей Иалу.

– Вспомнила! В какой-то передачи показывали рисунок на папирусе… с одной стороны на чаше весов было сердце, а на другой – перо!

– Так и есть, дитя, если на Великих Весах сердце не окажется легче моего пера, – и женщина прикоснулась к повязке на своей голове, – то тяжёлое Иб станет добычей Аматы. Она – Поглотительница Смерти, с телом гиппопотама, львиными лапами, гривой и пастью крокодила.

– То ещё чудовище, как мне кажется, – отметила, передёрнув плечами, представив подобное существо.

Парочка богов усмехнулась, посмотрев на меня, как на неразумного ребёнка.

– Итак, продолжим далее. Сехем.

– Что, ещё не всё?!

– Нет, – произнесла Маат тоном уставшей от нерадивости ученика преподавательницы, – не всё. Сехем – это сила. Божественная сила. Бывает не у всех.

– А у меня?

– У того человека, что был в музее, её не было… но у тебя – будет.

– Вы как-то странно отделяете меня от моего тела, – подозрительно заметила я.

– Всё объясню позже. Дай мне закончить.

– Хорошо, слушаю.

– Шуит. Это тень человека.

– Просто тень? – спросила заинтересованно, но, наткнувшись на укоризненный взгляд богини, замолчала.

– И последнее… Рен. Имя.

– Ну да… пока имя человека на слуху, то и память о нём живет, – выдала, задумавшись. – Поэтому фараоны уничтожали имена своих предшественников?

– Не только, – вдруг присоединился к разговору до этого молчавший Пта. – Обладающие Сехем, зная чьё-то истинное имя, могут воздействовать на него.