Ученик Зубери не растерялся. Он сразу же привязал повелителя, а сам попытался достать волочившиеся поводья. Осознав, что банально не достаёт, тот решительно отвязал себя и почти «вывалился» из колесницы, придерживаясь одной рукой.

– Идиот, – прошипел Парамесу, – не так!

– Боги, помогите, – шептала я в отчаянии.

– Стой! – уже кричал мужчина рядом со мной…

Но это не помогло, на следующем ухабе телохранителя просто выбросило из экипажа.

Всё это время мы медленно прибавляли скорость, пытаясь настичь коляску Тутанхамона. Муж оглянулся ко мне. Не знаю, что он шептал, но страха в глазах я не видела. Скорее, там плескалась боль, и он явно просил у меня прощение.

Никем не управляемые кони, почувствовав свободу, неслись в сторону пустыни. Можно, конечно, следовать за ними и ждать, пока они успокоятся, но я беспокоилась, что крепления колесницы просто не выдержат, и, развалившись, та перевернётся. Боюсь, супруг не переживёт подобной аварии.

– Вы умеете править лошадьми, моя царица? – удивительно спокойно спросил Парамесу.

– Да, – соврала я, надеясь, что Ба мне поможет.

– Держите! – заявил он мне и вложил в руки вожжи.

Затем стал привязывать. Подумав, привязал ещё одним кожаным поясом. Кивнув каким-то своим мыслям, забрал поводья обратно и заговорил:

– Сейчас мы немного их обгоним… постарайтесь держать прямо. Не стегайте, но и не давайте замедляться. Как я перескочу, потихоньку останавливайте колесницу.

Что он решил??? Перескочить? Да он рехнулся! Но горло сдавил спазм.

Парамесу повернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза. Мне хотелось сказать ему, что это самоубийство, но в нескольких метрах от себя я видела сосредоточенное лицо Тутахамона, а потому просто кивнула.

Происходящее дальше напоминало какой-то индийский фильм. Время как будто замедлилось. Мужчина шагнул ко мне за спину к стенке колесницы. Я почувствовала толчок, и его мощное тело пролетело вперед.

Оттолкнувшись от борта, он «взлетел», широко раскрыв ноги, и неожиданно легко приземлился на круп лошади. Вцепившись в уздечки, Парамесу постепенно заставил лошадей замедлить свой бег.

Наконец, я смогла вздохнуть. Осталось понять, как тормозить теперь уже мне.

Твёрдая степная земля понемногу то тут, то там, покрывалась песком. Со стороны всё больше приближалась пустыня, в которой иногда попадались небольшие деревца или чахлые кусты. Солнце медленно склонялось к закату, и колесница начала отбрасывать длинную тень.

Я уже какое-то время ехала, не понимая куда, но точно осознавая, в совершенно противоположную от нужной мне стороны. Ба получила управление «транспортным средством» не сразу. Сначала я оглядывалась назад, пытаясь понять, всё ли нормально с Тутанхамоном. И, только успокоившись по этому поводу, допустила «хозяйку» тела к «вождению». Та старательно применяла всё, что помнила. Естественно, собственного опыта у неё почти не было. Кони лишь сбросили скорость, но повернуть их назад никак не удавалось.

Почувствовав на щеках злые слёзы, «отодвинула» Ба в сторону. Но даже мои крики на лошадей и попытки хотя бы «затормозить», не возымели успеха. Эти сволочи не останавливались, но довольно резво куда-то продолжали нестись.

Благо за свою «колымагу» я так не беспокоилась, как за царскую. Добротно сделанная, без всякого «обвеса» в виде золота, она была явно военного назначения и побывала не в одной «переделке». Её сломать… если только топором?

Волнения тоже никакого не испытывала. Сейчас телохранители там успокоятся и наверняка начнут меня искать. Хотя Парамесу я сказала, что справлюсь… но, когда Аапехти узнает… за мной пошлют Зуберу сотоварищи. Главное не слишком сильно удалиться и, если смогу, всё-таки постараться повернуть обратно.

Возникал лишь один вопрос… куда кони так целенаправленно меня везут? Без вмешательства «сверху» этого никак не могло бы случиться, так что я успокоилась и даже перестала пытаться как-либо управлять колесницей. Привязала вожжи к поручню и двумя руками придержалась за него.

С появлением песочной «подушки» ход стал заметно мягче. Перестало так сильно потряхивать. Ну и слава богам! А то мне уже какое-то время хочется «в кустики». От всей этой тряски… «пузырь» явно возмущался происходящим.

Примерно через час, по моим внутренним часам (хотя кто знает, сколько реально прошло времени, определять его по солнцу Анхесенамон никогда не было нужно, а я так и не научилась), слева показался небольшой, явно давно заброшенный храм. Яркие краски на солнечной стороне поблёкли никем не обновляемые, а вездесущие пески засыпали всё что могли.

И, что удивительно (или неудивительно), кони рядом с храмом спокойно остановились и стали меланхолично обмахивать себя хвостами. Значит, мне сюда.

На всякий случай крепко привязала вожжи к небольшому кольцу, что обнаружила в припорошённой песком стене. Ещё не хватало, чтобы эти гады куда-то ускакали, пока я общаюсь тут по «божественному» вызову.

Внутри храма оказалось достаточно опрятно. Небольшой сад даже не высох. Расположенный вокруг колодца, он зеленел, несмотря на сильный зной в дневное время.

Естественно, такого роскошного «санузла», как у градоправителя, тут не наблюдалось, так что мне пришлось использовать для этого дела дальний уголок.

Вокруг стояла умиротворяющая тишина, которая бывает только в близости к пустыне, где слышно лишь негромкое поскрипывание песчинок друг об друга. Но долго прохлаждаться тут не стоит, нужно понять, кому я так срочно понадобилась?

В «святая святых» меня ожидала Сехмет. Вернее, уже знакомое мне по Питеру, восседающее на троне изваяние.

– И где же у неё кнопка? – поинтересовалась, обходя статую по кругу.

В отличие от моего времени, эта скульптура была полностью целая. Глянцевая поверхность ощущалась удивительно тёплой. Прикасаться к ней было приятно. Но ни мои «поглаживания», ни даже «натирание» рук и коленей богини ни к чему не привели.

Итак… Как же до тебя «докричаться»? Оба раза в этом времени в момент нашего общения шёл дым. Но, увы, чаша для благовоний оказалась пуста, да и зажечь их, если что, мне было всё равно нечем.

– Как же ты планировала со мной общаться? – продолжала размышлять вслух.

Солнце уже клонилось к закату. Я же, дрожа от озноба, растирала себя ладонями. Полутёмное помещение и в жару-то не сильно прогревалось, а сейчас тут было довольно прохладно.

Не найдя ничего подходящего, решила помедитировать. Говорят, это хорошо помогает входить в транс, где, как понимаю, и происходит наше «общение».

Я аккуратно села на запорошенный песком пол и постаралась отрешиться от всего мирского. Минут десять бесполезных «гляделок в себя» ничего не изменили. Прослойка между моим мягким местом и каменным полом была слишком мала, так что вместо «погружения» я постоянно дёргалась, пытаясь устроиться поудобнее.

Наконец, мне это надоело, так что пришлось потихоньку подниматься, пытаясь размять немного затёкшее тело. Как бы себе таким «погружением» почки не застудить.

Ноги, от подобного издевательства слегка запутались и подкосились, посему, чтобы не грохнуться лицом в пол, пришлось выставить вперед руки и, удерживаясь ими, постепенно подняться.

Естественно, ладони я ободрала. Но хуже всего то, что обработать ранки мне было просто нечем. Разве если только попытаться достать воду из колодца в саду. Хотя, кто знает, насколько она там чистая … но хоть что-то. Ноги слушаться не желали совершенно, так что мне пришлось, опираясь на статую, их хорошенько размять. Странно, вроде недолго сидела, а такое чувство, что давно не двигалась. Всё затекло и покалывало.

– Нет, ну вообще никакого уважения к богам, – прозвучал надо мной знакомый голос.

Подняв голову, обнаружила, что статуя «ожила». Благо богиня была в своей мирной форме и не красовалась устрашающей львиной мордой. На меня смотрела Маат.

– Я думала, раньше догадаешься. Но ты совершенно непробиваема. Пришлось вмешаться.