Уходя, Азенет оставила мне другой, небольшой папирус… женский. С рецептами «красоты» и молодости… Перемежались они различными тестами на пол ребёнка для беременных и другими «полезными» рецептами.

К примеру, брались два мешочка, один с ячменём, другой с пшеницей. На них нужно было помочиться. Если пойдут ростки у ячменя, то точно родится мальчик, и, естественно, если наоборот, значит девочка.

Увлекшись столь познавательным чтивом, не заметила, как начало темнеть. Первым вернулся Аапехти. Проведя надо мной сеанс окуривания (я сегодня, кажется, дыма надышалась на год вперёд), он немного успокоился и предложил отложить обед на более позднее время, чтобы меня не стошнило при ритуале.

Таэмуаджси появилась в сопровождении пары десятков девушек явно из своего племени. Одетые только в набедренные повязки, со странными сооружениями из волос на голове, они с интересом разглядывали моих телохранителей. Но после «дрессировок» Зубери те прелестниц даже не замечали.

Я потихоньку поднялась из кресла, в котором провела уже много времени, и собиралась направиться в покои, но Таэмуаджси остановила меня, сказав, что ритуал будет проводить в саду. В комнатах может просто не хватить места.

Она что-то чертила на каменных плитах двора, пока девушки расставляли вокруг меня курильницы. Одна из них принесла чашку с напитком. Чтобы развеять мои сомнения, девушка сама отпила из него и протянула мне.

Увидев это, снова занервничал Аапехти и стал судорожно дёргать за висящий на груди амулет. Ободряюще улыбнулась ему и даже подмигнула, от чего жрец смутился и прекратил теребить золотой глаз.

Закончив, супруга наместника сняла с себя всё, даже парик. Девушки последовали её примеру и, разведя огонь в курильницах, образовали вокруг меня круг. Таэмуаджси начала тихим речитативом произносить какую-то молитву, но я ничего не понимала. Говорила она явно не на языке Та-Кемет. Скорее всего, это её родное наречие.

Помощницы вокруг негромко затянули нечто заунывное, постукивая ногами в такт. В отличие от ритуала Аапехти, дым не стелился по саду, так что я всё прекрасно различала.

Поглядывая вокруг, успела немного заскучать. Ничего интересного не происходило, и я уже хотела сказать Таэмуаджси, что ритуал явно не удался, когда в кругу заметила ещё одну девушку. Интересно, когда она пришла? «Жрица» её не выгоняет, скорее всего, ещё одна помощница.

Девушка сначала смотрела на меня издали, но потом приблизилась. Решила сказать ей, что стоит прекратить «балаган», но вместо этого начала внимательно присматриваться. Среднего роста, немного растерявшая стройность, но довольно красивая, она странно меня притягивала. В отблесках огней обратила внимание на крупный браслет, копия того, что был на мне. Такая же одежда и даже парик повторял надетый на меня. Уже хотела возмутиться подобным шуткам и чуть не задохнулась от осознания.

Передо мной стояло Ба царицы Анхесенамон.

Я просто молча хлопала глазами, не в силах произнести ни слова. Но они и не понадобились. Меня затопили чужие горечь и злость.

Несчастная девушка отчаянно хотела покинуть этот мир. Не получившая в своё время родительской любви, Анхесенамон с детства несла осознание бремени своего долга перед царством. Несмотря на «божественное» положение и любовь супруга, она очень чётко понимала шаткость ситуации. Ведь пример матери и отца постоянно вставал перед глазами. Её душил страх того, что Тутанхамон наверняка унаследовал «проклятье» Эхнатона и от него будут рождаться только девочки. А она, как дочь «проклятого», не сможет родить от мужа живое дитя… даже наследницу.

Ситуацию усугубляла осведомлённость обо всех грязных интригах, подставах и убийствах, чему девушка была свидетельницей после смерти отца, не оставившего сына. То, с какой лёгкостью неугодные элите последующие правители отправлялись на «суд Осириса», заставляло цепенеть от ужаса.

Отдыхая как-то после исполнения в храме своих обязанностей, царица услышала рассуждения жрецов, что всё происходящее совершалось только на благо стране. Хотя девушка и пыталась отвлечься, уделяя всё больше и больше времени ритуалам в храмах и молитвам богам, её преследовала мысль, что во имя государства и «божественную» легко сметут с игровой доски. Анхесенамон с удовольствием бы променяла свою власть на спокойную жизнь землевладелицы где-нибудь в центральных септах, волнуясь исключительно о разливах Великой Реки и урожае.

И, когда уже уставшая от всего, погруженная в депрессию, она была готова, наконец, воссоединиться со своими дочерьми в дуате[23]… как часть её «души» оказалась пленницей в собственном теле с посторонним Ка.

«Подселенка» вызывала у неё злость и жгучее желание изгнать захватчицу. Но, к сожалению, она более не управляла собственным телом. И оказалась заперта в нём, как в тюрьме.

Неожиданно, подёрнувшись дымкой, на месте Ба появилась огромная кобра. Она шипела, раздув капюшон и била хвостом о землю. Уже рванув в мою сторону, неожиданно застыла.

Её шею сжимала изящная рука. Повернув голову, встретилась взглядом с Маат. Та улыбнулась мне, но покачала головой.

– Практикуем чужие ритуалы? – спросила она со вздохом.

Затем отвернулась и поднесла кобру к своему лицу. Раздвоенный язык змеи скользнул по её губам и носу.

– Если ты хотела посмотреть на виновницу произошедшего, то взгляни на меня, – произнесла богиня, спокойно глядя в глаза аспида, что извивался в её руке.

Та неожиданно обмякла, повиснув «дохлым шнурком». Затем стала уменьшаться где-то до полутораметровой длины. Маат прислонилась губами к её лбу и стала что-то тихо нашёптывать, поглаживая пальцем по хребту. Это продолжалось какое-то время. Затем кобра слегка заискрилась, меняя цвет. Голова стала уменьшаться, а тело вытягиваться. Шагнув ко мне, Маат улыбнулась, погладив свободной рукой по щеке.

– Люби её, – произнесла богиня, обратившись к змее, – теперь вы одно целое.

Подняв руки надо мной, она обернула кобру вокруг головы, словно царский венец в живом исполнении.

– В одном бывшая царица была права… и даже моё подселение ничего не изменило. Этот брак не принесёт здорового потомства, – с горечью обратилась к Маат.

– Да… но то, что не могла сделать она… наверняка сможешь ты.

– Не поняла… тело-то осталось прежним. Или ваш сын изменил его ДНК?

Богиня залилась звонким смехом.

– Нет, дитя! Я говорю о другом.

– А попонятнее? Ваш намёк не очень до меня дошёл.

– Твоему ребёнку нужен другой «отец».

– Вы допустите смерть Тутанхамона и восхождение на трон нового царя?! – ахнула я.

– Хм, не знала, что для зачатия младенца обязательно убивать своего супруга. Считала, что дети получаются от других действий. Или спустя тысячелетия всё изменилось, и женщины уподобились самкам богомолов[24]?

– Да уж, – нервно хмыкнула в ответ. – Бывают, конечно, и такие… но я поняла.

– Вот и хорошо. Думала, тебя придётся уговаривать.

– Вообще-то придётся. Я как бы замужем.

– Помнишь, как закончил этот царь в твоей истории? Сейчас или чуть позже, но ты же понимаешь, что вынуждена будешь стать супругой либо Хоремхеба, либо Эйя, если к тому моменту не будет наследника династии. Всё зависит от того, чьим трофеем ты станешь.

Меня прошиб холодный пот: перспективы были так себе. Учитывая, что вблизи Тутанхамона постоянно находится чати, тот наверняка победит в гонке на скорость.

– В ином случае… ты могла бы стать регентшей до совершеннолетия сына.

– Но ведь это… измена…

– В тебе нет той любви к нему, что испытывала бывшая царица… и чувства Ба больше не будут влиять на тебя. Кроме того, долг перед страной никто не отменял. И без наследника будет весьма тяжело выжить. К тому же… моё поручение всё ещё ждёт...

– И кто определён на эту роль? – тихо спросила, прикрыв глаза. Неприятие ситуации сдавливало сердце.