– Что скажет моя Царица? – отрешенно задал вопрос Тутанхамон.

– Все должны быть лишены своего Рен. А чтобы другим неповадно было… виновных скормят крокодилам!

Над площадью повисла нереальная тишина. Было слышно, как комары пролетают мимо. Даже супруг с видимым испугом взглянул на меня. Ранее мы с ним обсуждали совершенно другой вид казни.

Таусерт просто упала в обморок, а Хабенхет смотрел на меня остекленевшими глазами. Писец шепнул что-то Ундж, и та, упав на колени, поползла в мою сторону, замерев недалеко от помоста.

– За раскаяние, что проявила эта женщина, – указала я на служанку, – она получит милость и умрёт от яда, – произнесла громко. – Обряд её похорон возьмёт на себя Великий дом.

Жрец при этих словах пошатнулся и что-то спросил у мужчины. К ним подошёл Зубери. Они какое-то время переговаривались, и, достав папирус, писец начал за ним записывать.

В этот же момент в рядах жрецов произошло оживление. Я заметила, что Рамос исчез. Надеюсь, ненадолго. Всю площадь должны были перекрыть люди храмовника. Он обещал, что и мышь не проскочит.

Наконец, запись была закончена, и папирус передали к нам. Как и предполагала, за возможность погребения Хабенхет дал показания на своего начальника, которого сейчас меджаи под руководством членов второй группы пытались отбить у нескольких воинов храма, что встали на его защиту.

– Зачем это ему? – тихо спросил Тутанхамон совершенно упавшим голосом.

– Мой отец лишил его власти, отобрав пост чати. Твой даже не вспомнил о его существовании, поддержав брата. Он считал, что наша семья сломала ему жизнь.

– Разве можно за это травить детей в утробе матери? – с болью уточнил муж.

– Мне кажется, ему всё равно, кого и где травить. Главное – утолить чувство мести.

– А ты… ты Анхи… будешь мстить ребёнку?

– Спрашиваешь о дочери Таусерт?

– Да.

– Это глупый вопрос, супруг мой. Она твоё дитя, твоя кровь. Кровь нашего дома. Не знаю, смогу ли любить её, но точно знаю, что не буду переносить на неё обиду за её мать. Она получит всё, что ей полагается, как дочери повелителя.

– Может, лучше отправить девочку в Ком-Мединет-Гураб[57]? Вроде там живёт кто-то из младших жён твоего отца.

В ответ на это я только растерянно пожала плечами.

– Если на то будет твоя воля. Там даже есть ещё жёны деда, коих привозили ему почти перед смертью. Девочку хорошо воспитают в наших традициях, если ты не хочешь видеть её рядом с собой.

Через какое-то время объявили, что казнь состоится через несколько часов, почти на закате. Загонщики должны пригнать к пристани крокодилов.

– Анхи… может, позволим ей умереть от яда? Ты же проявила великодушие к служанке.

– Это твой суд, возлюбленный супруг мой. Ты здесь и сейчас воплощение Маат.

Тутанхамон задумчиво кивнул.

Я помолчала какое-то время и продолжила:

– Просто подумай… как это будет расценено нашими врагами? Без помощи служанки мы бы не получили доказательства вины остальных, за это она получает путь в Дуат. Хабенхет – всего лишь руки Рамоса. За признание вины хозяина он достоин получить погребение. Служанки Таусерт, что не принимали участия в отравлении, а просто выполняли волю госпожи, могут быть проданы в рабство. Но… если сама Таусерт и Рамос избегут показательного наказания… чем мы устрашим остальных? Они так и будут пытаться нас убить.

Тутанхамон отвернулся и вновь уставился в небо.

Наконец, послышался звук барабанов, а в реке я заметила довольно бурное движение блестящих тел и всплески хвостов.

Жрец Амона, посланный настоятелем храма, подошёл к стоящим на коленях Рамосу и Таусерт. Он прочёл короткую молитву отречения и прикоснулся к их ртам священным ножом. Бывший чати смотрел на нас с презрением… даже умудрился плюнуть в нашу сторону. «Газель» же продолжала биться в истерике.

Видя состояние Тутанхамона, я подозвала Зубери и приказала:

– Сделай так, чтобы она умерла до того, как попадёт в реку!

– Как прикажет Божественная. – Низко поклонился храмовник и отбежал к меджаям.

Супруг с благодарностью сжал мою руку.

На площади всё подготовили. Младших служанок увели, для Ундж и Хабенхет принесли чаши с ядом. Они должны будут сначала лицезреть казнь своих хозяев и только потом принять смерть.

Рамоса поставили на ноги, и тут Таусерт опять стала заваливаться вбок. К ней быстро подошёл один из воинов и, подхватив, уложил на каменную площадку у реки. По незаметному кивку Зубери поняла, что женщина уже мертва.

Бывшего чати подвели к краю пристани, у которой бились крокодилы, и один из меджаев ткнул его палкой в спину. Как в замедленной съёмке, его тело начало валиться в воду, которая тут же окрасилась в красный…

Мне же стало как-то совсем нехорошо. Резко затошнило, и появилась тяжесть. Кажется, я начала заваливаться… но почувствовала, что меня подхватывают сильные руки.