– Ты же не собираешься никого спасать, правда?

– Никто из нас не может чувствовать себя в безопасности, пока он жив, – отвечаю я.

– Ты собираешься убить его, – говорит Йельс.

Феми недоверчиво качает головой.

– Нет, она собирается погибнуть в попытках сделать это.

– Дитя, Тигр перережет тебе горло, снимет с тебя кожу и будет носить ее на плечах, как трофей, – говорит Кордей таким спокойным голосом, будто беседует со мной о погоде.

– Вероятно. Но если есть один шанс на миллион, что я смогу уничтожить его, разве не стоит попытаться?

– Тебе ничего не удастся, – без выражения говорит Кордей и поворачивается к Монпарнасу, жестом показывая, что уходит. Ощущаю волну паники. Они не должны уходить, только не сейчас.

– Нина, ты не сможешь даже пробраться в дом их гильдии, – говорит Феми.

Он прав. Почти все гильдии держат в секрете расположение своих домов. Феми знает, где они находятся, но он связан Законом, не имеет права выдавать их, и я не смею просить его об этом.

– Гильдия Хранителей знаний инспектирует все остальные, – говорю я. – Они знают, где находится гильдия Плоти.

Кордей замирает у окна.

Всеобщее внимание обращается теперь к баронессе Комаид. Она улыбается, но ничего не говорит.

– Расскажи нам о своем плане, – предлагает она.

Это лучше, чем решительный отказ мне помочь. По крайней мере, они слушают.

– Я знаю, что ни одна гильдия не может явно меня поддержать, – говорю я. – Если кого-то поймают на этом, начнется война. Поэтому не предлагаю присоединиться ко мне ни Призракам, ни Крысам, ни Летучим мышам, ни Мечтателям. Мне нужны лишь сведения от Людей Пера и подарки от Рыболова и барона Мечтателей; они мне помогут. Если мой план провалится, и я погибну, то все, что совершу, можно будет свалить на меня одну. Можно сказать, что я сошла с ума от горя, а потому решилась на безрассудный поступок. Вы все сможете умыть руки и жить в мире. Но если мне удастся задуманное, если Каплан падет, тогда я кое о чем вас попрошу. Попрошу освободить Сестер из гильдии Плоти.

– Сестер больше нет, Тигр уничтожил их всех, – говорит Кол-Бланш.

– Многие из этой гильдии еще живы, но находятся под действием опия, – возражает Йельс.

– Как же можно освободить человека, находящегося под действием маковой настойки? – спрашивает Кол-Бланш.

Бароны Двора чудес невероятно подозрительны; их глаза обращаются к пузырькам, которые я наполнила из бочек и сейчас разложила перед собой.

– Изенгрим побери, что ты сделала, девочка? – шипит Рыболов.

– Мы разбудили тех, кто спал, – еле слышно шепчет Йельс.

– Мы разбавляли настойки, которые гильдия Мечтателей продавала Тигру, – добавляю я.

– И Хищники ничего не заподозрили? Не заметили никаких признаков? – спрашивает Тамар.

– Много лет ушло на то, чтобы найти нужные пропорции, так, чтобы Хищники ничего не замечали, – говорит Йельс. – Сыновья и дочери моей гильдии согласились участвовать в эксперименте, потому что нам надо было убедиться: зависимость можно ослабить.

– Сколько лет? – с интересом спрашивает Рыболов, и ее невидящие глаза смотрят в направлении Йельса.

– С тех пор как он уничтожил мою сестру, Баронессу Камелию, и поработил ее чад. – Йельс говорит резко, взволнованно. – Однажды Тигр пришел ко мне и предложил целое состояние, если я сделаю для него маковую настойку, такую сильную, что она сможет подчинить ему любого человека. Я был слишком юн, алчен и наивен, я сделал такую настойку и продал ему, думая: не мое дело, где он собирается ее применять. А он использовал ее против моей родной сестры, погубив ее и всю ее гильдию.

Его глаза сверкают от непролитых слез.

– А когда мы увидели, что он наделал… – Йельс печально качает головой. – Мы были слабы. А у него были союзники, работорговцы и сотня их кораблей в наших гаванях. Могли ли мы вступить с ними в войну и победить? Нашим долгом было защищать наши гильдии, защищать весь Двор. Вот что мы сказали себе тогда, чтобы оправдать свое бездействие.

Он обращает взгляд на меня.

– Потом однажды ко мне пришла Кошка с полосками на спине и сказала, что собирается убить Тигра и освободить всех Сестер. Она просила меня о помощи. Как я мог ей отказать?

Он машет рукой в сторону бочек с саке.

– Мы разбавляли настойку, которую покупает у нас Тигр, в течение двух лет. Согласно нашим исследованиям, Сестры должны быть достаточно спокойны, чтобы не сопротивляться, если благоразумно побеседовать с ними. Некоторые могут вспомнить, кто они. Но большинство не вспомнят – они слишком долго находились под действием опия.

– А если Кошка потерпит неудачу, что крайне вероятно, – продолжает он, оценивающе глядя на меня, – тогда мы переложим на нее все обвинения в разбавлении настойки. Мои сыновья поклянутся, что она вломилась к нам и что-то сделала с бутылочками.

– Нет, – говорит Рыболов. И в этом единственном слове столько силы, что мы все поднимаем на нее глаза. – Она просит нас напасть на гильдию. Она стоит здесь, среди нас, и позволяет себе вслух планировать убийство одного из баронов Двора. Мы должны заковать ее в кандалы, чтобы избежать войны. И покончим с этим.

– Есть девять гильдий и девять баронов. Но место Сестер пустует, а среди нас сидит самозваный барон, работорговец! – кричит Йельс, сжав руки в кулаки, и в глазах у него пляшет огонь. – Двор чудес был создан не для того, чтобы защищать торговцев людьми, но мы почему-то этому потворствовали. Теперь пришло время исправить свои ошибки!

– Храбрые слова мужчины, который втайне от всех мухлевал с бутылочками, – парирует Рыболов, ни капли не воодушевившись его словами.

– Все, что я делал тайно, я делал для того, чтобы защитить чад моей гильдии. То, что делаю сегодня, я делаю для того, чтобы отомстить за сестру и исправить ту несправедливость, от которой пострадали все. Даже если никто больше не поможет Кошке, я помогу, – говорит Йельс. – Каплану не место за Высоким столом. Наш долг – избавить от него Двор. Наш долг перед Законом.

Рыболов качает головой.

– Я не была еще баронессой Крыс, когда Тигр пришел в первый раз. Хорошо известно, что мы с Камелией… – Она прерывает себя на полуслове и вдруг выглядит очень старой. – И я была в море, когда он вернулся и установил при Дворе свою власть. Я оказалась здесь слишком поздно и не смогла спасти ее. Я сделала все, что было в моих силах, не подвергая при этом опасности собственных чад. Я забирала себе больше девушек, чем все остальные гильдии, вместе взятые, потому что им безопаснее быть в море, чем при Дворе, где Тигр в любой момент может положить на них глаз.

Смотрю на хмурую Тамар и думаю, не так ли и она пришла в эту гильдию, проделав потом путь до мастера Контрабандистов.

– Мы, Крысы, видели больше, чем остальной Двор. Работорговцы правят морями, и хотя нам будет приятно видеть, как падет один из них, ты должна знать, Кошка: если ты уничтожишь Тигра, его братья придут отомстить за него.

Знаю, что Рыболов не может меня видеть, но все-таки чувствую на себе ее взгляд, будто прожигающий кожу.

– Они, как проклятье, падут на головы всем гильдиям.

– Пусть приходят, – сурово отвечает Йельс.

– Йельс, я тоже скорблю, но ты не должен от этого превращаться в глупца. Ты не знаешь, о чем говоришь. Тигр один, но у него полчища союзников.

– Разве мы Те-кто-ходит-днем, чтобы съеживаться перед лицом врагов? Разве так поступила бы Камелия? Мы боялись слишком долго! – возмущается Йельс.

Рыболов в ответ только смеется.

– Если бы Камелия знала, что Тигр сделает с ее чадами, она бы перегрызла ему глотку. Ведь она была Ракшей, волчицей, более дикой, чем все мы.

Она улыбается и отворачивается, как будто весь ее спор с Йельсом был задуман для того, чтобы испытать его, а для нее все это было игрой.

Она кивает в мою сторону.

– Чего ты хочешь от нас, Кошка?

Рядом с ней Тамар издает недовольное ворчание, выражая свое несогласие.