Не знаю, почему, но у меня к горлу подкатывает ком. Почему я сейчас окружена таким богатством, а сотни моих братьев и сестер в это время умирают от голода? Делаю знак другому слуге. Он подносит мне розовую с вышивкой салфетку. Беру ее и благодарю слугу.

Принц смотрит на меня с улыбкой.

– Им не нужно говорить «спасибо», – тихо замечает он. И он прав. Господин Жорж влепил бы мне подзатыльник за такую оплошность. Думаю, как бы заговорить с ним о кухне и как выяснить, где здесь кладовые или пекарня.

– Я столько лет мечтал снова тебя увидеть. Боялся, что этого уже никогда не случится, – шепчет принц, делая вид, что ведет со мной скучную вежливую беседу. – Ты забрала у меня талисман Карла Великого! Мне тогда так досталось…

– Тебя что, побили? – уточняю я, не вполне уверенная в том, что именно означают слова «мне досталось» из уст принца.

Он поворачивается ко мне, очень удивленный.

– Побили? Нет, конечно. Никто бы не осмелился бить меня.

Фыркаю в чашку.

– Но ты же сказал, что тебе досталось.

– Ну да. Матушка была очень мною недовольна, а если она захочет, то может здорово испортить жизнь кому угодно.

Он замолкает, что-то припоминая.

– Когда я был помладше, у меня был специальный мальчик для битья. Как же его звали… Так вот, его били всякий раз, когда я был в чем-то виноват.

Мальчик для битья. Это уже не смешно, это ужасно. Быстро меняю тему.

– Хочешь получить его назад? Свой талисман.

– Что? Ну нет, сейчас было бы слишком сложно объяснить, как он снова оказался у меня, – отказывается он с такой легкостью, будто речь идет о потерянной перчатке.

– Но это же часть королевских драгоценностей Франции! – возражаю я с осуждением в голосе, несмотря на то что помню, как хорошо он смотрится на шее у Томасиса и какое расположение я завоевала благодаря этой краже.

– Ну… да… – рассеянно отвечает принц.

– Подойди сюда, дитя, – вдруг говорит королева, подзывая к себе Этти.

Та с испугом смотрит на меня.

– Не нужно бояться, – говорит королева. – Я просто хочу посмотреть на твое милое личико.

Этти осторожно подходит, а королева пристально смотрит на нее. Говорит она нежно и ласково, но в том, как впивается глазами в Этти, чувствуется что-то хищное – мне на ум почему-то приходит паук, который охотится на муху.

– Ты такая милая. В комнате становится светлее только от того, что она в ней присутствует, правда, Роман?

– Несомненно, мадам, – соглашается принц.

Этти радостно краснеет.

– Может быть, стоит оставить ее тут, – говорит королева.

Мое сердце начинает биться сильнее при мысли, что Этти останется во дворце. Это ведь может решить все наши проблемы. Конечно, даже Тигру не под силу похитить человека, за которым следит сама королева Франции. Но почему-то в горле начинает першить, когда я смотрю на Этти в окружении всех этих людей. Она выглядит как одна из них. Мне от этого больно.

– Ты будешь хорошим компаньоном нашему принцу, – продолжает королева. – Он такой одинокий мальчик.

Принц краснеет. Я не вполне понимаю, что именно его расстроило и как можно быть одиноким, если рядом с тобой всегда не меньше пятнадцати человек.

Королева устраивается поудобнее на диване и хлопает по подушке рядом с собой, приглашая Этти к ней присоединиться.

– Ну и как ты будешь нас развлекать, куколка?

Этти выглядит испуганной.

– Не смущайся. Может быть, ты знаешь песенку, которую могла бы нам спеть?

Я задерживаю дыхание. Надеюсь, она не станет петь им одну из наших песен, ведь все они довольно грубые.

Этти задумывается.

– Я могу рассказать вам историю.

– Это прекрасно! – говорит королева.

У Этти в запасе множество историй. Я молчу, но надеюсь, что она не станет рассказывать самые пикантные из тех, что ей довелось услышать.

– Эту историю рассказал мне мой Отец, – начинает она, – и ее должны знать все чада Мертвецов. В одной стране было столько мышей, что они заполонили все города, большие и маленькие…

Ренар ее дери!

Только не эту историю. Не здесь, не сейчас!

Этти садится ровно; она сидит спиной ко мне, и потому не видит предостережения на моем лице. Не оборачивается, даже когда я начинаю громко кашлять.

– С тобой все в порядке? – взволнованно спрашивает принц.

Но Этти не обращает на меня внимания. Она очень сосредоточена и пытается дословно воспроизвести историю так, как ее рассказывал Орсо.

Разворачиваю салфетку, прячу макарун, осторожно складываю ее и кладу себе на колени.

– Если тебе не нравятся пирожные, мы можем их просто выбросить, – шепчет принц, глядя на меня с удивлением.

– Уверена, они очень вкусные.

Просто у меня пропал аппетит. Этти как ни в чем не бывало рассказывает о неудавшейся революции, в результате которой чуть не свергли королевскую семью, и я не могу остановить ее ничем, кроме театрального покашливания.

– Не прячь это пирожное. Мы прикажем прислать тебе свежих в любой момент, когда ты захочешь, – настаивает принц.

– Отстань от меня, – чуть слышно произношу я.

Он прекращает есть и сидит молча, а я безостановочно кручу головой в поисках путей отступления. Нас арестуют за такой рассказ? Как мы сможем отправить сообщение Двору или Феми, если нас задержат?

– Там, где ты живешь, мало еды? – снова принимается за свое принц. Жалость в его голосе так очевидна, что у меня все волоски встают дыбом. Вообще-то у нас в стране голод, а кто-то забыл сказать об этом наследнику престола.

– Ты вообще смотрел хоть раз за ворота дворца? – тихо шиплю я в ответ. – И ничего не заметил сегодня во время поездки через весь город? – Я смотрю ему прямо в глаза. – Трупы грудами лежат на углах улиц. Люди умирают от голода. А когда у нас есть еда, мы ее не выбрасываем и не приказываем принести нам свежую.

Он ошеломленно смотрит на меня.

Но меня это не волнует. Мне некогда волноваться из-за этого или сидеть здесь, поедая разноцветные сладости, пока Этти излагает свои бунтарские истории. Я должна сейчас выяснять, где хранятся дворцовые запасы зерна, и придумывать, как незаметно вынести их из Тюильри.

Чем дальше рассказывает Этти, тем напряженнее становится атмосфера в комнате. Выражение лица королевы очень меня беспокоит, но при этом она продолжает улыбаться.

Рядом со мной потягивает чай принц, тихий, задумчивый и просто невыносимый.

– А о чем эта история? – шепотом спрашивает он у меня.

Я так удивлена тем, что он ничего не понял, что тут же забываю, каким невыносимым он мне только что казался.

– О неудавшейся революции. Кошки – это знать, а мыши – революционеры.

При этих словах взгляд принца начинает метаться от Этти к матери, а затем – к господину в углу, который сейчас повернулся к нам лицом. У него бледная кожа и мягкие черты лица, на голове – огромный напудренный парик, а костюм – нежного бледно-голубого цвета.

Пытаюсь встать, но принц хватает меня за рукав и удерживает на месте.

– Не надо. Ты ничего не можешь сделать. Сейчас точно, – говорит он, крепко сжав мне руку. – Если Мадам прикажет тебя казнить, я буду просить, чтобы тебя помиловали. Не волнуйся.

Можно подумать, мне от этого стало легче.

Голос Этти становится громче и увереннее, когда она рассказывает о том, как кошки позвали своих братьев из других стран, чтобы избежать повешения, и как им удалось посадить в тюрьму всех мышей.

Мне кажется, что в комнате становится невыносимо жарко. Отказываюсь от предложений слуг налить мне еще чая. Я не могу ни есть, ни пить. Даже дышать могу с трудом. Просто сижу и слушаю, как Этти подписывает нам приговор.

Королева сжимает руку Этти, когда та заканчивает рассказ.

– Спасибо, моя дорогая! – говорит королева и целует Этти в лоб. – Где же ты услышала эту удивительную историю?

– Ну… она многим известна, – отвечает Этти, к счастью, не упоминая ни Орсо, ни гильдии.