Мы с Робом ждали в холле больницы, когда освободится доктор Август.

Я решила заглянуть в палату к Теду Виннику, который так и не узнал, что здесь происходило несколько дней назад. Мальчик также лежал, аппаратура возле него мигала огоньками. Я погладила его по голове и вышла.

В это время распахнулась дверь соседней палаты, и я увидела Гора Кларка. Он заулыбался мне и сказал:

— Как хорошо, что вы здесь. Я хочу вас кое с кем познакомить, когда Август посмотрит мальчика. Совсем скоро сюда приедет один мой очень старый друг.

Улыбающийся доктор Август, осмотрев Роба, сказал:

— У меня очень хороший прогноз по вашему сыну, миссис Эклз. Совсем скоро я сниму ему фиксаторы с левой ноги и мы начнем учиться ходить, опираясь на нее. На правой были более сложные переломы, но и там все наладится со временем я уверен.

— Ты скоро будешь бегать, малыш, — доктор, улыбаясь, погладил Роба по голове.

Мы уже хотели уходить, но в это время в холл больницы вошли Коннор Хоган и невысокий седой человек с характерными узкими глазами азиата. Его взгляд был очень живой.

Он остановился напротив нас.

— Нил, это Кэтрин Эклз, именно она нашла Александра Росси, — сказал Хоган. Он поглядел на Роба, сидевшего в своем маленьком кресле.

— Здравствуй, Роберт. Как твои дела?

— Я скоро буду ходить! — заявил Роб, и Коннор улыбнулся.

— Просто отличная новость! — сказал он.

— Миссис Эклз, очень рад познакомиться, я Нил Ватанабэ, — мужчина, к моему удивлению, очень низко мне поклонился.

— Здравствуй, старый самурай, — насмешливо сказал Гор Кларк. — Думал, ты уже давно на Гайе, купаешься в океанах и греешь на бирюзовых пляжах свои старые кости.

— Какая разница, где умирать, Егор, — ответил Нил. — Я привык, здесь мой дом. Посадил перед домом сакуру, разложил камни в саду. Они напоминают мне о родине.

Он прикрыл глаза и продекламировал:

— Сакуры запах вдохну, вспомню о доме, который засыпан давно белым песком.

— Да, ты все тот же романтик, который вскружил голову моей Лоре своими дурацкими нескладными стихами, — вздохнул Кларк.

— Это хокку, — улыбнулся Нил.

— Послушай, Нил, ты можешь достать мне записи приборов за последние двадцать два года, после того самого взрыва? — спросил Кларк.

Он посмотрел на Хогана.

— Коннор, мне нужны сведения о всех известных исчезновениях людей за полгода. Подробности. Даты. И еще — мне нужны данные по Серому континенту. Несчастные случаи в шахтах. Необычное поведение работников. Данные сейсмических приборов.

Мы присели в холле больницы. Мне было очень интересно находиться сейчас рядом с Нилом и Кларком. Кажется, эти двое могли найти ключ к разгадке непонятных событий, которые происходили на Сантьерре.

— Может, расскажете о том взрыве двадцать два года назад? — спросил Хоган, глядя на Нила Ватанабэ.

Тот кивнул и заговорил:

— Мы тогда хотели начать разрабатывать новую шахту. Спектральный анализ показал, что там должны быть большие залежи железа. Подогнали технику, и тут случилось непонятное. Данные приборов стали показывать что-то невообразимое, как будто началось сильное землетрясение, хотя все было спокойно. Одни приборы вышли из строя, другие потом стали показывать слабые электромагнитные колебания, которые то появлялись, то пропадали.

Мы начали бурение, я наблюдал процесс по мониторам, и в это время произошел сильный взрыв. Погибли люди, почти вся техника из-за взрыва пострадала. Чудом сохранились показания одного датчика. Я привезу тебе, Кларк, может, что-то сумеешь разобрать. Что самое странное — через несколько недель после взрыва спектральный анализ не показал, что под землей есть металл. Словно он был там в огромных количествах, а потом испарился. Но ведь так не должно было быть. Мы отказались от разработок в том районе и переключились на другие месторождения.

Кларк кивнул:

— Я буду ждать от вас информацию.

Он ушел, а Хоган предложил отвезти нас домой.

Коннор молчал всю дорогу, и уже у самого дома сказал, помогая вытащить кресло с Робом:

— Кэтрин, я все время чувствую вину перед вами и вашим мальчиком.

— Ничего уже не изменить, Коннор. Но спасибо, что вы вытащили нас из больницы. Мне кажется, у меня сейчас началась новая жизнь.

Я действительно это чувствовала.

Неделю спустя

Наша жизнь продолжалась. Дети ходили в школу, Рита все больше времени проводила с Эваном. Каждый день на несколько минут заезжал Коннор Хоган. Он обязательно привозил что-то — фрукты, игрушку Робу. Сегодня мне с Робом нужно было в больницу снимать фиксатор с ноги, и Хоган вызвался нас отвезти.

В больнице я опять встретила Гора Кларка, он выглядел взволнованным.

Поздоровавшись с Хоганом, Кларк спросил:

— Может быть, вы все же передумаете? Может быть, спустя какое-то время мы сможем…

Но Коннор прервал его:

— Нет, это общее решение. У нас нет особого выбора.

Я не поняла, о чем идет речь, к тому же нас позвал доктор Август.

В кабинете он снял фиксатор с ноги Роба, и тот осторожно встал на левую ногу, придерживаясь за меня. Доктор вручил ему маленький костыль.

— Попробуй сделать несколько шагов.

Роб, придерживая меня за руку, несколько раз неуверенно шагнул.

— С правой ногой попробуем через месяц, а пока следите, чтобы не было чрезмерных физических нагрузок на ребенка.

Я снова усадила Роба в кресло, и мы выехали в холл больницы.

— Кэтрин, подождите минут пятнадцать, я обязательно отвезу вас обратно, — Хоган вышел из больницы, с кем-то разговаривая по браслету связи.

Я села, достав новую книжку для Роба. В это время ко мне подошел Гор Кларк.

— Как ваши дела, Егор? — спросила я.

— Сегодня важный день для Сантьерры, Кэтрин, — ответил он.

— О чем вы?

— Если вы не прочь послушать сумасшедшего ученого, то я расскажу и вам то, о чем твержу все последние дни, — он присел рядом со мной в кресло.

— Я не считаю вас сумасшедшим, — мягко улыбнулась я.

— У моего прадеда Егора на Земле были пчелы, Кэтрин. Своя небольшая пасека и с десяток ульев. У прадеда был самый вкусный мед, не тот сиропчик, который вы пробовали на Земле, а настоящий ароматный мед, который таял на языке…

Егор прикрыл глаза на несколько секунд, видимо, вспоминая вкус того меда.

Я не понимала, почему он об этом заговорил, но внимательно слушала.

— Однажды сосед заехал на своей машине на пасеку прадеда. Он был то ли пьян, то ли под действием наркотиков. Потом я не раз смотрел по визору, что происходило. Он наезжал машиной на деревянные маленькие ульи, и они ломались, оставляя тучи пчел и сладкие лужи. Затем сосед уехал. Он не заметил последний улей, который стоял почти рядом с домом. Одни пчелы полетели за его машиной, а другие стали пытаться проникнуть в оставшийся улей. Но пчелы из этого последнего улья убивали непрошеных гостей. Оказывается, пчелы защищают свой дом даже от себе подобных.

Одни пчелы, оставшиеся без улья, погибли, а другие улетели в другое место. Возможно, они создали там новый дом, если нашли подходящее место, и только если среди них была матка, способная давать новое потомство. Если нет, то они погибали. Но инстинкт выживания заложен во всех живых существах, Кэтрин.

— Не совсем понимаю, к чему вы это рассказываете, — покачала я головой.

— Дело в том, что двадцать два года назад мы потревожили в недрах Сантьерры такой «улей» на Сером континенте. Только это были не пчелы, а иная форма жизни. Не знаю точно, с чем это сравнить. Может быть, с крохотными кусочками биоплазмы, которые подчиняются определенному центру, который я бы сравнил с мозгом. Или пчелиной маткой, вокруг которой строится вся жизнь у пчел, например.

— Все равно не понимаю, — сказала я.

— После того взрыва одни из этих «пчел» попытались найти новый дом, они напали на Квинту. Биопотенциалы, которые излучает мозг людей, видимо, притягивает их. Возможно, чем-то он напоминает по своим параметрам биоритмы их главного «мозга». Квинта была уничтожена. Но другие «пчелы» основали новый «улей». Эта форма жизни, о которой я могу только предполагать, попыталась понять, с чем она имеет дело. Изучить нас и не дать нам размножаться. Если у пчел погибает матка, то погибает и ее семья. В последние годы женщины на Сантьерре редко вынашивают ребенка, и если так будет продолжаться дальше, мы попросту вымрем здесь. Они пытались влиять на нас. Изучать. Я думаю, что лихорадка, которой заболевали дети и подростки здесь, вызывалась тем, что эти кусочки биоплазмы, или «пчелы», чтобы вам было понятнее, «подселялись» в мозг, пытались основать новый «улей». Но люди заболевали или сходили с ума. Многие люди, которые пропали в последние годы, имели в своем окружении кого-то переболевшего этой лихорадкой.