Община Сантьерры управляется советом, в который водят наиболее достойные колонисты из каждого поселения.

При полете на Сантьерру корабль делает несколько гиперпрыжков в пространстве. Современные технологии позволяют безопасно перенести перелет в сомнокапсуле.

Голограмма показала капсулу, в которой находились датчики и провода, прикрепленные к лежащему человеку с закрытыми глазами.

— Я слышала, что несколько гиперпрыжков подряд могут плохо повлиять на человека, — проворчала жена доктора.

— Мод, помолчи, — прервал ее муж. Мне стало его немного жаль.

Радецкий продолжал:

— Колониальная Корпорация отобрала вас из огромного количества желающих. Это означает, что вы обладаете качествами, нужными для процветания Сантьерры. Ближайший рейс на Сантьерру будет через три дня. За это время вы можете попрощаться со своими родными и друзьями, а также решить имущественные вопросы. Если вы передумаете отправляться, сообщите об этом сейчас. В случае вашего отказа вам будет запрещено подавать заявление в Колониальную Корпорацию в течение десяти лет.

Через три дня состоится сбор возле космодрома в Луисвилле. Вся необходимая информация указана в памятках, которые вы получить при выходе. Счастливого полета! Удачи вам в новой жизни на Сантьерре.

Радецкий кивнул и поднялся из-за стола.

Мы вышли из зала. Дети были переполнены впечатлениями.

Энтони, Энни и Триша возбужденно обсуждали увиденных животных.

— Я не ожидала, что нам дадут всего три дня, — растерянно обратилась Эми ко мне.

— Может, так даже проще, — сказал Чарльз.

Они стали обсуждать между собой, что нужно сделать за эти последние дни, и я немного поотстала от них.

— Мам, смотри, здесь написано, что нельзя брать с собой вещи больше двух килограммов на человека, — сказал Энтони, читая памятку. — Значит, мы сможем взять только десять?

— Двенадцать, — ответил Марк, показав глазами на Риту.

Сегодня был наш последний вечер на Земле. Завтра утром нам надо было отправляться в космопорт в Луисвилле. Он находился километрах в десяти от Мэйтауна.

Вечером мы пошли в пиццерию по просьбе близнецов. У меня осталась совсем небольшая сумма, как раз нужно было потратить ее. Нам сказали, что в колонии не нужны земные деньги.

— Наверно, на Сантьерре не будет пиццерий, так что это последняя пицца в моей жизни, — возвестил Энтони, откусывая огромный кусок.

Энни не отрывалась от планшета, прощаясь с подружками.

— Мам, Лейси Смит и Мерил Томпсон нам завидуют и передают привет Марку, — сказала дочь, выразительно посмотрев на старшего брата.

— Кто эти Лейси и Мерил? — спросил Марк, оторвавшись от пиццы.

— Ну, ты что, не помнишь, это наши с Тони одноклассницы, они к нам еще приходили на последний день рождения, Лейси кудрявая, светленькая такая, а Мерил темненькая, она в красном платье была, — принялась объяснять Энни.

— Нет, не помню, — равнодушно сказал Марк.

— А мне Лейси привет не передавала? — спросил Энтони.

— Больно ты ей нужен! — фыркнула Энни.

Дети оживленно болтали, а я остро ощущала, что скоро мы отправимся в неизвестность, и наша жизнь изменится навсегда. Наверно, на Земле нас в ближайшие годы ожидали бы только хостелы и дешевая синтетическая еда.

Вчера к Эми и Чарльзу приехали родители, я с завистью смотрела издали, как они гуляют все вместе, как бабушки и дедушки обнимают и целуют внуков.

Мне не с кем было прощаться. Я оставила сообщение сестре, что мы улетаем.

Она кратко пожелала мне удачи.

Затем я позвонила отцу по галобраслету.

— Здравствуй, папа. Мы улетаем через два дня на Сантьерру… Если найдется Ник, передай, пожалуйста, что мы его ждем.

— Кэтрин… Я хотел бы сделать для вас больше, но это все, что я мог, — сказал он.

— Это дорого было, оплатить наш перелет? — спросила я.

— Не всегда решают деньги. Я поднял свои старые связи в Колониальной Корпорации, — уклончиво сказал он.

Я кивнула.

— Прощай, Кэтрин. Надеюсь, у вас все будет хорошо, — сухо сказал он.

— Прощай, папа, — я не заплакала, но на глаза навернулись слезы.

Отец отключился. Он снова исчез из моей жизни. Я раздумывала над его словами. Выходило, что ему пришлось использовать свое влияние, чтобы нас включили в рейс. Возможно, он что-то не договаривал, но теперь уже не стоило спрашивать.

Вечером Марк и близнецы опять искали чего-то в планшете, а я решила погулять с Робом во дворе гостиницы.

— Пойдем с нами, — предложила я Рите.

Она кивнула, и мы пошли на небольшую детскую площадку.

Мы присели на небольшую прозрачную скамейку, наполненную пластогелем (вещество, способное менять форму при механическом воздействии — примечание автора). Скамейка удобно обхватила тело.

— Рита, а ты не хочешь ни с кем попрощаться? — спросила я девушку. Наверно, мы впервые разговаривали с ней наедине после того, как два урода напали на меня в хостеле.

— Неа. Моя мамаша умерла, отравилась какой-то дрянью, которую гребаный отчим подогнал,— покачала Рита головой.

— Послушай, мы будет теперь вместе. Мы мало знаем друг друга, — начала я, подбирая слова. — Но мне хочется, чтобы ты нормально разговаривала. У меня дети, и…

— Воспитывать начали? — резко перебила меня Рита. — Вы же слышали, что сказала в Оуквилле та тетка, социальный работник? — она с вызовом посмотрела на меня. — Зачем вы тогда меня взяли? А меня вы все спросили? Я, может, этого не хотела! — Рита почти кричала.

— А чего ты хотела, Рита? — мягко спросила я. — Почему сбежала?

— Я хотела устроиться на работу, ученицей в центр красоты, уже договорилась с одним мастером. А отчим, он…ну, короче, он стал ко мне подкатывать… Да ладно, теперь все равно, — она махнула рукой.

— Слушай, Рита, — помолчав, сказала я. — В космопорт тебя не пустят с шокером.

— Я знаю. Я его у своего бывшего парня стащила, ему все равно он теперь не нужен.

— Почему? — спросила я.

Рита не ответила.

Я и так от нее услышала больше, чем за последние две недели.

— Ладно, давай вернемся в гостиницу, мне Роба пора спать укладывать, — сказала я.

Мы встали со скамейки, быстро возвращавшей свою форму.

— Миссис Эклз, — начала Рита.

— Ты можешь звать меня Кэтрин, — разрешила я.

Мы вернулись в гостиничный номер. Я укладывала спать Роба.

Дети о чем-то шепотом спорили.

Мне показалось, что у Энни были заплаканные глаза.

— Как ты, милая? — спросила я.

— Все нормально, — тихо ответила она

— Переживаешь?

— Немного. Мы уже ведь не вернемся на Землю? — Энни заглядывала мне в лицо.

— Не знаю, Энни. Наверно, нет, — сказала я.

— Мам, а как ты думаешь, там будет школа? — спросил Марк.

— Хоть бы не было! — вмешался Энтони.

— Давайте укладываться спать, завтра нам надо рано вставать, чтобы поехать в космопорт.

— Будем потом четыре месяца дрыхнуть, — сказала Рита.

Постепенно дети улеглись. Я слышала, как они долго еще шептались, но потом все стихло. Мне не спалось. Я перебирала свои лучшие воспоминания о жизни с Ником. Вспоминала, каким уютным был наш дом. У меня тоже четверо детей, как было и в моей родительской семье. Но я знала главное отличие — в моем доме было тепло, мы любили друг друга, смеялись шуткам, радовались первым словам и шагам детей. Мы любили детей не за успехи, а просто так, потому что они наши.

Я вспомнила, как познакомилась с Ником.

Мы с несколькими однокурсниками решили отметить день рождения Джины Саммерс, моей соседке по комнате в общежитии. На съем квартиры у меня не было денег, так как отец отказался поддерживать меня. От мамы у меня осталась небольшая сумма, но я решила экономить.

В тот день на мне был алый топик и короткая юбка. Темные волосы я распустила, слегка подкрасила глаза и губы. Мы пошли в оке-бар «Ласточка» (сокращенное от караоке — примечание автора).