— Миссис Эклз, здравствуйте, я Магда Винник, пришла навестить своего сына, и к вам вот зашла.

— Там лежит мой Тадеуш, — махнула женщина рукой в конец коридора.

Я прошла за ней вслед. Оказывается, Роб не единственный пациент в больнице. В крайней палате по коридору лежал бледный рыжеволосый мальчик лет десяти, к нему были подключены различные трубочки и датчики. Я подумала, что он спит.

— Это мой Тэд, он уже три с половиной года лежит здесь, после лихорадки так и не пришел в себя. Иногда просыпается, никого не узнает и спит дальше. Врачи говорят, что, может, он и поправится, но они и сами ничего не знают, — Магда Винник смахнула слезы. — Иногда прихожу вот, еще больше себя расстраиваю. У меня еще трое детишек.

Она поставила в вазу возле кровати букет ромашек, поцеловала сына в лоб и вышла.

— Заглядывайте иногда к нему, миссис Эклз, пока вы здесь. Врачи говорят, что он ничего не чувствует, ни на что не реагирует, но все равно… Тадеуш ромашки любил…любит, — Магда Винник всхлипнула и вышла.

Я потрясенно глядела ей вслед. Оказывается, лихорадка Энтони могла закончиться и так. Как хорошо, что я обратилась с Кларку Гору! Интересно, как он там живет, подумалось мне. В суматохе последних дней я не вспоминала о нем. Но я еще не знала, что очень скоро мы снова встретимся с ним.

День сменялся за днем. Роб пришел в себя, страшные синяки на его теле стали бледными. Он порывался встать и очень расстраивался, когда я мягко удерживала его.

Почитав ему сказку, я увидела, что сын заснул, и решила выйти на несколько минут на свежий воздух. Дул легкий ветерок. Солнце уже садилось.

Я увидела, как из коттеджа напротив вышла Мод Стюарт. Она помахала мне рукой и подошла ближе. На ней было красное платье и туфли на каблуках. Губы Мод были накрашены яркой алой помадой, глаза подведены. От нее пахло дорогими духами и алкоголем. В руках у нее был пакет.

— Миссис Эклз, — она посмотрела на меня, — я как раз шла в больницу к вам.

Дуглас сказал, что произошло несчастье с вашим сыном, и я пришла. Наверно, вам это странно, — задумчиво сказала она. — Мы ведь с вами практически не общаемся. Да я ни с кем не общаюсь в этой дыре. Мы ведь живем в коттедже практически рядом с больницей.

Видимо, Мод хотелось поговорить.

— Мне нужно вернуться в палату, вдруг сын проснется, — сказала я.

Но Мод пошла со мной.

Я заглянула в палату и увидела, что Роб по-прежнему спит.

— Давайте просто посидим в холле, — предложила Мод. — Это вам и вашим детям, — она протянула пакет с фруктами.

— Дуглас улетел на Приму, ассистировать доктору при сложной операции, и я совсем одна. Знаете, он был блестящим хирургом, его очень ценили, — Мод достала откуда-то из кармана серебристую фляжку и сделала глоток.

— Надеюсь, я вас не очень смущаю, миссис Эклз, это моя анестезия, — Мод усмехнулась.

Мы сидели в холле, и Мод продолжала изливать душу.

— Знаете, я ведь увела Дугласа из семьи. У нас с ним нет своих детей, а у него на Земле остались две дочери. Мне очень хотелось сделать карьеру. Вы знали, что я была актрисой и подавала большие надежды? Меня могли даже пригласить в столичный театр, но режиссер перестал продвигать меня, когда пришла молодая куколка с куриными мозгами…Кэтрин, женская красота так быстро проходит. Сегодня вы звезда, а завтра на вас никто не посмотрит, когда вокруг вас будут юные и прекрасные.

Она посмотрела на меня и вздохнула.

— Можно я буду называть вас по имени, Кэтрин? Ведь я всего лет на пять постарше вас.

Мне казалось, что Мод старше меня лет на пятнадцать как минимум, но я кивнула.

— Кэтрин, здесь нет даже студий красоты. Убогая дыра эта Сантьерра, — она снова отпила из фляжки и продолжила:

— Я зацепилась за Дугласа, мне тогда казалось, что это хороший шанс. Он занимал неплохой пост в Медицинской Корпорации, но у Дугласа была слабость — хорошенькие пациентки. У одной из них случились по его вине большие неприятности. Но самая главная неприятность была в том, что у нее был очень влиятельный отец, Дугласа уволили, он нашел должность в захудалой клинике в провинции, чтобы замять скандал. Но ему уже ничего не светило в плане карьеры.

В Космической Корпорации всегда не хватает медиков в колониях, и Дуглас заключил контракт на десять лет. Через девять с половиной лет у нас будет достаточно средств, чтобы улететь на Гейю или в другое райское местечко. Но только мне будет тогда…неважно сколько, —она замолчала. — Я сойду здесь с ума за это время, Кэтрин. Наверно, уже схожу, — Мод посмотрела на меня. — Никогда не думала, что придется страдать от одиночества и считать каждый день до окончания этого контракта Дугласа. Здесь я как в тюрьме, Кэтрин…

— Послушайте, Мод, вы ведь можете сделать свою жизнь другой. Найдите себе занятие. Может, вам помогать мужу в больнице?

— Ну уж нет, это точно не мое, — отмахнулась Мод.

— Ну тогда, может быть, раз вы работали в театре, организовать здесь что-нибудь, например, школьный театр, детям будет интересно, да и родители будут рады, — предложила я.

Мод задумчиво посмотрела на меня.

— Возможно, это лучше, чем пить и состариться здесь, — пробормотала она…

Через неделю Энни рассказала, что жена доктора Стюарта решила вместе со школьниками подготовить спектакль.

Прошел месяц, и нам с Робом разрешили покинуть больницу. Ему нельзя было вставать на ноги, но он рвался домой. Доктор Август сказал, что ноги у Роба срастаются,но еще рано на них вставать.

Рита, Марк и близнецы каждый день приходили к нам, но я, конечно, очень устала от больницы.

За нами заехал Эван с Ритой.

Напоследок я зашла в палату, где лежал Тадеуш Винник.

— Поправляйся скорее, Тэд, — я знала, что мальчик меня не слышит. Я каждый день заходила к нему и что-нибудь говорила. Почему-то для меня это стало важным.

Я погладила его по руке и тихо вышла.

Дома нас встретил Барри, он радостно лаял. Щенок заметно подрос, он лизал мои руки и вилял хвостом. Роб заливисто смеялся, когда Барри облизывал его лицо.

Чарльз Брайтон принес для Роба маленькое кресло на колесиках, он сам его сконструировал.

Дома нас ждал пирог с ягодами, испеченный Энни.

— Мама, меня миссис Бек научила, — гордо сказала дочь.

— И еще я умею теперь суп варить с курицей и пасту делать.

— Твоя паста невкусная, у мамы лучше, — проворчал Энтони.

— У Энни тоже вкусная, — вмешался Марк, заметив, что сестра надулась.

— А еще мы пиццу делали с Тришей и Мэй Хоган, мы с ней теперь тоже дружим, у нее теперь мамы нет, — тараторила Энни.

— Миссис Хоган ей не мама была, и вообще, из-за нее, — начал Энтони.

— Ладно, давайте есть пирог, — предложила Рита.

Наконец мы были дома.

Я уже привыкла называть этот дом своим. Иногда вспоминала свою жизнь на Земле, но здесь со мной были мои дети. Дом — это не только крыша и стены, это любовь близких.

Вечером с наслаждением улеглась в свою кровать и практически сразу уснула.

Рано утром меня разбудил громкий лай Барри. Я посмотрела на часы — четыре утра. Барри лаял где-то на улице. Я нехотя набросила халат и вышла из дома. Барри стоял возле крыльца, его морда была повернута к дорогое.

— Ты чего шумишь, все же спят, — проворчала я, обращаясь к собаке.

Барри уже не лаял, а глухо рычал. Его шерсть встала дыбом. Наконец я тоже посмотрела на дорогу. То, что я увидела, заставило меня оцепенеть.

Возле нашего дома стоял абсолютно голый мужчина с растрепанными длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. На его теле повсюду были шрамы, расходящиеся в разные стороны.

Он махал руками, затем сделал несколько рваных шагов и упал перед домом.

Я побежала в дом, схватила плед и браслет связи.

Вернувшись, я осторожно подошла к лежащему на дороге человеку и набросила не него плед. Мужчина дрожал, его руки и ноги хаотично дергались. Вгляделась в черты лица, и меня словно ударило током.