Мы будем рады приветствовать Вас в УХХ осенью, и я обязательно загляну на тренировку, чтобы познакомиться с командой, как только начнется учебный семестр.

Вперед, «Геллионы»!

Джон Иствуд

Декан Университета Хэйд -Харбор

Я проглотила горячий комок зависти, застрявший у меня в горле. Вот почему люди не должны шпионить. Это почти всегда заканчивается сожалением. Пока я пробивалась в университет за счет стипендии, кредитов и подработок, отец Беккета купил своему сыну готовое место. Обладая всеми привилегиями мира, Беккет даже не потрудился достаточно хорошо учиться в школе, чтобы поступить в УХХ самостоятельно. Я никогда не презирала его так сильно, как в этот момент.

Я положила письмо на край стола, чтобы продолжать поглядывать на него и сыпать себе соль на рану. Это было болезненное напоминание о различиях между мной и ним. Я упорно трудилась, чтобы добиться всего в своей жизни. Он не знал, что значит упорно трудиться ради чего бы то ни было.

В комнате было до боли чисто. Беккету не нравились люди в его личном пространстве, но его мачеха все равно настояла на том, чтобы комната была убрана. Я протерла пыль с поверхностей, пропуская стопку тетрадей и потрепанный на вид пенал. Край тряпки зацепился за металлический уголок, и пенал с громким стуком упал на пол.

Тьфу. Кто вообще еще пользуется металлическими пеналами? Это напомнило мне начальную школу. Я наклонилась, чтобы поднять его. Он открылся при падении, и когда я схватила его, содержимое вывалилось наружу.

Просто оставь его так.

Инстинкты, которые всегда служили мне верой и правдой, зашипели в моей голове. Покалывающее чувство беспокойства охватило меня. Но это было нелепо. Я уронила его и пришла сюда, чтобы убирать. Я должна была поднять его и положить на место.

Я подобрала разбросанное содержимое и некоторое время изучала его.

Блистерные упаковки с таблетками. Синие, фиолетовые и красные. Так много таблеток. Я замерла, сердце вдруг сильно заколотилось. Зачем Беккету столько таблеток?

Последней находкой, спрятанной под блистерами и оранжевой бутылочкой, наполненной еще большим количеством таблеток, был маленький пакетик с белым порошком. Я в шоке уставилась на лекарства в своей руке. Какого черта Беккет Андерсон делал с таким количеством таблеток, что мог бы открыть собственную аптеку? Я узнала некоторые названия, поскольку в начале года подруга моей мамы отдала ей остатки обезболивающих от болей в спине. Это были сильные опиаты. Беккет принимал болеутоляющие таблетки? Я знала, что он курил травку на вечеринках и он всегда казался довольно замкнутым. Но я списывала это на его ужасный характер, а не химические вещества.

Только во время игры он словно просыпался и оживал. На льду он был быстрым, уверенным в себе и чертовски выносливым. Он улыбался и смеялся. Он жил. Все остальное время он просто присутствовал. Парень был под чем-то? По всему было видно, что у Беккета неприятности. Я не хотела ничего знать. Это была не моя проблема, и Беккет точно не оценил бы мои советы или заботу. Я плотно закрыла пенал, жалея, что не могу стереть это нежелательное знание из своего мозга.

— Что ты делаешь?

Глубокий голос прорезался сквозь мой шок. Черт. Я почувствовала себя виноватой из-за того, что меня поймали на подглядывании. Я не могла позволить Беккету узнать, что видела таблетки. Инстинкт кричал мне, что сообщать ему об этом было бы очень, очень плохой идеей. Так что я медленно повернулась, засовывая пенал в задний карман, а затем махнула тряпкой в сторону письма на столе.

— Убираю, что еще?

Беккет вышел из ванной и закрыл за собой дверь. Комнаты в этом чертовом доме были настолько звуконепроницаемыми, что я даже не поняла, что он был там. Он прислонился к двери ванной в одном лишь полотенце. На долю секунды мой мозг отключился, пока я смотрела как капли воды, словно бриллианты, рассыпались по его идеальному торсу. Темное тату пересекало плечо и спускалось вниз по руке, делая его еще более сексуальным. Как кто-то такой злой мог быть настолько привлекательным? Еще одна несправедливость в отношении Беккета Андерсона. Ужасные люди не должны приходить в мир в таких красивых упаковках. Это была заведомо ложная реклама.

Пока я изучала его, он наблюдал за мной в ответ, его взгляд остановился на моем лице и скользнул по всему телу, после чего он оттолкнулся от двери и неторопливо направился ко мне.

Я боролась с желанием отступить, когда он подошел так близко, что его грудь коснулась моей. Пенал уперся в стол позади меня, и я напряглась.

— Когда-нибудь слышал о личном пространстве? – Пробормотала я, оказавшись зажатой между столом и его твердым, горячим телом.

Он был таким высоким, самым высоким из всех Геллионов, так что ему пришлось согнуть шею под резким углом, чтобы смотреть мне прямо в глаза. Я уже несколько месяцев не оставалась наедине с защитником. Мои пути не так уж часто пересекались с лучшим другом брата. Я не знала, сознательно ли он избегал меня, или это происходило само собой, словно мы были двумя магнитами, призванными отталкивать друг друга.

Сегодня его глаза были цвета расплавленного серебра.

— Я мог бы сказать то же самое тебе, Золушка.

— Это моя работа – вторгаться в твое личное пространство и убирать его. И не называй меня так, – выдавила я.

— Как? Тебе не нравится Золушка? Разве это не то, кем ты являешься?

Прежде чем я успела повернуть голову, он схватил свисающую прядь моих волос и накрутил ее на палец. Не совсем больно, но в этом было что-то смутно угрожающее. Как будто он хотел запустить руку в мой конский хвост и удержать меня. От этой мысли у меня перехватило дыхание.

— Вот только ей приходилось убирать за своей семьей, как служанке, а ты не моя семья, – указала я.

Он медленно кивнул. Капелька воды скользнула по его виску, стекая по вниз острой скуле.

— Я прекрасно осведомлен, поверь мне. – Его тон был загадочным.

Я не могла понять его. Его взгляд остановился на письме поверх моего плеча. Было очевидно, что я читала его, поскольку ранее выброшенный комок мусора теперь лежал разглаженным на его столе.

Беккет хмыкнул.

— А я думал, ты просто убираешься? Шпионила за мной, крошка? Надеюсь, мне не придется сообщать экономке о твоем нарушении трудовой дисциплины. Миссис Линтон и так тебя ненавидит. Да и твою мать это выставит не в лучшем свете, я полагаю.

Мне было хорошо известно об этом факте. Это также стало напоминанием о нашем с ним знакомстве, поскольку экономка невзлюбила меня с того самого дня. Как и Беккет. Я ощетинилась, ненавидя то, как этот засранец небрежно угрожал средствам к существованию моей матери, словно это был пустяк. В конце концов для него это действительно был пустяк. Сумма, которую моя мама зарабатывала на уборке его дома, была меньше, чем Беккет тратил на органические протеиновые коктейли за неделю. Как всегда, его привилегии и избалованность вызвали у меня негодование.

— Стыдно, что кто-то узнал о том, что твоя успеваемость была настолько ужасна, что тебе пришлось покупать дорогу в колледж на папочкины деньги? – Я легко поддалась той же динамике, которая всегда присутствовала между нами.

— А ты у нас отличница? – Беккет усмехнулся в ответ.

Я покраснела. Лили была самой умной в нашем классе, но мои оценки не были плохими. Огромное количество подработок серьезно сокращало мое учебное время, но я справлялась.

— Ну хорошо, давай сравним нас. Я поступила в университет благодаря собственным силам, несмотря на отсутствие репетиторов, современных учебников или подготовительных курсов. Мне тоже было бы стыдно, если бы я все равно провалилась, имея доступ ко всему вышеперечисленному. Думаю, это хорошо, что ты прилично играешь в хоккей. Множество белых парней прожили совершенно замечательную жизнь, просто будучи тупыми качками.

В глазах Беккета вспыхнула ярость. Он сбросил свою пресыщенную маску где-то между тем, как я указала на его привилегии и назвала тупым качком. Удовлетворение от самоутверждения пронеслось по мне, как раз перед тем, как он снова шагнул вперед и сильно прижался ко мне. Край стола врезался в мою задницу, а я оказалась полностью приклеенной к нему. Его тело было твердым, как чертова скала. Ни сантиметра гибкости. Он почти никогда не сбрасывал с себя образ скучающего богатого засранца. Я ни разу не видела его с этой стороны на публике, только здесь, в коридорах этого дома, обычно когда он забывал, что поблизости есть персонал.