— Я к тому, что… ты ведь развлекался с девушками, не так ли, Бек? Это нормально для мальчиков твоего возраста.

Я хотел, чтобы она заткнулась и перестала доводить меня до тошноты своими наводящими вопросами.

— То есть, в последнее время я вижу свидетельства твоих влажных снов на простынях по утрам.

Я остановился, ужас охватил каждый мой нерв. Лосьон был втерт наполовину, и я не хотел доводить дело до конца.

Я хотел выбраться оттуда.

Она повернулась. Холодные голубые глаза встретились с моими. В ее улыбке было что-то хищное. Я вдруг понял, что она специально привела меня сюда и попросила об одолжении, чтобы завязать этот разговор. От одной этой мысли меня охватило беспокойство.

Конечно, у меня были влажные сны. Какой пятнадцатилетний подросток их не видел? Из-за паранойи отца я получал меньше женского внимания, чем все мои друзья. В школе я пользовался популярностью у девочек, но никогда не действовал в соответствии с этим. Сорен пригрозил отправить меня в школу-интернат для мальчиков в Швейцарии, если я поставлю под угрозу репутацию Андерсонов в городе.

Я не хотел покидать Хэйд-Харбор. Ашер и Маркус были не просто друзьями – в данный момент они были моей семьей. Той, которую выбрал я. Я не хотел бросать их. Кроме того, Хэйд-Харбор и Клифф Поинт были единственными местами, где у меня сохранились воспоминания о маме. Я должен был остаться любой ценой.

Я не мог поверить, что моя мачеха была настолько омерзительной, что заговорила о сексе, как будто это была нормальная тема для разговора между нами.

— Все в порядке. Я не виню тебя, – продолжила она, не замечая мое отвращение. — Это естественно, как я и сказала. Мальчикам твоего возраста свойственны всевозможные желания и порывы. Это нормально – хотеть исследовать их. Можешь и здесь намазать? – Она провела пальцами по одному плечу. — У меня слишком длинные ногти.

— Серьезно? – возмутился я.

— Бек, ты не уйдешь отсюда, пока не сделаешь это.

Я выдавил еще немного крема для загара на ладонь и обмазал ее плечи. По моей коже ползали неприятные мурашки от неуместного разговора о пестиках и тычинках, или к чему там еще вела Колетт. Я закончил, поспешно размазав крем по ее ключицам.

— Готово. Я могу идти?

Она улыбнулась, и в этой улыбке не было ничего приятного или утешительного. Ее наманикюренные ногти скользнули под бретельки, и она спустила их с плеч. Купальник образовал лужицу у ее талии. Я отвел глаза, ужас приковал меня к месту.

— Остался еще один участок, и тогда ты свободен.

Я добрался до кустов роз за домом, прежде чем мой желудок взбунтовался. Я упал на голые колени в землю, и меня рвало, снова и снова, пока не осталась только желчь. По моим венам разливалась ненависть. Ненависть и глубокое отвращение. Я хотел отрубить себе руки. Отрезать их у запястий было единственным способом унять мой ужас.

— Боже мой, Беккет, ты в порядке? – раздался обеспокоенный голос позади меня.

Рука опустилась мне на спину, и я дернулся. Голос был женским, и после того, что только что произошло в домике у бассейна, я содрогнулся при мысли о том, что к мне прикоснется девушка.

Ева Мартино склонилась надо мной, на ее хорошеньком личике читалось беспокойство. Почему этой девушке суждено было видеть меня в любом недостойном, уязвимом состоянии?

— Может, мне сходить за Колетт? – предложила она.

Я резко отшатнулся, раздирая по пути кожу о шипы роз. Она зажала рот ладонью, уставившись на меня. Кровь мелким бисером стекала по моим рукам и коленям, капая в грязь.

Жалость и замешательство наполнили глаза Евы.

Я не мог вынести этого взгляда.

— Нет. Не приводи чертову Колетт, вообще никого не приводи. Просто отвали и оставь меня в покое, – прорычал я ей.

Она отступила назад, когда я, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Беккет, я действительно думаю, что мне стоит позвать твою мачеху.

— Оставь меня в покое! – взревел я и сорвался с места.

Ева

16 ЛЕТ

Был Хэллоуин, и мой брат собирался на вечеринку со своими друзьями, а меня ждала Лили, чтобы мы вместе смогли съесть слишком много конфет и посмотреть фильмы ужасов. Несмотря на то, что меня не пригласили на самую крутую вечеринку в городе, куда держали путь мой брат и его друзья, я принарядилась. Нет ничего плохого в том, чтобы надеть костюм на Хэллоуин, даже если это всего лишь вечер кино.

Я напевала, пока завершала свой образ зомби-чирлидерши. В настоящий момент дешевый костюм, который я нашла в комиссионном магазине, был для меня самым близким к тому, чтобы стать настоящей чирлидершей. Несмотря на то, что я пробовалась каждый год, я ни разу не попала в число отобранных. Я бы никогда не надела этот костюм на настоящую вечеринку. Презрение, которое я получила бы от капитана группы поддержки, Селены, было бы невыносимым.

Бедная маленькая Ева Мартино, так отчаянно пытающаяся стать одной из нас… ударение на «бедная», – хихикнула бы она. Это было бы не в первый раз. Больше всего задевало то, насколько она была права. Конечно, я могла бы посмеяться над ее оскорблениями и притвориться, что она не попала в цель своими тщательно выверенными колкостями. Но Селена умела вынюхивать слабости и хвататься за них. Я действительно хотела вписаться в общество, стать одной из них, но в Хэйд-Харборе для этого нужны были деньги.

Тем не менее, у меня была гордость. Иногда это было единственное, чем я могла похвастаться. Если она не хотела брать меня в команду из-за того, что я слишком бедная, то я ничего не могла с этим поделать. Однако, это не остановило бы меня от попыток. Я бы не позволила ей победить.

Так что, хотя до настоящей группы поддержки мне было еще далеко, я все равно могла надеть форму чирлидерши к Лили, и моя лучшая подруга не стала бы смеяться надо мной или глумиться.

Музыка Ашера гремела в коридоре, пока я собиралась. Я слегка выбелила свою кожу с помощью краски для лица, а затем сделала глаза мертвенно-темными. В завершение я нарисовала брызги искусственной крови у рта и на шее, имитируя потеки крови.

Музыка Ашера была действительно очень громкой. Нам нужно было проявлять осторожность, чтобы соседи не жаловались на нашу семью. Вздохнув, я собрала волосы в высокий хвост и направилась на кухню.

— Эш! Не навлекай на нас снова гнев миссис Санчес своей музыкой, – отругала я его, входя в комнату.

Я переступила порог и остановилась. За кухонным столом с телефоном на маленькой, но мощной беспроводной колонке развалился не мой брат.

Это был Беккет.

Задняя дверь была открыта, и он что-то курил, делая глубокие затяжки и выдыхая дым наружу. В старших классах он стал еще выше и шире, так что выглядел более громоздким, чем полагается любому подростку.

Моя мама ненавидела запах сигарет, а запах травки – еще больше. Я легко могла сказать, что именно курит Беккет.

— Здесь нельзя курить, Андерсон, – рявкнула я и в три коротких шага пересекла кухню.

Я протянула руку, чтобы забрать у него косяк, но он поднял его вверх, удерживая подальше от меня.

— Отдай это мне.

— Я так не думаю, – лениво ответил он, как всегда высокомерный.

Я бросила на него сердитый взгляд и потянулась к зажженному косяку. Беккет встал с поднятой рукой, мешая мне добраться до его травки. Я упала на него, упираясь ладонями ему в живот. Он дернулся, как будто я обожгла его.

Мои щеки вспыхнули от смущения. Я знала, что не нравлюсь Беккету, но его инстинктивное вздрагивание заставило меня почувствовать себя заразной. Я оторвала от него свои руки.

— Отдай мне косяк или выброси его сам.

Он задержал на мне взгляд, поднес косяк к губам и сделал долгую, неторопливую затяжку, прежде чем выкинуть его в открытую дверь.

А затем выпустил дым мне в лицо, как последний придурок.