Она уставилась на мой стояк.

— Прикоснись к нему, ради всего святого. Ты думаешь, что можешь заставить меня кончить одним своим взглядом? – Мой голос был резким от бушующего желания. Член непроизвольно дергался, из его кончика уже сочилась сперма.

— Ты, блядь, хуже всех, – пробормотала она и обхватила руками всю длину. Это прикосновение было лучше, чем всё, что я когда-либо чувствовал, включая любые наркотики, которые я принимал.

— И все же ты собираешься подавиться моим членом и проглотить всю сперму. Откройся пошире, милая, – проинструктировал я ее, схватив за подбородок и направив вперед.

Она раскрылась и взяла мою головку в рот. Взрыва тепла и изгибов ее языка было почти достаточно, чтобы заставить меня кончить прямо на месте.

— Хорошая девочка. Ты рождена, чтобы сосать мой член, Ева, – проворковал я ей, за что был вознагражден сердитым взглядом.

Я подался вперед и, напугав ее, ввел еще несколько сантиметров. Она заговорила вокруг меня, и от вибрации у меня свело пальцы ног.

— Стони и бормочи, сколько хочешь, задыхайся и давись… это не изменит того, насколько тебе нравится стоять на коленях и отсасывать мне.

Я вошел глубже, а ее руки взлетели вверх, чтобы упереться в мои бедра. Я был большим, и ее рот уже широко растянулся, а глаза распахнулись. Я сжалился над ней и немного отстранился, чтобы она втянула воздух через нос, но затем снова толкнулся, еще глубже, чем раньше. Моя рука с ее подбородка опустилась на шею, и я с наслаждением ощутил, как мышцы ее горла конвульсивно сокращаются вокруг меня. Я трахал ее рот.

С каждым движением член скользил в ней все легче. Раньше я просто дразнил ее, но мои слова оказались правдой. Ева была чертовски хороша в этом. Моя маленькая Золушка впустила меня довольно глубоко и ни разу не пожаловалась. Она обвела языком головку члена и пососала нижнюю часть, которая была чертовски чувствительной. Ева всегда стремилась быть лучшей во всем, что делала, и минет не был исключением.

— У тебя талант, милая. Думаю, мы наконец-то нашли твое призвание в жизни. Может быть, именно так я накажу тебя за то, что ты испортила всю мою жизнь… прикую тебя цепью к стене моей спальни и буду трахать этот горячий маленький ротик, когда захочу… Буду держать тебя на диете из моей спермы, пока ты не расплатишься со мной по счетам. Сломаю тебя, как ты сломала меня.

Я был в нескольких секундах от того, чтобы кончить. Сдерживаться было невозможно. Влажный звук моего члена, скользящего в ее податливый рот, сводил меня с ума. А ее запах и вкус ее киски на губах окончательно добил меня. Я схватил её за шею и вошел так глубоко, как только мог. Я почувствовал момент, когда член скользнул в ее глотку и надавил на мою руку, обхватывающую ее изящное горло.

Она задохнулась вокруг меня, когда я сильно кончил, извергая горячую сперму. Я удерживал ее на месте, заставляя принимать каждую каплю. Она не дрогнула. Ева действительно была талантлива. Она проглотила всё, позволив лишь маленькой белой жемчужинке вытечь из уголка ее рта. Я наблюдал, как она пытается справиться с моим оргазмом, и вид ее милого личика с ртом, набитым моей длиной, был лучшим, что я когда-либо видел. Я никогда этого не забуду.

Она оттолкнула меня, как только мой член перестал пульсировать. Я позволил себе выскользнуть из ее влажных губ.

— Мудак! Сколько там было чертовой спермы? Такое количество вообще нормально?

— Наверное, нет. Это было долгое лето. Я приберег ее всю для тебя. – Из меня вырвался смешок.

Я наклонился и подхватил ее под мышки. Она была легкой, несмотря на высокий для девушки рост, и обладала формами во всех нужных местах.

Я не смог удержаться и поцеловал ее.

— У меня во рту сперма, – прошептала она мне в губы, как будто это могло оттолкнуть меня.

— Мне нравится, когда ты на вкус как я, – парировал я, убирая пряди волос ей за ухо. На ощупь они были такими же мягкими, как выглядели.

— Полагаю, ты забыл о своем запрете на прикосновения? – мягко поинтересовалась Ева.

Я покачал головой.

— Нет, не забыл и никогда не забуду.

— Но сейчас прикосновения не являются проблемой, – заметила она мгновение спустя.

— Хмм, похоже на то, верно?

Я не знал, почему той ночью мне приснилась мама. Я заснул довольным и расслабленным. Я должен был крепко уснуть.

Все началось как обычно. Мы были на пруду Миллера. Было слишком холодно, чтобы приходить туда в одних тонких куртках, но мама, казалось, этого не замечала. На коленях у нее лежала толстая книга по греческой мифологии, которую она очень любила, а на её плечи была накинута шаль. Она сочеталась с шарфом, который мама повязала на свои редеющие волосы.

Тогда я подумал о том, какой она была красивой. Я всегда так считал. Мне было десять, и я понятия не имел, что тот день у пруда Миллера, когда мама читала мне об Ахиллесе и его матери Фетиде, станет последним, который я когда-либо проведу с ней.

— На свадьбе Фетиды и Пелея, на которой присутствовало множество могущественных богов, появилась та, кого не приглашали. Эрида, богиня хаоса, известная своими беспорядками. Она бросила в толпу золотое яблоко с простой надписью «Прекраснейшей».

— И Фетида поймала яблоко? – полюбопытствовал я.

Она покачала головой.

— Нет. Парис поймал, но это история для другого раза. У Фетиды и Пелея родился Ахиллес, ребенок, которому суждено было стать более великим, чем его отец. Желая защитить его от бед, мать Ахиллеса искупала его в реке Стикс, чтобы сделать непобедимым.

Мама глубоко вздохнула и расслабила хрупкие плечи. Она так сильно похудела, что легкий ветерок, дующий с пруда, мог бы сбить ее с ног.

— Пойдем, Ахиллес. Давай искупаем тебя в реке Стикс и сделаем непобедимым. – Она посмотрела на меня и крепко вцепилась в мою руку, прижимая ее к своей исхудалой щеке. — Ты будешь намного сильнее нас с отцом, Бек. Ты должен стать выносливее меня. – Она глубоко вздохнула. — Ты должен стать неуязвимым, Бек.

Мама встала и подошла к кромке воды. Ее длинная ночная сорочка волочилась по воде. Она больше не носила нормальную одежду. В последнее время она перестала выходить из своей комнаты или вставать с кровати. Она удивила меня, когда настояла на том, чтобы пойти куда-нибудь, только вдвоем этим утром, вызвав из школы. Отца не было дома – в последнее время его вообще не было рядом. Были только я, мама и целая армия частных медсестер и прислуги.

— Ты должен стать неуязвимым, не таким, как я… Живи за меня, Беккет. Будь счастлив за меня, мой прекрасный мальчик.

Я последовал за ней, вздрогнув от прохладной воды.

Она посмотрела на меня и рассмеялась. Ее смех был подобен звону серебряных колокольчиков.

Это был последний день моего детства.

Прекрасное воспоминание.

17.Ева

Странный звук вырвал меня из сна. Я резко проснулась, села в постели и оглядела темную комнату. Послышалось бормотание, за которым последовал шорох простыней. Я нерешительно встала с кровати и на цыпочках подошла к Беккету.

Он был скрыт под огромным одеялом, которые сбилось в кучу.

Я придвинулась ближе и взяла его за руку.

— Беккет, проснись… это просто сон.

Он отпрянул от меня, охваченный преследующим его кошмаром.

— Бек! – Я позвала громче и потрясла его.

Он вскочил, его глаза невидяще уставились на меня, а в следующую секунду я уже лежала на спине в его постели, а он склонился надо мной.

— Беккет? Это просто сон, – пробормотала я.

На его лице застыло измученное выражение. Казалось, он все еще наполовину спит, одной ногой здесь, а другой в стране грез.

Его руки впились в мои плечи в безжалостно сильной хватке. Я попыталась оторвать от себя эти карающие пальцы, но всё было бесполезно. Сейчас он был не в себе.