— Все еще занимаешь больничную палату? – Голос Ашера был родным и успокаивал почти так же, как укол морфия.

Почти. Не то чтобы я скучал по своей маленькой привычке. Совсем нет.

— Ага, что я могу сказать? Здешние медсестры меня любят. Меня обтирают губкой четыре раза в день.

Ашер рассмеялся. Мой лучший друг понятия не имел, насколько я не похож на него. Он считал, что мы одинаковые. Привлекательные, популярные и крутые хоккеисты в придачу. Ашер думал, что девушки вешаются на меня, и он был прав, они действительно вешались. Он просто не знал, что я отмахиваясь от них и бросаю нетронутыми.

Всех, кроме его собственной сестры. Это была информация, которая могла отправить меня в больницу на более долгий срок, если Ашер когда-нибудь узнает.

— Не сомневаюсь в этом. Как ты себя чувствуешь?

— Дерьмово, по крайней мере, именно так я и выгляжу. – Я вздохнул. — Я в порядке. Впереди меня ждет скучное лето, а затем университет. Хотя с твоей стороны было очень глупо бросить нас ради Денвера.

— Да, я знаю. Поверь мне, быть здесь одному – отстой. Если я и захочу вернуться в УХХ, я даже не представляю, как провернуть это.

— Если ты захочешь вернуться, я все устрою, – сказал я с полной уверенностью.

Возможно, я поставил под угрозу собственную хоккейную карьеру, но Ашер был выдающимся игроком, и тренер Эрик всегда будет рад принять его в «Геллионы». Я почувствовал мимолетный укол зависти. Я все испортил. Свою репутацию в глазах тренера, одного из немногих людей, которых я действительно уважал, свою хоккейную карьеру, потенциально, и свое лицо. Теперь, каждый раз, когда кто-то спросит меня о шраме, это напомнит мне о той ночи.

— Приятно слышать. Эй, пока ты на связи, могу я попросить тебя об одолжении?

— Ты же помнишь, что я прикован к больничной койке, верно? – пошутил я.

Ашер не знал о том, что произошло между мной и Евой в ночь попытки ограбления. Он понятия не имел, что я был там из-за его сестры. Во время разговора с полицией я максимально оградил Еву от случившегося. Ашер понятия не имел, что мои отношения с его сестрой так сильно изменились за одну ночь, поэтому я был удивлен, когда он произнес ее имя.

— Подожди, что? – спросил я, возвращаясь к разговору.

— Я сказал, что раз меня там нет, не мог бы ты приглядывать за Иви в УХХ?

В глубине живота зашевелилось неприятное чувство.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, знаешь, присмотри за ней. Проследи за тем, чтобы никакие ублюдки не лезли к ней и не проявляли неуважение. Я не хочу, чтобы ей разбили сердце в первый месяц учебы в университете, потому что она понятия не имеет, от каких парней ей следует держаться подальше.

Ашер не осознавал, что я как раз тот парень, от которого Еве следует держаться подальше, и просил меня стать её тенью.

— Ей восемнадцать, скоро исполнится девятнадцать. Не пора ли позволить ей совершать собственные ошибки?

Я не хотел иметь ничего общего с Евой. Я не хотел видеть ее лицо или слышать ее имя.

Ашер вздохнул.

— Да, но в этом-то и проблема. Ева совершит их слишком много и пострадает. Она не знает, как вести себя с парнями. Это моя вина. Просто... убедись, что никто не станет использовать ее в своих интересах, ладно?

Я знал, что Ашер не откажется от затеи, пока я не соглашусь. Мне было насрать на то, кто воспользуется его сестрой-стервой; ее могла пустить по кругу вся футбольная команда, а я бы и глазом не моргнул. Ага, конечно. Я подавил горячую, собственническую ревность, которая поднялась в моей груди при одной только мысли об этом.

Я был твердо намерен выкинуть эту девушку из головы, даже если бы это было последним, что я сделал.

Впрочем, то, чего Ашер не знал, не навредило бы ему.

— Да, конечно, никаких проблем. Я присмотрю за ней, – солгал я.

Ева Мартино была мертва для меня, а я не мог присматривать за мертвым человеком, но Ашер был за тысячи миль отсюда.

Очень жаль. На этот раз она сама по себе.

7.Ева

Ева: Привет. Это я. Ева, то есть. Я взяла твой номер у Колетт. У меня не получилось навестить тебя до того, как ты уехал. Прости. Я хотела прийти.

Ева: Я знаю, что ты, наверное, злишься на меня. Прости. Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал той ночью. Ты защитил меня и пострадал из-за этого сам. Мне так жаль. Я никогда не хотела, чтобы ты пострадал из-за меня.

Ева: Ладно, я поняла. Я заслуживаю молчания. Но я все равно благодарна и надеюсь, что ты быстро поправишься. Через несколько недель начинается учеба, и для всех нас это новое начало. Надеюсь, что твоя рана затянулась и ты в порядке.

Ева: Я в курсе, что ты разговариваешь с Ашером каждый день, поэтому знаю, что твой телефон работает. Ты мог бы хотя бы один раз ответить мне, чтобы я поняла, что ты получаешь эти сообщения… Я волнуюсь за тебя.

Беккет: Ева?

Ева: Наконец-то! Да?

Беккет: Поскольку ты явно тупа в интерпретации сообщений или их отсутствии, позволь мне внести ясность. Не путай благотворительность с чувствами. Я больше никогда не хочу с тобой разговаривать. Оставь меня, блядь, в покое. Увидишь меня в коридоре – иди в другую сторону. Ясно?

Ева: Ясно. В любом случае, я рада, что ты в порядке, и мне очень жаль.

Ева: Беккет?

Ева: Ладно. На этот раз мне действительно ясно.

8.Ева

Вот и он.

Мой первый день в университете.

Наконец-то. После бесконечного лета с двойными сменами, помощью маме и ужасающим началом каникул я приехала в УХХ. Я справилась со всем.

Труднее всего было пережить то, что Беккет, мать его, Андерсон занимал половину пространства в моей голове все лето. Я не могла перестать думать о нем. Не помогло и то, что он читал мои сообщения и игнорировал их неделями. Разве может быть что-то более раздражающее, чем отсутствие ответа? Мне казалось, что вся моя жизнь остановилась, и я не смогу двигаться дальше, пока он не признает мою заботу и благодарность. В конце концов, он так и сделал, причем самым жестоким из возможных способов. Учитывая, что интимный момент, который мы разделили, повторялся в моих снах почти каждую ночь с тех пор, как это произошло, подтверждение того, что я единственная, кто дорожит этим моментом, стало ведром ледяной воды, вылитым мне на голову. Благотворительность. Он назвал это благотворительностью. Трах из жалости для девственницы. Это превратило мою гордость в пепел.

Ему было все равно. Беккет ненавидел меня, даже больше, чем раньше. Он больше никогда не хотел со мной разговаривать. Я понятия не имела, почему даже на секунду подумала, что между нами что-то изменилось. Беккет все еще оставался Беккетом, а я – это я. Мы были маслом и водой.

После его сообщения я решила выбросить Беккета из головы и даже не упоминала о неудачном визите или сообщениях Эшу или Лили. Я изо всех сил старалась стереть все мысли о нем, и мне это отчасти удалось. Говорят, что первый раз не забывается; я надеялась, что в моем случае это не так. Время покажет. Я установила противозачаточный имплантат, чтобы больше никогда не прибегать к экстренной контрацепции, и продолжила жить дальше.

Фокусирование внимания на радостном волнении из-за поступления в УХХ помогло. Я даже надела свои новые кроссовки.

В воздухе веяло прохладой, присущей началу осени, когда я поднималась по каменным ступеням к своему общежитию; возбуждение бурлило в моих венах. Конечно, мое здание находилось на самом краю кампуса, на безлюдной территории, рядом с футбольным полем и катком, но жилье было бесплатным, и я уже любила его.

Тренер Эрик высадил меня вместе с чемоданом и двумя небольшими коробками с вещами перед общежитием и отправился дальше, чтобы разместить Лили. Ее здание находилось в самом центре оживленной жилой части кампуса, и я планировала часто навещать ее там.