Мила застонала прямо в рот Жаната, когда почувствовала внутренней стороной бедра лёгкое прикосновение горячего тяжелого члена. Ее рука ринулась вниз, но Жанат успел перехватить запястья, завести их вверх, и соединить вместе. Одной рукой он запросто удерживал тонкие руки Милы, не давая ей двинуться.

Темная голова наклонилась ниже и горячие губы нашли горошины чувствительных сосков, чтобы взять их по очереди в горячий плен ненасытного рта и языка. Жанат посасывал и покусывал один сосок, а другой рукой сжимал вторую грудь, перекатывая и зажимая между пальцами сосок до сладкой боли. Мила уже не контролировала себя и из пересохшего горла громкими стонами вырывалось наслаждение, которое дарил ей Жанат. Голова ее моталась из стороны в сторону, а губы шептали слова мольбы прекратить и невнятные вскрики продолжать восхитительное мучение.

— Теперь, — прохрипел Жанат, подняв голову, и обхватил нижнюю губу Милы, втянул и прикусил, — пришел момент платить за то, что играла в партизанку и рисковала собой.

Жанат привстал и направил возбужденный дрожащий ствол в сладкие истекающие складки Милы. Огромная твердая головка уперлась в горячий вход и Мила издала еще более мучительный стон, приподняв бедра в попытке как можно быстрее и глубже захватить Жаната в себя. Толстый орган уткнулся в Милу, растягивая ее до боли, и той казалось, что она не сможет принять такой огромный ствол. Милы жалобно застонала, когда сладкая боль свела спазмом влагалище.

— Нет, ты не поместишься, я не могу, — Мила почти рыдала от возбуждения, нетерпения и страха того, что все закончится, не начавшись.

— А придется, — рыкнул Жанат и одним мощным толчком вошел в Милу во всю длину, издав гортанный хрип.

Затем началось настоящее безумие тел, сплетенных в развратном танце страсти и похоти. Жанат входил в Милу мощными хлесткими толчками, выходил полностью, чтобы в следующее мгновение вновь погрузиться в горячее лоно во всю длину резко и властно. Голос Милы охрип от стонов и криков, перемежающихся с хриплыми стонами Жаната. Его член двигался в ней, как поршень, вгоняемый по самую длину всей своей мощью. Тела покрылись потом, простыни сбились в сторону, кровать ходила ходуном от сильных ритмичных движений. Наслаждение накатывало волнами, и Мила не понимала, где начинается один оргазм и начинается другой. Движения Жаната становились быстрыми и отрывистыми, а Мила приподнимала бедра, принимая болезненно-точные удары. Влагалище ее обхватывало член мощными судорогами ошеломительного оргазма, когда Жанат в последнем рывке вбился в Милу во всю длину и излился горчим семенем внутри нее, а член с благодарностью содрогнулся в тесных дрожащих складках.

«Да, он действительно такой большой», в восхищении мысленно ответила Мила на вопрос подруги, пока руки обхватили заходящееся в тяжелом дыхании тело любимого, а сладкая истома заставила уставшие глаза закрыться в сладком сне.

— Соседи жаловались на шум, — выдала Соня, поглощая клубничный йогурт.

— Правда? — удивленно вскинула голову Мила.

— Ага. Вот даже записку оставили.

По мраморной столешнице к Миле мягко подлетела салфетка, исписанная крупными буками: «У вас там кого-то убивают?! Я вызову милицию! Кв.№ 115.»

Мила никогда не видела почерка Сони, но безошибочно угадала автора, глянув на аккуратно закругленные буквы и правильно расставленные знаки препинания. Как бы ни старалась Соня, педагога по образования из нее не вытравить.

Мила пошарилась в ящике стола, нашла ручку и печатными буквами вывела ответ: «Завидуйте молча!!!». Бумажка поплыла белым корабликом на мраморном море к Соне. Та лишь глянула на бумажку и прыснула от смеха.

Подруги долго сидели в молчании, наблюдая, как за окном наступают очередные в их жизни сумерки. Каждая думала о своем. По тоненькой морщинке меж изогнутых бровей Сони можно было только предположить, какие изощренные схемы чертит ее дьявольский мозг. А Мила…

Она думала о Жанате, как бы банально это не звучало. При воспоминании о нем, усталое и переполненное любовью тело вновь налилось жаром, а сердце стало отстукивать быстрый ритм Жа-Нат-Жа-Нат-Жа-Нат. Мила смотрела на нежно-розовую мякоть йогурта, но перед глазами стояла прошедшая ночь, полная страстных соитий. И утро. И обед. Только ближе к трем Жанату пришлось оторваться от своей долгожданной добычи и отправиться по делам. Когда разомлевшая Мила провожала его у двери, Жанат прижал ее к косяку, ищущие руки обхватили ягодицы, а страстный шепот прозвучал у ее шеи:

— Хочу еще. Приеду вечером.

А Мила вернулась в спальню, полную, переполненную сверх меры воспоминаниями о том, сколько раз за ночь Жанат брал Милу на смятых простынях. После первого мощного раза Мила забылась сладкой дремотой, когда вдруг почувствовала, что Жанат начинает плавно двигаться в ней, а член вновь набирает твердость и объем.

— Еще? — изумленно выдохнула Мила.

— А ты думала, я совсем уже старый? — хрипло усмехнулся Жанат.

Ответ стал неважен после того, как Мила почувствовала, как стенки ее влагалища наливаются горячими соками, а трепетные стенки обхватывают набухающий член. Жанат входил в нее плавно и любовно, поглаживая ее грудь и терзая губы в жарком глубоком поцелуе. Его язык двигался у нее во рту в унисон с членом, которые вдалбливался в нее все сильнее и быстрее. Вскоре нежность движений испуганно отлетела от разгоряченных тел, и вожделение вступило в права, соединяя огненной паутиной, сплетая их в безумной скачке и заставляя стонать и кричать до хрипоты в горле.

Очередной оргазм, как самый греховный приход, взорвался в обнаженных телах. Жанат с хриплым стоном грузно лег на Милу, пока та пыталась не потерять связь с реальностью, купаясь в волнах экстаза.

Они уснули, утомленные и измученные, не разнимая объятия. Жанат перекатил свое тяжелое тело с Милы, чтобы привлечь ее ближе к себе и взять в нежный захват крепких объятии.

Потом он разбудил Милу цепочкой поцелуев, начинающиеся с шеи, дальше по позвоночнику. Поцеловал каждую ямочку на пояснице. Горячий дерзкий язык скользнул меж упругих ягодиц Милы. Она попыталась отбрыкнуться, но сильные руки Жанат удержали ее на месте.

— Лежать, — хриплый приказ прозвучал в полутемной спальне и Мила заворожено замерла в предвкушении запретного продолжения. — Как же я хотел это сделать, — и Жанат наглядно показал свое желание, когда острые его зубы впились в чувствительную кожу ягодиц, оставляя слабые отметины зубов на белой коже.

— Мое, мое, мое, — вновь в зверином рыке заходился голос Жаната, пока он покусывал упругую плоть, опускаясь все ниже и ниже. Ошеломленная Мила почувствовала наглое вторжение горячего языка в свое лоно так неожиданно, что все же отскочила назад. Чем заслужила сиплый смешок, когда Жанат обхватил ее за лодыжку и резко притянул к себе.

— Еще раз ослушаешься — пожалеешь.

И Мила поверила угрозе, так как видела дикую решимость в темных порочных глазах Жаната. Затем Жанат широко развел ее ноги, глянул на раскрывшиеся розовые створки собственническим взглядом, а губы прошептали «Мое» прежде чем он опустил голову и впился губами во влажную промежность Милы. Она застонала. Мила уже не знала, умеет ли она выражаться по-другому. Все слова вылетели из головы, и остался только хриплые стоны и вскрики из саднящего горла. Жанат обводил языком каждую половую губу прежде чем втянуть их в рот и жадно пососать. Он посасывал и почти до боли оттягивал ртом клитор Милы. Та заходилась в удушающих спазмах, голова металась из стороны в сторону, а искусанные губы молили Жаната «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!». Жанат довел Милу до ослепительно яркого оргазма ритмичными движениями языка. Он пил ее соки, задыхался от возбуждения и желания доставить наслаждение Миле. Яркая вспышка, унесшее содрогающееся в спазмах тело Милы в космос, и ей казалось, что ее тело уже не принадлежит больше ей, как Жанат вторгся в ее все еще кончающее нутро мощным рывком, и буквально за несколько ошеломительно быстрых движении кончил, гортанно застонав.