— Милка, я может плохо разбираюсь в жизни и всякой такой любви, но поверь, то, как на тебя смотрит Жанат, как он сидел сутками у твоей кровати, вслушивался в дыхание, вот это все и есть любовь.

Сердце Милы, замершее на секунду, хотело верить, но разум кричал прямо в душу: «Это невозможно! Лучше не мечтай, а то потом больно будет падать!». И Мила вняла голосу разума, отвернувшись от трепещущего сердца, и лишь сказала Соне:

— Если бы так, ах, если бы…

— Дурная ты моя, такая глупышка, — Сонька обняла Милу и прижалась к ее груди. Затем сдавленно пробормотала сквозь смех: — Да за такие сиськи можно полюбить даже с чумой.

Салон машины наполнился звонким смехом девушек, и Семен за рулем улыбнулся, слушая громкий молодой перелив голосов.

— Мы так и не выпили за твой корсет, — печально сказала Соня и помотала пустой бутылкой. — Разлилось. Какая жалость, что я умру такой молодой от рук такого старого цербера.

Мила усмехнулась и тронула Семена за плечо.

— Мы не поедем в квартиру Жаната Алиевича. Первый пункт — салон красоты.

Целый день Мила и Соня мотались по городу. В салоне красоты Соне сделали красивое короткое каре, открывшее длинную шею и сделав подругу похожей на студентку. Затем они опустошили половину бутиков в огромном торговом центре. Сытно поужинали в китайском ресторане острыми ребрышками и заливной рыбой.

Вечером, уставшие и счастливые, они вернулись в машину и поехали домой. Семен глянул в зеркало на Соню и, как всегда, сделал галантный комплимент ее новому образу.

— Ха, а кое-кто сказал, что у меня слишком большая голова, чтобы носить короткую стрижку! — выпалила Сонька, все время притрагиваясь кончиками пальцем к коротким прядкам.

— И кто же на такое осмелился? — воскликнула Мила.

— Один тип. Жуткий до одури! — худенькое тело Сони пробрала дрожь. — Почти как твой цербер, вот только выдержки никакой!

О, какие новости! Раз уж своевольная и бесстрашная Соня говорит такие речи, значит мужчина действительно тот еще экземпляр!

— И кто же это? Кто так напугал нашу Зену? — хитро спросила Мила и заметила, как зажглись огнем глаза Соньки, когда та ответила:

— Один садист, который думает, что все можно купить за деньги!

— Да? Ничего не хочешь мне рассказать? — осторожно спросила Мила. А Сонька повела точеным плечиком и ответила:

— Не стоит даже того чтобы говорить об этом! Скажу только одно! Он пытался меня задушить! Ты представляешь?! Я чуть кони не двинула, когда он своими лапищами мне h2o перекрыл!

Мила лишь хмыкнула и отбила:

— Два. Две попытки удушения и одна попытка утопления.

Глаза Сони расширились, затем ее громовой хохот сотряс салон. Она прижалась к Миле и выдохнула:

— Ох, ну что же мы такие, а? Любим самых настоящих садистов и мазохистов?

— Любим? — тихо спросила Мила и посмотрела в огромные печальные глаза Сони. — Точно ничего не хочешь сказать?

— Пока не о чем говорить, — расстроено бросила Сонька. Затем вдруг захлопала в ладони и вскрикнула. — Семен Семеныч!

— Ау?

— Есть на пых?

— Что-о-о? — воскликнули Семен и Мила.

— Ой ну ладно вам, праведники какие, — отмахнулась Соня. — Солома, маша, ганжа, афганка, травка, как вам угодно будет.

— Софья, вы хоть представляете, что со мной сделает Жанат Алиевич, если узнает, что я снабдил его Милу такими веществами?

— Как скучно вы живете, — выдохнула Соня и откинулась на сиденье.

Мила заворожено уставилась за окно, вглядываясь в вечерний город и с трепетом ожидая долгожданной встречи. Весь день она думала о Жанате. Вспоминала его лицо, до мельчайших подробностей, впечатавшееся в сердце. Вспоминала горячие ладони на своем теле. Ощущала его запах — мужской и будоражащий кровь. Не было ни минуты, чтобы взгляд Милы не бегал по толпе в поисках знакомой фигуры. Но никто, ни один не был даже отдаленно похож на Жаната. Он такой один. И любила Мила только его одного.

Квартира Жаната на самом деле была пентхаусом в элитном жилом комплексе.

Мила проводила рукой по кожаной обивке дивана, оглядывала светлые стены без картин, прикасалась к ровному ряду бокалов. Это было истинно мужское логово, суровое в простоте интерьера и уютное в мягкости подобранных тканей.

Тут жил Жанат, и Мила старалась не думать, скольких женщин он приводил сюда. Потом, она подумает об этом потом. А сейчас они с Сонькой устроились на мягком широком диване перед огромным кинотеатром с бутылкой колы и чашкой чипсов, и включили легкую комедию. Мила сидела, облокотившись на спинку дивана, а Соня полулежала у нее на коленях.

Мила точно уловила момент, когда повернулась ручка двери, и в квартиру вошел Жанат. Звякнули ключи, щелкнул выключатель, и каждый этот звук приближал любимого мужчину все ближе и ближе к ней. Мила уже перестала следить за происходящим на экране, когда теплые ладони легли ей на плечи, а губы прижались к щеке, царапнув щетиной.

— Как ты?

— Хорошо. А ты?

— Скучал.

— Я тоже.

Они говорили шепотом, словно делились секретными данными. Соня, даже если слышала их, упорно делала вид, что увлечена происходящим на экране.

— Что делали?

— Да так, фигня всякая.

— Я тоже.

Тихий теплый смешок в макушку.

— Все время смотрел на часы.

— Я тоже.

Конечно же, выдержка Сони уже дала течь, и она воскликнула:

— Слушайте, голубки, если хотите пошептаться, идите в спальню. Тут кое-кто фильм пытается смотреть.

Теплая усмешка в волосы.

Жанат налил себе виски и сел в кресло напротив.

— Софья, отличная стрижка. Тебе идет.

Чутье Сони никогда ее не подводило, поэтому она приняла стойку и нервно потрогала торчащие кончики.

— Че эт вы такой любезный?

— Просто так.

Жанат пожал плечами, чем привлек внимание Милы к их широкому развороту. Рукава белой рубашки закатаны до локтей, несколько пуговиц расстегнуты. Мила смотрела на темную сильную шею и губы горели от желания прижаться к солоноватой коже, а кончики пальцев зудели от желания прикоснуться к щеке, на которой успела проступить отросшая щетина.

Жанат почувствовал перемены в Миле. Его взгляд зажегся мягким огнем, когда он оглядел Милу. Она сидела напротив и обнимала диванную подушку, в простой белой футболке и укороченных джинсах, приоткрывавших тонкие лодыжки. Взгляд мужчины остановился на тонкой косточке под нежной кожей. И вновь оба одновременно подумали, как будут смотреться темные руки Жаната, обхватывающие хрупкие лодыжки в горячем желании раздвинуть их в стороны и удобно устроиться меж стройных бедер.

Жанат кашлянул, закинул ногу на ногу и отпил виски. Затем его взгляд вернулся к Соне, и он пробормотал:

— Софья, ты знаешь повесть о том, как перед смертью жертву одевают в красивые одежды, укладывают волосы, говорят приятные слова, чтобы потом одним точным движением переломить ей шею? Слышала о таком?

— Нет, — прохрипела Соня и вцепилась в коленку Милы мертвой хваткой, которая тоже замерла от спокойно-равнодушного голоса Жаната. Обманчивый прием зверя перед прыжком.

— А, ну так и нет такой повести, — Жанат сделал еще глоток виски, — Я ее придумал. Когда увидел залитый шампанским салон и узнал, что ты пыталась накурить мою Милу.

Обвинение легкими камушками летели в сторону Сони, и Мила постаралась принять удар на себя.

— Это была моя идея.

Темная бровь взлетела вверх. Жанат удивлённо глянул на Милу.

— Да?

— Ага.

— Милая, ты ведь знаешь, как я не люблю, когда ты врешь.

Нежность в голосе Жаната способна была заморозить даже горячую кровь в венах Милы. Но ее пульс стал учащённее, а жар окатил с ног до головы.

— Вы же не будете… — нервно засмеялась Соня.

— Буду, — перебил ее Жанат, не отрывая огненного взора от Милы. — Так ведь, милая?

— Будет, — сипло подтвердила Мила и сильнее стиснула подушку, которую держала перед собой.