Да и глаза, пожалуй, излишне выразительны… немного глуповатой голубизны и овечьей кротости во взгляде? Не помешает!

– Думаю, – голос моей механической подруги содержал скрытое предупреждение. – Можно считать работу в целом удовлетворительной.

– Прекрасно! – обрадовался Док, направляясь скорехонькими шажками к выходу. – Розалинда, к вечеру подготовь мне спектры соответствия. Я внесу поправки в состав ТИ-15.

– Неплохо, – вставил и свое слово Джан Нэш, снимая с головы шлем из датчиков. Он посмотрел мне в лицо долгим взглядом. – Такое слияние в совместном творчестве… особенно запрет на внутренние передвижения… При случае повторим?

Я выпуталась из энергетического плена и не посчитала нужным обратить внимание на его провокацию. Направилась прямиком к своему кадету, который вареным раком уставился на нашу вполне правдоподобную работу в стиле «ню». Мысль, что мальчишка, наверное, впервые имеет возможность детально рассмотреть столь откровенное изображение (происшествие в ванной комнате в счет не шло, ибо было косвенным созерцанием, отягощённым чувством вины), не привело меня в восторг. Трогательная сцена со совращением невинного агнца могла означать лишь одно: милашка, тебе предстоит просветить юнца и в этой области. Удовольствие, скажу вам… ниже среднего! И не потому, что я страдаю излишней скромностью… или щепетильна в вопросах секса…

Сия наука увлекательна для многих, но предполагает бережное преподнесение материала новообращенным. А лояльное преподавание отнимает кучу бесценного времени… Милашка, ты готова размениваться на пустяки? Ведь это – пустое дело, вещать о том, что для тебя, скорее «прикладная математика», чем «удивительная химия»… И я впервые допустила мысль, что Джан Нэш может оказаться прав, доказывая на каждом перекрестке, что быть Учителем – совсем не моё дело…

*** Я взглянула на Магистра. Длинные пальцы Эрга задумчиво барабанили по матовому покрытию платформы, поблескивая кольцом со встроенным внутрь гагатом. Неброский на первый взгляд камень отражал свет мерцающих софитов и полыхал поистине мистическим черным блеском. В сочетании с белым золотом самой поверхности перстня впечатление было пугающим, почти зловещим. Взор Магистра, как и мой, был направлен на светлого отрока и тоже обретал уверенность в понимании ситуации.

Всё это не прибавило мне бодрости, поэтому я брякнула пареньку прямо в лоб, безо всяких экивоков:

– Скажи мне, Тео, ты все еще девственник?

Несколько прямолинейно, зато, по существу.

Парень покраснел еще больше, приближаясь по кондиции к печёной свекле. Губы его запрыгали, и я приготовилась услышать очередной истерический вопль. Но, похоже, что мальчишка потерял дар речи – он хлопал ртом, как снулая рыба.

– Откуда такая бесцеремонность, Федра? Юноша имеет право на свои личные секреты.

Вот вас-то мы и ждали! Ринулся, как напичканный гормонами бык на красную тряпку.

– Магистр, я хотела прояснить ситуацию, чтобы составить план будущих занятий со своим кадетом.

– Хотя, учитывая прежнее местопребывание послушника, это не самый глупый твой вопрос, – закончил свою мысль Джан Нэш, как всегда, пропустив мимо ушей, мои разумные объяснения.

Ах, милашка! Эта его манера делать отсутствующий вид во время разговора (как будто общается с автоматом по выдаче кредитных билетов!) «заводит» тебя с пол-оборота.

Понимая разумом, что Магистр делает это намеренно, я всё же не могу не злиться. Правда, в настоящий момент мы с ним скорее союзники… Мы оба воззрели на светлого отрока выжидательно. Пауза могла затянуться надолго, потому что мальчишка все еще не мог справиться со своим голосом, но тут мои мысли сделали качественный скачок и обнажили другую проблему.

– Постойте! Ваша заинтересованность в этом вопросе, Магистр, означает вашу пристрастность.

Он поскучнел лицом:

– Федра, только не надо обвинять меня в педофилии.

– Ну, так далеко зайти не рискну даже я, – моя кривая усмешка была верхом очарования. – Ваша пристрастность в том, что вы считаете меня не достойным доверия преподавателем в столь важной сфере интимных отношений.

Конечно, я попала в самую точку! Глаза Магистра загорелись огнем сродни зловещему блеску его гагатового перстня, а голос сделался бархатно-ленивым:

– Чему ты можешь научить невинную душу, Федра?

– С моей-то аморальной репутацией универсального Агента (читай, шлюхи – в вашем изложении)? – уточнила я, чтобы не ошибиться в своем понимании ситуации.

Его губы дрогнули и, хотя слово еще не было произнесено, я уже знала, что сейчас услышу…

Иероним Вседержитель! Существует предел терпимости, за чертой которого разум отказывается слушать доводы рассудка. Сейчас, вкупе со всеми предшествующими событиями, я подошла именно к этой точке.

– Я прожил большую часть своей сознательной жизни в Бернагонском монастыре.

Чуть вздрагивающий голос послушника отразился от гладких стен лаборатории и прозвучал необыкновенно звонко, и привлек наше внимание. Тео переводил свои ясные очи на наши лица в неторопливой последовательности, и голос его креп, избавляясь от овечьего дисканта.

– Но это не значит, что я был наивен или глуп. В том, о чём вы так культурно изъясняетесь, готовые поубивать друг друга, я сам могу преподать урок.

А уж слова-то и вовсе заставили остолбенеть от неожиданности… Но паршивцу было этого мало! Глядя на наши глупые рожи, он усмехнулся:

– Я готов, Магистр, поделиться с вами секретами. Да и тебе, Федра, могу подсказать несколько забавных штучек.

Что мне оставалось делать? Только крепко взять Теодора за руку и вывести прочь.

– Кто научил тебя так разговаривать со старшими по положению людьми? – спросила я до приторности ровно.

– Ты страдаешь снобизмом, Федра?

Он меня не понял.

– Отвечай, маленький пройдоха.

В моем тихом голосе зазвучала непреклонность, ибо я собиралась выбить из мальчишки ответ любым способом. Его демонстрация независимости может закончиться совсем плохо. Неизвестно, как захочет посмотреть Магистр на эту глупую выходку. Кадет, не достигший Первой ступени, может произнести в разговоре с Согласованными Быстрой Руки только одно слово – «Восславься!»

А мой кадет и близко не стоял у Первой ступени! Некоторая свобода поведения Джан Нэша, надо признать почти дружеская по отношению к отроку, была понята мальчишкой превратно… или совсем не понята?

А ведь это – твоя вина, милашка! Парень совсем не врубается в нашу иерархическую систему. А что ты сделала, чтобы подготовить послушника к новой жизни? Ничего!

Я махнула рукой и приобняла Теодора за острые плечи – забудь!

– Какой-то женский голос внутри меня посоветовал прекратить вашу ссору, – пробормотал Тео уже виновато. – Я не знал, как … а она предложила… то, что я сказал.

– Ага! Поздравляю, парень, ты познакомился с Несравненной Розалиндой. Первая встреча с ней – всегда испытание, ты – растерялся. – Успокоила я мальчишку, и добавила, – На будущее, запомни: голова на плечах для того, чтобы думать, а не для того, чтобы слепо повторять чужие слова, как бы настойчиво тебя не просили об этом.

– Может быть, и не все, что я сказал – правда…

– Большая часть из того, что ты сказал – неправда, – уточнила я ради справедливости.

– Но я рад, что эта Розалинда помогла мне. Самому мне не удалось бы все так гладко изложить. А уж рожи у вас были! – Тео засмеялся, откидывая белесую голову назад, открывая для обозрения острые белые зубы.

Ну, чистый салага, пацан. Что с такого возьмешь?

Прокуратор был утомлен. Ночь, проведенная без сна, истощила его силы. Во время торжественного приема в честь посланника от Сан Бея он был энергичен и легконог, как во времена своей юности. Благодаря букету из стимулирующих средств! Бодрящий коктейль в бокале вина – и снова утраченная молодость наполняет мышцы. Порой искушение начинать утро с такого коктейля было неодолимым, но мессир держался. И даже не предупреждение Дока о нежелательности частого приема средства удерживало Габриэля. Его сдерживала … гордость. Не может Прокуратор Империи впасть в зависимость от чего-либо или кого-либо, никогда. На то он и Габриэль Гелиодор Бин – Великий Мессир Прокуратор!