Ты можешь взять меня на одну ночь, раздается её шепот.

Воспоминания о том, как её тело прижималось к моему, как сладкий парфюм наполнял мои чувства, как блестели её глаза, когда она прижималась ко мне с моими порезами под рёбрами.

Я бы прижал её к стене и заставил выкрикивать моё чёртово имя в считанные секунды, если бы она не сказала то, что сказала дальше.

А потом я больше никогда не хочу тебя видеть.

Все, через что мы прошли, все, что я когда-либо делал для неё, прошло мимо её хорошенькой головки. Она думает, что с меня хватит одного траха? Одной бурной интрижкой, когда я глажу её, трогаю, погружаюсь в её тугое тело, и что? Никогда больше с ней не разговаривать?

Чёрт, я бы упивался ею целую вечность, если бы она не была такой чёртовски упрямой.

— Кто бы мог подумать, что мисс Джеймисон так хорошо умеет играть в недотрогу? — Размышляет Кейди, намазывая джем на свой тост. — Нужно быть особенной девушкой, чтобы так долго сопротивляться Зейну.

— Что это значит? — Рычит Датч.

Я провожу рукой по волосам и одариваю Кейди ухмылкой, которая растопила тонны трусиков.

— Ты думаешь, я неотразим, Кейди?

— Сотри эту глупую ухмылку со своего лица, Зейн.

Датч сжимает нож в кулак.

Кейди смеётся и гладит мужа по груди.

— По-моему, ты самый сексуальный парень в этой комнате.

— Ещё бы. — Говорит Датч, наконец опуская нож.

— Но, — добавляет Кейди, — ты должен признать, что у Зейна серебряный язык и какой-то странный контроль над девушками. — Её карие глаза встречаются с моими. — Разве у тебя не миллион подписчиков, если ты просто поднимешь рубашку и немного покачаешь пресс?

— О, да! Я обожаю эти видео! — Восклицает Вай.

Я двигаюсь на своем месте, не желая, чтобы моя тринадцатилетняя невестка видела мои материалы.

— Кто-нибудь, отберите у ребёнка телефон.

Датч ворчит.

— Тебе нужны советы?

— От тебя? Нет.

Я бросаю вилку и встаю из-за стола.

— Куда ты идёшь? — Спрашивает Финн, глядя на меня.

— Ты никогда не отвечаешь на этот вопрос, так почему я должен?

Кейди выглядит обеспокоенной.

— Зейн, мы просто дразнили тебя. Мы знаем, что с мисс Джеймисон все непросто. Даже если ты ей нравишься, она не может сказать об этом прямо.

Я знаю это.

И, чёрт возьми, я всегда думал, что мне будет хорошо жить в темноте.

Но я начинаю уставать от грязи и теней.

Может быть, хоть раз в жизни я хочу попробовать, каково это — жить на свету.

ГЛАВА 55

ЗЕЙН

Я запрыгиваю на мотоцикл, чтобы быстро проехать вокруг скал.

Поскольку барабанный бой отменяется, а единственная девушка, которую я хочу видеть голой и извивающейся подо мной, — это Грейс, все, что у меня есть, чтобы побороть свою неугомонность, — это мой мотоцикл.

Ездить с одной рукой будет непросто, но нет такого закона, который бы запрещал мне это делать.

А даже если бы и был, мне было бы все равно.

Я подвожу мотоцикл к лужайке перед домом и уже собираюсь перекинуть через него ногу, когда вижу, как перед домом притормаживает элегантный чёрный автомобиль.

Это папа.

Я понимаю это по тому, как заблестела моя кожа.

Надеюсь, он приехал, чтобы заморочить голову Датчу, а не мне. У меня нет руки, но у моего близнеца есть две, чтобы наносить чувствительные удары.

Окно открывается. Появляется отец в тёмных чёрных очках, которые скрывают его глаза от солнечного света.

— Садись. Нам нужно поговорить.

Да, я не буду этого делать.

Я использую заднюю часть ноги, чтобы откинуть подставку, и пытаюсь удержать мотоцикл в равновесии одной рукой, но он чёртовски тяжёлый.

Может, мне стоило опустить подставку, чтобы лучше держать равновесие, пока я запрыгиваю на него.

К тому времени, как я сообразил, что к чему, из машины уже вылезают папины амбалы. Один из них обхватывает мой мотоцикл руками, а другой хватает меня за плечо.

— Отвали.

Я вырываю руку.

Он смотрит на меня пустым взглядом.

Бросаю взгляд на дом. Если я закричу, прибегут мои братья.

Я знаю это, как свое имя.

Проблема в том, что Вай здесь. Как и Кейди.

То, что Датч рассказал мне о проблемах с её беременностью, беспокоит меня, и отцу не понравится устраивать очередную заварушку с девочками прямо здесь.

Я решаю не сопротивляться и тихо уйти.

Я не так расчетлив, как Финн, и у меня нет двух людей, которых нужно защищать, как у Датча, но я буду держать себя в руках. Безумие отца не может быть хуже моего.

Сбросив ногу с мотоцикла, я иду к папиной машине.

Как только проскальзываю внутрь, его мудаки заводят машину, и мы уезжаем.

Отец смотрит прямо перед собой, на нем чёрная водолазка с длинными рукавами, которая скрывает чернила на его теле. Тяжелые часы, что я удивляюсь, как его запястье вообще может их держать.

— Сделай это быстро. — Говорю я. — У меня школа.

— Разве ты не отстранен ещё на несколько дней?

Я бросаю на него взгляд.

— Чего ты хочешь?

Он смеётся надо мной, и я ненавижу его чуть больше, чем думал.

— Знаешь ли ты, Зейн, что ты больше всего напоминаешь мне себя в молодости?

Я почти вздрагиваю. Это не комплимент.

Папа снимает солнцезащитный козырёк и застегивает его на воротнике водолазки.

— Я получил свой первый контракт на запись альбома и впервые почувствовал вкус успеха. Мир любил меня, а девушки были… — Он выдыхает, как будто вспоминает все грязные, отвратительные вещи, которые женщины готовы были сделать для него в спальне. — Они ели у меня из рук. Все, что я хотел, всех, кого хотел, я получал вот так. Но я был так глуп, что переусердствовал и чуть не потерял все это. Если бы меня никто не приструнил и не показал, что стоит на кону, я бы просто взорвался.

— Спасибо за экскурс в воспоминания, папа, но ты можешь перейти к делу, пока меня не стошнило?

Его глаза сузились.

— Ты подумал о том, что я сказал во время нашего последнего разговора?

— О том, что я глуп, безрассуден и не стою ни гроша? Да, как я мог забыть такую ободряющую речь?

Отец обнажает зубы в мрачной усмешке.

— Как далеко мы едем?

Я смотрю в окно. Теперь, когда я думаю об этом, папа направляется за город.

На долю секунды задумываюсь, не собирается ли он меня убить. Но потом я отбрасываю эту мысль. Если бы он хотел нашей смерти, он бы не сделал этого сам.

И мне чёртовски грустно от того, что я точно знаю, что отец убил бы нас, если бы ему нужно было убрать нас с дороги.

Машина издаёт странный звук, когда мы съезжаем с дороги и подпрыгиваем на глубоких выбоинах. Я хватаюсь за ручку над окном, пытаясь удержаться на месте.

Папа выглядит невозмутимым.

— Вы с Финном съехали из дома. Вы сначала обсудили это с Мариан?

Я смотрю в окно. Если бы я не съехал, Мариан сама бы меня выгнала. Мы ещё не разговаривали, но у меня такое чувство, что она не хочет видеть меня рядом с Грейс.

— Она была бы в смятении, если бы не хорошие новости.

Я поворачиваю голову.

— Какие хорошие новости?

— Вчера Грейс ходила на свидание. Она сказала маме, что хорошо провела время и планирует встретиться с ним снова.

Сжимаю пальцы в кулаки. Папа может лгать, но, судя по самодовольной ухмылке, скривившей его губы, я не думаю, что он лжет.

Волосы на моём затылке встают дыбом. Зачем Грейс рассказывать матери, что она встречается с этим парнем? Что, чёрт возьми, происходит?

Я хочу немедленно достать телефон и написать ей сообщение, но отец следит за каждым моим движением.

Машина останавливается.

Она стоит прямо возле скалы, где я поцеловал Грейс той ночью.

Место не упускается из виду. Я вижу красную глину, большие камни и опасный обрыв, который не ведёт никуда, кроме воздуха, а затем скалистой гибели. При свете это место выглядит ещё более пустынным и угрожающим.