Глаза Златы загораются алчным блеском. Бренд, как катализатор, запускает привычную цепочку: желание — требование — обвинение.

— Отдай ее мне! — цепляется Злата за рукав, рванув его на себя.

— Нельзя, я должна ее вернуть! — пытаюсь отцепить от себя сестру. — Порвешь ведь!

— А зачем возвращать? — искренне недоумевает. — У Инны этих кофточек — шкаф ломится, она и так богачка! Она могла бы вообще покрыть все наши долги да еще и айфон мне новый купить! Я так его хочу! Почему ты не попросишь у нее денег? Ты просто эгоистка, Алиса!

— Я дружу с Инной не из-за денег. Представляешь, как бывает?

Злату задевают мои слова.

— Сука… — шипит она и, замахнувшись, с силой бьет меня по руке.

Боль обжигает плечо, и я рефлекторно замахиваюсь, но застываю. В прихожую входит мама.

— Алиса, только попробуй тронуть Златочку, она еще маленькая, — предупреждает ледяным тоном, не оставляющим места для сомнений, на чьей она стороне. — Иначе тебя трону я.

Пятнадцатилетняя сестра на полголовы меня выше и килограммов на двадцать тяжелее. Злата смотрит на меня с торжествующей ухмылкой. Да, для всех Злата маленькая.

Моя рука бессильно повисает вдоль тела. От несправедливости к горлу подкатывает горький ком.

— Скройся с глаз моих, Алиса, — бросает мама и хмуро отворачивается.

Опустив голову, прохожу мимо нее в свою кладовку.

Переодевшись в такую одежду, чтобы не было видно засосов, решаю заглянуть к бабушке. Обычно так рано я ее не беспокою, но сейчас мне так обидно, больно и одиноко. Я тоже хочу доброты и тепла. Хотя бы капельку того, что ежедневно получает Злата.

— Ой, ты сидишь? — забыв постучать в дверь, застаю бабулю в непривычной позе.

— Виола посадила, — вздыхает она, говоря о маме, — а я сама лечь не смогла. Поможешь, дочечка?

— Конечно! — подхожу к бабушке и укладываю ее поудобнее.

— Меня еще помыть сегодня нужно.

— Все сделаем, не переживай.

— Ох, и маешься ты со мной, милая, но мне так нравится, когда ты сидишь рядом, разговариваешь со мной, развлекаешь… — указывает на стул, на котором я всегда сижу. — Может, книжку мне вслух почитаешь, а то я ведь слепая почти.

— Хорошо, бабуль.

Только к полуночи возвращаюсь в кладовку.

«Ты меня избегаешь?»

«Нет, вовсе нет. Я проводила время с семьей, поэтому не писала».

«Предложение о встречи еще актуально?»

Закусываю губу.

«Я подумаю».

«Подумай хорошо. Спокойной ночи, Алисия. Сегодня я буду ждать тебя в твоем сне. Не задерживайся».

Сознание тает, и я закрываю глаза, а через мгновение вижу не Жестокого шепота, образ которого выдумала, а удушающий, сводящий с ума красный свет.

Он проникает под кожу, впитывается в мозг, не оставляя места ничему, кроме животного страха и тягучей тошнотворной сладости.

Снова эта постель… и голая я, распластанная на ней.

Я пробую пошевелиться, но запястья саднит от давления цепей, сковывающих меня. Отчетливый звук шагов, и из темноты появляется этот зверь в черной маске. Он приближается, а я не могу пошевелиться, не могу закричать, даже вдохнуть не могу. Воздух становится вязким, пропитанным запахом ужаса, секса и… возбуждения?

Зверь склоняет лицо между моих широко разведенных ног. Крепкой хваткой обнимает за бедра, впаивая пальцы в кожу. Горячие жесткие губы прижимаются к нежной коже, волнами пуская по всему моему телу дрожь.

Меня пронзает судорога, вышвыривая из кошмара в реальность.

Сердце грохочет бешено, пот покрывает кожу липким слоем, майка от него промокла почти насквозь. Ёрзаю, сжимаю сбившееся одеяло между ног, пытаясь избавиться от накатившего возбуждения. Оно томит, изматывает, вызывает внизу живота тянущие почти болезненные ощущения.

Месяц спустя

— Может, все-таки свитер? — взволнованно тереблю перламутровую пуговицу на блузке.

— Ага, свитер, шаровары и дутики! — закатывает глаза Инна. — Идеальный наряд для первого свидания!

— А грудь не очень выпирает?

— Успокойся, Алис. У тебя красивая аккуратная грудь. Все, что надо, закрыто. Остальное — взлетная полоса для мужской фантазии. Чуть не забыла, — берет с туалетного столика флакончик своих духов и щедро обрызгивает меня. — Последний штрих. Ошибочное мнение, что мужчины не разбираются в парфюме. Все они понимают и могут отличить оригинал от Садовода. Особенно такие, как…

— Вот это и пугает, — вздыхаю, осматривая себя в зеркало. Инна сама взялась меня собирать, так что сегодня мой образ на высшем уровне. Даже тени на веках от «Dior», не говоря уже об остальном. — Я ему сказала, что художница, а на самом деле я никто. Что будет, если он попросит нарисовать его портрет? Или захочет познакомиться с моей семьей?

Жестокий шепот помог мне почти забыть все, что случилось со мной той ночью.

Я настолько к нему привыкла, что не могла уснуть, если он не пожелает доброй ночи, и с утра первым делом хваталась за телефон.

Но обычная переписка его не устраивала. Он хотел реальной встречи. Я понимала, что если не соглашусь, то Жестокому шепоту скоро это все надоест и он просто исчезнет. А я очень не хочу этого, поэтому решилась на свидание.

Меня трясет от волнения!

— Вот это ты замахнулась, — смеется Инна, — знакомство с семьей! Может, вообще до этого не дойдет.

— Ты права. Уверена, я ему не понравлюсь, — опускаю голову.

— Эй, выше нос! — ободряюще приобнимает меня подруга. — Почему ты себя гнобишь? Вдруг это он тебе не понравится? Знаешь, иногда мужчины любят приукрашивать себя похлеще женщин. Рассказывают, какие они все из себя крутые и успешные, а на деле: маленький букетик и маленький член. Ну, ты меня поняла, да?

Выходим из особняка подруги.

Инна лично захотела меня отвезти на место встречи, а заодно проконтролировать, чтобы я не умерла от волнения.

Да, я очень нуждаюсь в ее поддержке.

Садимся в ее «Мерседес».

— Непохоже, чтобы он приукрашивал, — вздыхаю я, щелкая ремнем безопасности. — Посмотрела в интернете, какого уровня ресторан, в который он меня пригласил.

— И что? Это еще ни о чем не говорит. Может, он весь этот месяц на него таксовал. Дорогая, не делай моих ошибок и уши не распускай. Лучше наблюдай, как он себя ведет. Если заискивающе поглядывает на официантов, долго изучает цены в меню, то по-любому понторез. Тогда уж и тебе нечего переживать за то, что ты не художница, ведь перед тобой тоже не принц Датский.

Подъезжаем к ресторану.

Фасад как черное зеркало, арка над входом под розовое золото, вывеска переливается так, будто сделана из бриллиантов.

Должно быть, привыкшую к красоте художницу это бы не смутило, а у меня сердце подскакивает к горлу.

Замечаю полноватого мужчину с выпирающим пузом, который стоит недалеко от входа. Лысый, с покрасневшим лицом, он как-то нервно топчется, вытирает платком со лба пот.

— У-у-у, — хмурится Инна. — Может, поедем домой, а?

— Жестокий шепот сказал, что ждет меня внутри, — шепчу я, борясь с дрожью.

Осматриваю парковку — исключительно премиальные автомобили.

— Тогда вэлком, — кивает подруга. — Я по району покружу, мне кое-какие дела нужно сделать, а ты, как освободишься, мне набери, хорошо?

— Хорошо. Спасибо.

Выхожу из салона, делаю шаг, и колени подгибаются. Ноги как вата, а я на каблуках.

Толкнув тяжелую дверь, вхожу в царство приглушенного света и прохлады.

Ресторан внутри еще более впечатляющий.

Стены будто высечены из цельного лунного камня, на них играют тени и свет от дизайнерских светильников, а воздух пропитан ароматом экзотических фруктов и дорогих духов. Звучит ненавязчивая мелодия.

Я до обморока напряжена.

— Добрый день, — с улыбкой встречает меня администратор в строгом костюме и вежливо интересуется: — Стол бронировали?

— Да, — неловко мнусь. — Только я не знаю имени мужчины, который бронировал. Меня зовут Алисия.

Администратор кивает: