— Извини, что не успели на кладбище. Как ты, девочка? — меня кто-то трогает за локоть, затем легко сжимает и несколько раз проглаживает мое предплечье снизу вверх. — Держись, Оленька. Отец смотрит на тебя с Небес. Климов наблюдает за своей единственной любимой звездочкой…
Даже так? Господи, только этого мне и не хватало. Мне нечем гордиться, а отцу лучше там, в раю, закрыть глаза и отречься от своей «звездочки». Забыть о ней, как о дурном кошмарном сне.
— Спасибо, — останавливаю свой благодарственный поток и тут же переключаюсь на режим приглашения за поминальный стол. — Проходите, пожалуйста. Там есть места. Присаживайтесь. Папа был бы рад Вас видеть.
При жизни я не любила своего отца — так уж вышло, ничего с этим не поделаешь. Он очень плохо обошелся с моей матерью — так мне казалось раньше, так кажется сейчас, и будет впредь казаться, — со своей первой женой и матерью его единственного неудачного ребенка. Я — не сын, не наследник мужского пола, а значит, по умолчанию, не то. Я слишком рано это осознала, а если быть скрупулезно точной, то где-то в свои восемь лет. Да! В семь моих неполных не стало мамочки — она, будучи глубоко беременной, разбилась в автокатастрофе по пути в роддом. Родители ожидали мальчика, моего родного братика, а в результате Климов получил двойные похороны и трехмесячный запой. А вот в восемь с небольшим Сергей Петрович как будто бы ожил и заново женился. На Оксане…
— Сочувствуем Вам, Ольга Сергеевна.
— Благодарю.
Женился заново, как будто в первый раз! С помпой, с шумными и долгими гуляниями, с белоснежным свадебным платьем и фатой. Нет, она меня не обижала — мачехе было фиолетово на мое присутствие и слабое дыхание в нашем общем доме, она и папу-то с трудом переносила, в общей сложности, по-моему, новоиспеченную жену хватило где-то на пару-тройку, как оказалось бесперспективных для нее, лет. Ушла сама — тихо, не хлопая дверьми, без женских наигранных истерик. Раз — заснули все нормально, два — проснулись, а Оксаны больше с нами нет. Отец недолго горевал об ее отсутствии, он выбрал Анну в качестве своей новой, третьей, жены. Видимо, соблюдал церковные законы — Бог, как известно, любит троицу, значит, с этой женщиной в детородном плане больше повезет. Но Анна сделала в своем замужестве два тайных от отца аборта, а Климов сделал выбор в пользу еще одной, конвейерной жены, а меня, наконец-то, из этого пожарного гарема забрали родители погибшей матери. У них я и жила до совершеннолетия, пока не поступила в институт и, наконец-то, не уехала из родного дома…
— Как же это случилось? Боже мой, всего лишь шестьдесят три года. Он ведь не старик. Олечка, прими наши глубочайшие соболезнования, это огромная потеря. Огромная. Ах…
— Спасибо. Это был инсульт. Извините, я точный диагноз не знаю, но отец очень тяжело болел, не передвигался и не разговаривал, но сильно мучился от мышечных спазмов и головных болей, а сейчас ему, наверное, хорошо, он успокоился и ушел на небо…
— Ну что ты, ну что ты, детка, не гневи Бога, ему же там все видно. Как ты так о родном отце? Ох, какое горе.
— Там есть места, — стряхивая злое наваждение, поворачиваюсь к столу, оглядываю расположение, найдя свободные два стула, направляю туда эту парочку сочувствующих моему горю. — Пожалуйста, пройдите туда. Спасибо за теплые слова поддержки и соболезнования.
— Держись, Олечка.
Я держусь! Это я умею.
— Оль, кажется, тут все нормально. Ты как, девочка?
— Спасибо, Максим Сергеевич. Большое, — широко раскрываю глаза, ментально ловлю слезы — приказываю себе не плакать и держаться, — Вы… Вы… Если бы не Вы, я даже и не знаю, как бы это все прошло, я в этом городе уже ничего не знаю. Все так спонтанно произошло…
— Перестань. Иди сюда, — он подтягивает меня к своей огромной фигуре и сильно прижимает к груди, чувствую, как утыкается подбородком в мое темя, и захватывая губами волосы, шепчет, — нельзя плакать, нельзя. Лишнее и бесполезное занятие. Не увлажняй ему дорогу, твой отец до тошноты не любил воду. Слышишь? С вызовов приезжал и матом крыл всю часть, если хоть одна капля за воротник влетала. Ты знаешь, как его дергало от мокрого?
— Нет, увы. Не знаю.
— О, Серега не любил влажность, сырость, лед и даже пар. Я, кажется, все агрегатные состояния воды перебрал — ничего не забыл? А ну-ка перестань, вытри слезы, детка, и думай о жизни с нами. Здесь все свои, мы не чужие люди — у нас тут круговая порука, большая семья, а ты не одна. Чтобы я этого больше не слышал и успокаивайся, тшш, надо переждать этот огненный шквал. Прием? Как слышно, Климова?
— Угу, — безобразно шмыгаю носом, потом громко икаю и со всхлипом хрюкаю. — Простите, пожалуйста. Простите. Я все понимаю — не маленькая, но…
— Тшш, перестань. Все уже закончилось и все еще будет. Веришь? — отстраняется на минуту, на вытянутых руках рассматривает мое заплаканное лицо и большими пальцами вытирает непрерывным потоком спускающиеся слезы по щекам. — Ну, вот и умница. Умница. Идем за стол. Идем. Сядешь рядом с Тоней.
— Спасибо Вам за поддержку. Антонина Николаевна такая смешная, — немного улыбаюсь и пальцами размазываю свои глаза. — Она совсем не изменилась, такая же, какой я ее помню на своем первом курсе.
— Она тебя тоже помнит. Особенно пересдачи с горючими слезами. Что? Так не получалось выучить или у Тони все-таки отсутствует педагогический талант?
Прыскаю со смеха:
— Извините, это нервное и истерическое. Я то плачу, то, как сумасшедшая смеюсь. Я, наверное, в точных науках туповата…
— Ну знаешь ли, не каждому дано, но, если уж откровенно, я все-таки грешу на свою кроху. Мать иногда упрямая ослица и такая принципиальная особенно там, где не надо, если бы не ее женский род, то моя жена… Баран с витыми, но красивыми, рогами! — очень бережно подталкивает меня вперед, предупредительно отодвигает стул и просит сесть. — Давай-ка, девочка. Тоня, будь добра, поухаживай за ребенком, а я сейчас.
— Здравствуйте, Антонина Николаевна, — усаживаюсь рядом со Смирновой, расправляю подол платья, еще раз провожу пальцами под глазами и замечаю улыбающееся добродушное лицо своей бывшей преподавательницы по никак неподдающемуся мне предмету. — Я тут… Что-то не так? Вы так смотрите, словно я… У меня что-то не в порядке?
Осматриваюсь и заправляю выбившиеся из туго затянутого хвоста локоны.
— Климова, привет! Привет, моя любимая студентка! Ты очень хороша, просто красавица, обворожительна и немножечко таинственна. По-прежнему сильная духом и слишком гордая? А? Ольга Климова все так же задирает нос и на все имеет собственное неординарное мнение? — Смирнова лукаво подмигивает и тут же ставит глазки, словно малое дитя. — А фантастику и беллетристику не перестала читать…
Увы, Антонина Николаевна! Меня размазали и раздавили, как жалкую блоху, в чужой стране и, как оказалось, абсолютно чужой и посторонний, не мой, человек. А еще четыре дня назад, в ночь смерти папы, еще один принципиальный хам фактически сказал, что я — жалкое ничтожество, проститутка и низменная пресмыкающаяся тварь, меркантильная и недалекая, а книжки… Да! В этом направлении ничего не изменилось. Сейчас читать, правда, стала еще больше — род занятий отложил свой отпечаток на все мое жалкое существование на планете. Я… О, Господи! Работаю в библиотеке, но никому об этом в своем немногочисленном окружении не говорю. Чего-то, видимо, стыжусь или попросту боюсь насмешек, ненужного внимания и огласки о том, в какую лужу села эта «Оля Климова». Практически всегда «Абонемент» — прием и выдача литературы, а немного реже читальный зал — электронные книги, иногда видео- и аудиоматериалы, но чаще стараюсь уходить в хранилище и забиваться там на полку с очередной любовной чушью — отключаю мозг, свое сознание и погружаюсь в выдуманную человеческую игру. В виртуальной жизни с новыми героями гуляю. Вот так меня развезло, вашу любимую гордую и чересчур высокомерную «красавицу-студентку».
— … Я чувствую, достали мы тебя? Всем видом говоришь, что нам пора убраться, — наклоняется ко мне и обхватывает тоненькой рукой за плечи. — Детка, перестань. Перестань! Иди сюда, — теперь она целует меня в щеку, а затем быстро растирает на моем лице след от своей губной помады. — Добавила тебе румянца, а то ты очень бледненькая. Явный непорядок! Отцу бы не понравилось, что его красавица грустит и плачет…
