— Ты хочешь что-то спросить?

— М, нет. Пока нет. Пожалуй, отложим все разговоры на завтра! — и, помахав мне рукой, она с улыбкой убежала в домик.

Чудная девушка. Она точно посвященная?..

В окно я видела, как Дарг с незнакомой женщиной вошли в небольшой домик по соседству. Кто она? Я не видела в Сиа-Форо такой высокой блондинки. Дарг нес чемодан… Она только приехала?

Кто она? Откуда? Почему он помог ей с чемоданом и почему она поселилась рядом с башней? Это его родственница? Или… Или чувства ко мне у Дарга прошли?

Вскоре они вышли из домика и остановились посередине между ним и башней. Женщина заглядывала в лицо Даргу, подавшись к нему, а он что-то отвечал — я видела только его спину, а по ней… По ней ничего непонятно.

Я запуталась и не знала, что думать. Дарг словно отдалился от меня — не прикасался при любом удобном случае, а сегодня я его не видела… И вот он — беседует с какой-то женщиной…

Но даже если его чувства прошли, то обряд, связавший нас, никуда не делся! Что делать с ним? Что будет, если нам не удастся изменить будущее? Я вышла в коридор как раз тогда, когда в башню вошел Дарг.

Заметив меня, он остановился. Именно остановился. Не подошел, не обнял, даже не улыбнулся! И от этого мне стало больно. Стена между нами росла и высилась, а мне нечем было ее сломать.

— Что будет с тобой, если меня убьют? — набравшись храбрости, тихо спросила я.

— Я умру, а ты нет, — запросто ответил он.

Разве можно спокойно говорить такие вещи⁈

Его серебряные глаза светились в полумраке. Дарг был серьезен и печален.

— Меня добьют вслед за тобой, — вздохнула я. — Если бы мы могли отменить обряд…

Я подошла к нему и положила руку на грудь, заглянула в глаза. Ну же, скажи, что есть способ! Дарг нежно сжал мою руку.

— Я говорил, что это невозможно. И если ты умрешь, я все равно не смогу жить без тебя.

И он ушел наверх, оставив меня, растерянную, запутавшуюся, посреди коридора. Не сможет жить? Дарг, какая глупость! Вокруг тебя так много женщин, и все они будут рады твоему вниманию. Я уверена, даже Матильда была бы не против!

Я вышла из башни в ночь. В маленьком домике горел свет в одном окне, и сквозь тонкие шторы угадывался стройный силуэт женщины, ходившей там. Зайти?.. И что я скажу? Привет, я девушка Дарга, а ты кто такая? Нет, я достаточно натворила глупостей!

Я ревновала, совсем как Дарг — на ровном месте и без единого повода.

Кэтрин искала помощи у Господа. Могу ли также поступить и я?

Белокаменный храм был открыт даже ночью, и лунный свет, падавший в окно, подсвечивал со спины статую Господа — свечи не горели. Я опустилась на колени, сложила молитвенно руки.

Глядя на статую, я вспомнила морок, его нечеловеческие вопли, и по спине пробежал холодок. Я разозлилась на себя: причем тут морок!..

Толстые каменные стены храма и тяжелые деревянные двери надежно отсекали шум города, создавая полную тишину. Пахло воском и чем-то сладким.

Господ наш, услышь меня, прошу! Помоги мне! Если ты считаешь, что я заслуживаю смерти, забери мою жизнь, но оставь жить Дарга! Он не должен пострадать из-за моей глупости, из-за моей самонадеянности!

По щекам покатились слезы, они капали с подбородка на пол, а я смотрела в лик Господа и молилась, отчаянно, торопливо, повторяла и повторяла одно и то же.

Забери мою жизнь, но не тронь Дарга.

Забери меня, но оставь Дарга.

Убей меня, но позволь жить Даргу.

Я дрожала и плакала. Обхватив себя руками, рыдала, кусая губы, чтобы не завыть. Я раскачивалась, сдерживая внутри вой отчаяния. И, наконец, я согнулась под тяжестью мыслей, ударила пол кулаком, всхлипывая и захлебываясь в рыданиях.

Какая же я глупая! Зачем, зачем я пришла к Даргу⁈ Зачем втянула его во всё это⁈ Господ, накажи меня за гордыню, но отведи беду от него! Разорви нашу связь, Господ, это ведь тебе по силам!

Тряпичной куклой я валялась у ног статуи; щеки горели от слез. Я слаба. Я безвольна. Я могу только уповать на высшие силы и удачу, но ничего не могу сделать.

Я не нашла алтарь, не нашла ни одного черного мага, я упустила шанс спасти Кэтрин.

Я виновата!

Виновата!..

Мысли разъедали, и мне хотелось исчезнуть, раствориться, обратиться прахом, который унесет ветер.

— Кто здесь страдает так сильно, что дышать невозможно? — я даже не пошевелилась, услышав скрипучий, старческий голос. — Нельзя, нельзя себя так доводить!

Сильные руки рывком подняли меня на колени, и я, сморгнув слезы, увидела безобразного старика в белом. Он был слеп, на макушке волосы отсутствовали, зато от ушей они свисали седыми длинными прядями.

Это тот самый старик Ирви, которого упоминала Кэтрин в дневнике? Который голос Господа?

— Скажите… Вы можете спросить Господа? — я висела в его крепких руках, мне едва удалось разомкнуть губы для этого вопроса.

— Я уже спросил Его, — улыбнулся он, и лицо собралось безобразными складками, словно сушеное яблоко. — Господ запретил тебе помогать.

Слова отрезвили лучше пощечины или вылитой на голову ледяной воды. Я вырвалась из рук старика, встала на ноги и теперь смотрела на него сверху вниз.

— Я не понимаю!

— Его устроит любой финал этой истории.

Я сжала руки в кулаки, чувствуя, как закипает злость глубоко внутри.

— Тогда зачем это всё⁈ Почему это случилось со мной⁈

В запале я забылась, и если бы старик спросил, о чем я говорю, я бы рассказала ему о моей второй жизни, но он… продолжил говорить, словно всё знал.

— Воля мертвых.

Я ничего не поняла.

— Что?

— Они не хотели умирать. Но их мечта осуществилась лишь у тебя, — он ткнул меня пальцем в живот. — Ты живешь по их воле, не по воле Господа.

Что говорит этот старик? Я живу по воле мертвых. Мертвых… О ком может быть речь? Мертвые, которые хотели жить и чья воля смогла вернуть меня в прошлое…

Речь об убитых во время ритуала? О всех этих пропавших людях?

Меня прошиб озноб. Я боялась оформить предчувствие в мысль, потому что было страшно до судорог.

— Каждый мертвый верил, что следующий не умрет. Что их спасут.

Я судорожно дышала ртом.

Старик говорил об убитых жертвах. Иного толкования быть не могло.

Черная магия — магия смерти.

«Дарг, черным магам нужна жертва, а ритуал — никогда. Мы исполняем свои желания в обмен на жизнь жертвы. Правда, главное жертву выбрать правильно, чтобы ее желания не оказались сильнее», — слова Кнаара, непонятные мне ранее, обрели смысл, и смысл жуткий.

Двенадцать жертв до меня очень хотели жить. Я хотела жить. И вот ритуал пошел не по плану в последний момент, потому что наше желание оказалось сильнее того, что загадал темный культ.

А что будет, если меня и в этот раз убьют⁈ Наше желание жить вновь окажется сильнее? И я опять вернусь в прошлое? И опять буду бороться с судьбой за право жить⁈ И сколько раз я пройду этот безумный цикл из страха и отчаяния⁈

Впервые я не знала, что и думать. Надежда на новый шанс изменить будущее с одной стороны радовала, но с другой… Если я буду бесконечное количество раз проживать один отрезок времени… Я не сойду с ума? И буду ли я все помнить?

— Нет, этот раз первый и последний, — шепнула я, сжав руки в кулаки. — Нет, нет, я хочу в будущее, в свое собственное будущее! — сказала я, глядя в слепые глаза старика Ирви.

— Правильно, — улыбнулся он. — Но если загрустишь, заходи. Когда приходят ответы, сердце успокаивается.

До покоя мне было далеко, но, поблагодарив старика, я вышла из храма.

Занимался рассвет; где-то пели пьяные голоса и кричали чайки. Я вернулась к башне и остановилась у двери. Чудесное ощущение дома, где ждут, пропало. Я обернулась на домик — тихо. Стоило мне подумать о незнакомке, как дверь открылась.

Сонно щурясь, она вышла за порог, потянулась, одернула задравшуюся блузку. Какой странный наряд… Таких строгих фасонов я не видела с детства! Пучок у нее на голове растрепался, и пряди из него падали на плечи и спину… Она зевнула, открыла глаза и, наконец, увидела меня.