Рисунок 22. Порочный круг аргументации в исторической геологии.

Основным свидетельством существования эволюции считаются ископаемые органические останки, точнее, тот факт, что более древние породы содержат останки более примитивных организмов. Однако геологический возраст горных пород определяется по совокупности ок: аменелостей-указателей, которые содержатся в них. Возраст же этих окаменелостей определяется той стадией эволюции, которую приписывают этим организмам. Цикличность аргументации остается неизменной, хотя это приводит ко множеству аномалий и противоречий. Объяснить ее можно только тем, что, по-видимому, теория эволюции считается священной и неприкосновенной.

По существу, мутации наглядно иллюстрируют второй закон термодинамики - всеобщую тенденцию к беспорядку и распаду. Так или иначе, по-настоящему благоприятные мутации встречаются настолько редко (если встречаются вообще), что проследить эволюцию на примере ныне живущих растений и животных оказывается практически невозможно. Разумеется, в рамках основных биологических видов наблюдаются довольно большие различия - невозможно найти даже две абсолютно одинаковые особи, - однако при этом между отдельными видами существуют ярко выраженные границы, позволяющие безошибочно отличить один вид от другого.

Поскольку в настоящее время продемонстрировать эволюцию нe представляется возможным, а те биологические изменения, свидетелями которых мы являемся, скорее подтверждают распад и вымирание, нежели рост и усложнение организации, становится очевидным, что единственным в конечном счете доказательством эволюции в широком смысле слова являются именно окаменелости.

Однако последовательность чередования ископаемых останков основывается на теории геологических эпох, которая, в свою очередь, представляет собой интерпретацию истории Земли, построенную на туманном предположении о существовании эволюции! Это не что иное, как порочный круг аргументации, что наглядно проиллюстрировано на рисунке 22. Однако сам по себе этот факт не является поводом для обвинения, поскольку в конечном счете любая философская система основана на подобной системе доказательств. Когда кто-то пытается рассуждать о происхождении и смысле, он всегда сохраняет верность собственным внутренним установкам, которые неизбежно будут определять те выводы, к которым он придет. И только когда подобную философскую систему начинают называть «наукой», она превращается в наукообразие. Она могла бы иметь право на существование в виде некоего религиозного учения, но никак не в виде науки! Более того: когда подобная система взглядов начинает сталкиваться с проблемами и противоречиями, требующими ее постоянного видоизменения или расширения (что дает ей возможность объяснить все частные случаи), обычно бывает не лишне критически взглянуть на основные положения, на которых эта система базируется. Именно так обстоит дело с размытой циклической аргументацией теории эволюции и геологических эпох.

Коль скоро эволюционный униформизм не годится в качестве основы для исторической геологии, должна существовать другая, более подходящая основа. Если ортодоксальная геохронологическая шкала действительно основывается на циклической аргументации и на предположении о существовании эволюции, надо найти лучшее объяснение природе возникновения осадочных горных пород и порядку следования содержащихся в них органических останков. Такую модель, позволяющую гораздо лучше увязать все данные, которыми располагает геология, предоставляют нам библейские свидетельства, касающиеся древней истории Земли. Основным ключом к такому объяснению является потоп, происшедший в дни жизни Ноя, который подробно описан в Бытии с шестой по девятую главу.

Большинство родоначальников геологии действительно верили, что основной причиной образования осадочных пород и огромных органических напластований был именно великий потоп. К их числу относились такие известные ученые, как Николаус Стено, «отец стратиграфии», Джон Вудворд, основавший палеонтологический музей при Кембриджском университете, и многие другие. Сэр Исаак Ньютон, заслуживающий, пожалуй, того, чтобы называться величайшим ученым во всей мировой истории, во время своей работы в Кембридже был близким другом Вудворда и также верил в подлинность творения, равно как и в то влияние, которое потоп оказал на геологию.

Однако в конце XVIII века благодаря усилиям таких ученых, как Бюффон, Плейфер и особенно Джеймс Геттон, а впоследствии и Чарльз Лайель, научные круги стали склоняться к признанию длительных геологических эпох и униформизма. Другие же ученые были приверженцами видоизмененного принципа катастрофизма. На смену библейским свидетельствам о единственном катаклизме мирового масштаба пришла идея о множественности катастроф в истории Земли, и наибольшую роль в распространении подобных взглядов сыграл Жорж Кювье.

К середине XIX века униформизм Лайеля одержал верх над катастрофизмом Кювье, и, таким образом, путь для создания дарвиновской теории эволюции был открыт. Дарвин откровенно заявлял, что его теория постепенной эволюции видов в ходе естественного отбора была основана на допущении о существовании в истории Земли долгих геологических эпох, а также о чрезвычайно малой скорости, с которой происходят все изменения, в полном соответствии с теорией геологического униформизма. Вскоре весь научный мир оказался во власти этой системы взглядов.

К сожалению, библейские теологи того времени были застигнуты врасплох таким развитием событий и безуспешно пытались создать новые системы толкования Священного Писания, которые не противоречили бы теории эволюции и идее геологических эпох. Многие попытались охарактеризовать эволюцию как «Божий метод творения», а требующийся для этого огромный период времени втиснуть в Бытие под тем предлогом, что шесть дней творения были якобы лишь фигурой речи, под которой подразумевались геологические эпохи. Некоторые же просто поместили геологические эпохи в надуманный разрыв между первым и вторым стихами Бытия. Все эти ухищрения (идея «теистической эволюции», теория дня-эпохи, теория разрыва) были обсуждены в главе 4.

Однако главной задачей было избавиться от идей катастрофического потопа в том виде, как он описан в Библии. Если допустить, что такой потоп действительно существовал, униформизм и теория существования длительных эпох тут же рухнет. Вот почему богословы-соглашатели вскоре заговорили о теории локального потопа, а некоторые о том, что потоп был хоть и всемирным, но «спокойным». Однако теория локального потопа полностыо противоречит Библии, а концепция «спокойного потопа» есть абсурд и противоречие в определении.

Согласно Писанию, великое наводнение во дни Ноя было всемирной катастрофой, в которой «тогдашний мир погиб, быв потоплен водою» (2 Пет. 3:6). Поскольку библейские свидетельства надежны и исполнены глубочайшего смысла, то, значит, потоп, описанный в Бытии, действительно представлял собой катастрофу мирового масштаба.

То, что в Библии говорится о всемирном, а вовсе не о локальном потопе, очевидно по многим причинам. Приведем лишь некоторые из них.

1. Водами потопа были покрыты все самые высокие горы (Быт. 7:19-20), причем на протяжении примерно девяти месяцев (Быт. 8:5). С точки зрения гидравлики это может свидетельствовать только о всемирном потопе, и ни о чем больше.

2. Места в тексте Библии (Быт. 6-9), свидетельствующие о всеобщем характере явления, не эпизодичны и не случайны (в отличие от тех мест в Писании, где понятия всеобщего характера применяются в более узком смысле). Напротив, они повторяются и акцентируются снова и снова, составляя таким образом самую суть повествования. На протяжении этих глав слова и выражения, подчеркивающие всеобщность («всякая плоть», «все, что есть на земле», «все высокие горы, какие есть под всем небом» и т.д.), повторяются по меньшей мере тридцать раз.