Когда он подростком поймал её в лесу и поддался слепой похоти, ему не до разглядываний было. Он тогда превратился в безумное животное, инстинкты и жажду. Сейчас же… Сейчас он пылко огладил её бледные бедра, разводя их шире, лизнул пересохшие уста и вымолвил, глядя в её раскрасневшееся лицо:

— Ты такая красивая.

— Ты всем своим любовницам так говоришь? — поддразнила десница с ноткой ревности.

Далеон тихо рассмеялся и замотал головой:

— Нет. И это делаю далеко не для всех.

И прежде чем она успела спросить: «Что?» — он подался вперёд и накрыл ртом её нежную сердцевину. Всхлип застрял в горле. Люция откинулась на подушки, выгнулась дугой и заелозила ступнями по сбитому покрывалу.

Она сходила с ума от ощущений, металась в горячке вожделения, не понимала, чего ей хочется больше: вырваться и отстраниться или податься вперед, ещё теснее к Далеону, ещё ближе к наслаждению. Король решил за неё.

Он удерживал её за бёдра властно и непреклонно. Жадно пировал на её податливом теле; пил влагу, как живительный нектар; и тихо постанывал, порыкивал, как злой пёс над миской с едой. Звук вибрацией отдавался внутри и сладостные вскрики Люции становились лишь громче. Неистовее.

Далеон усилил напор, подключил свои ловкие пальцы и зубы, и вскоре десница взорвалась криком наслаждения. Юноша не переставал сосать и лизать, глубоко и протяжно, продлевая её оргазм.

Когда Люция, запыхавшись, упала на постель, Далеон приподнялся над ней с довольной улыбкой и смачно поцеловал, чтоб она ощутила свой солоноватый вкус. Глаза фарси расширились. Король отстранился со смехом. Влага блестела на его губах и подбородке, синие глаза хитро сверкали.

Он чмокнул внутреннюю сторону её бедра, колено, икру. С упоением потёрся носом о кожу, по-хозяйски огладил её вторую ногу и глянул на девушку томно, из-за полуприкрытых ресниц.

— Тебе стало легче?

Щёки Люции вспыхнули. Она нервно кивнула и потупилась. Попыталась свести колени и прикрытья, но король не позволил. Перехватил руку и подался вперед, укладывая её ногу себе на плечо. Кончики их носов нежно соприкоснулись, дыхания смешались.

— Не подаришь ли тогда облегчения мне? — соблазнительно прошептал он и положил её ладонь на свой твёрдый пах.

Брови Люц взлетели.

Король, не отрываясь, смотрел в её лицо: наблюдал за реакцией, тщательно выискивал любые намёки на неприязнь, отвращение, испуг. Он бы с горем пополам отступил, если бы

трепетная ромашка

Люц ужаснулась… На удивление она выказала лишь любопытство с толикой лёгкого предвкушения.

У Далеона камень с души свалился. Десница сомкнула пальцы сквозь брюки, и юноша зашипел.

— Сними, — прохрипела она.

Пульс короля участился. Недоверчиво глядя на жену, он осторожно тронул ремень и вытащил пряжку из застёжки. Расстегнул пуговицы ширинки, и брюки соскользнули, оставив Далеона во всей природной красе.

Люция сглотнула и трепетно коснулась его длины.

— Не бойся, он не кусается, — через силу улыбнулся юноша и тут же посуровел. Скулы свело от напряжения, кадык дрогнул. — Сожми крепче.

Она сжала, и из горла Далеона вырвался низкий стон. Он навис над десницей, упираясь руками в пол, ткнулся носом ей в макушку, шумно жадно вдохнул и процедил:

— Погладь. Смелее.

Он обхватил её ладонь своей и направил по пути к своему наслаждению. Освобождению.

Ему хотелось смеяться от восторга, стонать и ругаться от удовольствия. Он бился в её кулаке и просто не верил, что это происходит. Что эта гордая и едкая девчонка, разгорячённая почти невинными ласками, извивается в его объятьях. Касается его так, как он давно не грезил, и сама наслаждается процессом. Целует его в шею, покусывает жадно, слизывает пот.

Духи Милостивые!.. Она же теперь его жена!

Да, по обычаям звероморфов, и всё же…

Люция с силой прикусила его тёмный сосок, зажала между пальцами розовую головку и разрядка настигла Далеона неожиданно, как удар молнии. Низ живота свело сладостной судорогой. Он с глухим стоном выплеснулся ей на живот и грудь тёплым, вязким потоком. Рухнул, поражённый негой, и прижался губами к потному лбу.

— Спасибо, — счастливо произнёс Далеон, переводя дыхание, и покрыл лихорадочными поцелуями её щеки, веки, брови, нос, распухшие уста — всё до чего мог дотянуться из своей полулежачей позы. — Спасибо, дорогая. Моя… жена. Люция. Моя, моя…

Она похлопала его ладошкой по голой груди.

— Ты тяжёлый. Слезь… муж, — Люц не сдержала смущённую усмешку.

Король беззвучно рассмеялся и приподнялся на локтях, окидывая её радостным и предвкушающим взором.

— Что такое? — насторожилась десница.

— Ты же не думаешь, что это конец? — насмешливо выгнул бровь Далеон и отвёл влажную прядку с её скулы. — Чтобы звероморфы поверили нам, до рассвета придётся хорошенько запачкаться. Ещё раз.

— Тырх их етить!

Луч солнца, упавший на веки, разбудил Люцию. Она быстро заморгала и привстала на локте, сонно оглядывая шатёр. Всё тело ныло, как после жёсткого спарринга, мысли путались, во рту пересохло.

Что вчера было? Что она делала? И где?..

Кто-то заворочался рядом с ней под простыней и задел ногой её щиколотки.

Далеон.

Его чёрная вихрастая макушка выглядывала из-под одеяла, а горячее дыхание согревало ребра с левой стороны.

Боги, что же они ночью натворили!

Воспоминания накатили жгучей волной. Скольжение распалённых тел, жар губ, пылкий шёпот на ушко, тихие стоны, жадные руки…

Щёки Люции залила краска, дыхание сбилось. Как ей теперь в глаза ему смотреть? Как вести себя? Да они не переступили последнюю черту. Как Люц помнила, она всё ещё «девочка». Далеон поступил очень благородно, не воспользовавшись её неадекватным состоянием, но то, что он сделал, чтобы помочь ей… Что они сделали!.. Едва ли остается в рамках деловых, партнёрских, вражеских да каких-либо вообще границ.

Они теперь друзья? Любовники? Кто?

Как ей относится ко всему этому?

А как отнесётся Далеон?

Ему девку оприходовать — как чайку попить. Сколько их побывало в его койке! Для неё же всё впервые. Опыт странный, будоражащий и слегка шокирующий. А ещё стыдный. Очень. И хочется, пока король не проснулся, сбежать, куда подальше от ужасной неловкости и предстоящего разговора.

«Духи Предков, помогите!».

Как в такой ситуации вообще принято себя вести? Что говорить? А надо ли?

Его обнажённое тело прижалось к её боку, крупная ладонь легла на грудь, что-то твёрдое притиснулось к бедру.

Желудок сжался.

Идея сбежать показалась не такой уж плохой. Да, трусливо. Но может же девушка хоть раз в жизни позволить себе небольшую слабость!

Она подалась в сторону, чтобы осторожно выпутаться из слабых объятий, но правое плечо прострелила судорога, локоть подогнулся, и Люц неловко дернулась, падая навзничь. Боль резанула по нервам, а грохот по ушам.

Далеон подскочил на месте, а Люция перекатилась на бок, баюкая руку и шипя сквозь зубы.

— Ты чего? — встревожился он.

— Ударилась, — процедила она с придыханием и вовсе не страстным. Рана ныла жуть как.

Юноша шумно вздохнул и нагнулся к ней, чтоб проверить состояние швов под съехавшими бинтами.

— Края слега разошлись, но крови немного, — прокомментировал он, осторожно раздвигая пальцами повязки и трепетно касаясь едва воспалённой кожи. — Заживление идёт быстро. Ты же не просто фарси-полукровка? Что ещё ты скрываешь от меня, Люция?

Десница внезапно окрысилась и дернулась от него:

— Как будто ты всё мне рассказываешь!

— Не двигайся так! Рану растревожишь.

— Ну и пусть! Пройдёт. Бывало и хуже, — пробормотала под нос и засобиралась встать, однако поняла, что под простынёй совсем голая. И рядом с ней, под тем же одеялом, такой же девственно голый Далеон.

Золотистый свет бежал по его рельефному торсу как вода по скалам. Ласкал сероватую, как у статуи кожу, целовал каждую впадинку пресса и бежал ниже по V-образной линии, под синий хлопок, скрывающий узкие накаченные бёдра.