Люция зыркнула за спину и увидела Сесиль, с блуждающей на устах едкой ухмылкой. Ночь и отблески пламени заострили её и без того вострое личико, глубокими тенями запали в глазницы, в которых инфернально горели зелёные радужки.

Химера обошла бревно и без приглашения уселась рядом с десницей.

— Это ты во всём виновата, — заявила нагло. — Ты довела до того, что творится сейчас. Ты убедила Далеона, что он помеха. Возможно, он даже не сопротивлялся похитителям, и всё из-за тебя, — Сесиль ткнула пальцем ей в грудь, Люция сжала челюсти до желваков и впилась ногтями в ладони.

— Почему это? — выгнула бровь.

— А ты не знаешь? — притворно удивилась химера и тут же свела брови и понизила голос до свистящего шипения: — Ты слишком много от него требовала! Завышала ожидания, и когда он их не оправдывал — не стеснялась выговаривать, какое он ничтожество прямо ему в лицо. Ты выплёскивала на него свой гнев и отчаяние. Я понимаю, твои нервы отправились к Тырху от постоянного ожидания войны и боязни свершить ошибку, но это не значит, что нужно срываться на Далеона. Он, между прочим, не виноват, что ты посадила его на трон. Ах, да, об этом! Вот тебе ещё одно доказательство того, что во всех своих бедах виновата лишь ты. Далеон никогда не хотел править…

— Я знаю! — выкрикнула Люция. Любопытные взоры воинов по другую сторону костра тут же скрестились на ней. Девушка добавила тише: — Но можно же подумать башкой, и понять, почему я выбрала именно его.

— Можно, — пожала плечом химера. — Да разве ж, вольной душе объяснишь, почему она вопреки желаниям должна сидеть в клетке да ещё нести нежеланную и неподъемную для многих ответственность за чужие жизни. Возможно, он понимает тебя головой, но не сердцем.

— Он принц по рождению и должен был быть готов ко всему! — возразила Люц. — К ответственности за других — в том числе.

Сесиль посмотрела на неё с жалостью, как на болезную.

— Ты же всё понимаешь, зачем продолжаешь спорить? Ладно, мы отвлеклись. Вернёмся к тебе. — Люция уставилась в огонь и насупила брови. — Ты знала, что он не готов к правлению, но не проявляла к ошибкам ни капли снисхождения…

— Конечно! — тихо фыркнула. — Они могли стоить нам жизни.

— …скандалила, кричала, оскорбляла его. Но знаешь, что самое ужасное? — Сесиль сделала выразительную паузу, Люц поджала губы. — Леон влюблён в тебя с самого детва и потому все слова твои, особенно те, что сказаны сгоряча, били его прямо в душу. Никогда не задумывалась, почему он издевался над тобой, как последний придурок?

Фарси подняла взор, и их с химерой глаза встретились. У Люции — изумлённые и слега напуганные, у Сесиль — жестокие, даже яростные.

— Он просто не знал, как ещё привлечь твоё внимание. Как выразить свои слишком сильные и отчаянные чувства. В курсе, что творил с ним Кейран? — она схватила десницу за предплечье, дернула на себя и с силой впилась ногтями в руку; слой теплой одежды едва ли защищал от боли. — В кууурррсе. Уверена, ты видела шрамы. Отвечай!

— Видела, — выдавила на грани слышимости. Губы искривила боль и презрение. — Он стегал Далеона со словами любви на устах.

— Вооот! — оскалилась Сесиль в полубезумной улыбке, но она тут же слетела с лица, сменившись гневом. — Кейран научил его, что любовь — это насилие. И лучший способ её проявлять… Угадай какой? — хихикнула.

— А вы все дружненько ему подпевали! — выплюнула Люция и вырвалась из её хватки.

— О! Не упрекай нас! — всплеснула руками химера. — Мы всего лишь придворные. Подчинённые. И самые близкие друзья. И, конечно, мы должны во всём поддерживать своего друга и лидера. Я не питала к тебе личной неприязни.

— Оооо, зашибись! Мне расплакаться от счастья? — нервно усмехнулась Люция. — Здоров ты оправдала себя и отвратное поведение господина. Но раскрою тебе глаза: тяжёлое прошлое не даёт ему права так погано вести себя со мной.

— Твоё прошлое тоже не даёт тебе таких прав! — рывком подалась к ней Сесиль. Их носы замерли в пальце друг от друга, облачка пара смешались. Люц дышала быстро, испуганно, сердце гулко колотилось в груди, а интуиция уже шептала, что фарси в шаге от неприглядной истины.

Хотелось заткнуть уши, но пылающий змеиный взор химеры, точно пригвоздил её к месту.

— Ты всего лишь заменила стэк на слово, Люция, — прошипела. — Ты ничем не лучше Кейрана.

Сесиль плавно поднялась с бревна и ушла в свою палатку.

А Люция обняла себя за плечи и задрожала. Дрожь эту не могла унять даже близость пламени.

Несколько месяцев назад…

— …Ты должен показать себя надёжным и мудрым правителем. А значит, во-первых, нельзя говорить на орочем и поминать Тырха всуе, — давала наставления Люция, идя по коридору в Зал Заседаний Совета. В руках она быстро перебирала документы и совсем не обращала внимания на то, что творится вокруг, даже не замечала, что непослушные пряди выбились из пучка, да так и лезут в рот. — Как бы тебе не хотелось выругаться — лучше промолчи. Пощади психику этих древних сухарей. Во-вторых, не стоит застрять внимание на том, что сын покойного Военного Министра — имеет орочьи корни. Всё же орков не шибко уважают, и парень сталкивался с притеснениями в высших кругах... Помни: он орк всего на четверть, родился и воспитывался в нашем королевстве, а скоро вовсе унаследует титул отца вместе с землями, так что к своим дальним сородичам отношение имеет весьма посредственное и об обычаях их знает едва ли больше нашего.

Они завернули в очередной коридор, и Люц едва не врезалась в выскочившего из-за угла слугу: Далеон в последний момент дёрнул её за локоть в сторону, но она даже глаз от бумаг не оторвала.

— Осторожнее! — грозно велел он мальчишке.

— Да-да, — вместо него отмахнулась Люция и пошла дальше как ни в чём небывало. — Тааак, что ещё я забыла? Ах, да! Не называй Кейрана братом. Не стоит лишний раз заострять внимание вассалов на сем неприятном факте. Ведь именно из-за провального мятежа Кейрана погибли их родственники. И самое важное!..

Она резко остановилась перед закрытыми дверьми Зала и повернулась к Далеону на каблуках. Свела брови и наставительно подняла палец.

— Ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае не вспоминай, что маркиз Тартео — лысый и носит парик. Иначе, боюсь, он вспомнит кто, когда и где его разоблачил. А как ты понимаешь (я надеюсь, понимаешь), род Джудас сторожит наши северные рубежи уже ни одно поколение, у него есть огромная территория, личная армия и авторитет в Совете. В общем, не доводи его, как ты любишь, новый дворцовый переворот нам не пережить. Ты меня понял?

Далеон поднял глаза, моргнул и неловко улыбнулся:

— А?

Люция протяжно выдохнула через сжатые зубы, подавляя желание зарычать и надавать королю подзатыльников.

— Ты вообще меня слушал?

«Терпение, только терпение!» — твердила она себе, сжимая кулаки. Сейчас не время портить дураку причёску, да и она, лучше чем кто либо, знает: кредо нынешнего монарха — бесить окружающих.

Волей или не волей.

— Прости, — он почесал в затылке, — засмотрелся на твои…

Он прикусил нижнюю губу и вновь скатился глазами в треугольник декольте. Люц вспыхнула до кончиков ушей и захлопнула вырез узкого платья пачкой листов, уже жалея, что не возмутилась произволу принцессы Эстель, когда та выбросила её старую одежду и вызвалась лично пошить «деснице» новый гардероб.

— Соберись, Далеон! — потребовала она с отчаянием. — Сегодня, первое официальное собрание с вассалами Севера, нам нельзя облажаться! От этого зависит судьба Ригеля. Наша судьба!

Юноша серьёзно кивнул, но тут же расцвел залихватской улыбкой.

— Не волнуйся, — он накрыл ладонью её плечо и крепко сжал, но Люц заметила, что пальцы его подрагивали. Король не так спокоен, каким кажется? — Основное я уловил.

— Ладно. Отлично, — обрывисто выдала она и развернулась к дверям. — Входим.

— Постой, — удержал её Далеон, и когда Люц оглянулась, отклеил от её пухлых губ непослушную прядку и заправил за ушко. — Вот теперь можно.