Люция решительно вдохнула и ринулась на противника со всем остервенением. Клинки со свистом вспарывали воздух. Аттис уклонялся и отбивал хаотичные выпады; некоторые задевали его, но юноша не замечал легкой боли и напила на фарси с каждым мигом всё активнее. Черты лица ожесточились, губы растянулись в зловещей одержимой улыбке, в очах пылал огонь, в жилах кипела лава.

Граф парировал удар и ударил кулаком слева. Люц пропустила атаку над грудью и кувыркнулась вбок. Вскочила словно разжатая пружина, метя кинжалами в грудь. Аттис встретил удар мечом и отбил лезвия вверх. Выкинул вперёд свободную руку, но девчонка ушла в сальто и швырнула в прыжке кинжалы. Один вошёл в землю, второй пришпилил мысок сапога.

Аттис охнул, скорее от удивления, чем от боли, и Люция с усмешкой рванула вперёд для решающего удара. Выхватила из земли клинок, распрямляясь, целясь в горло. Дрогнувший кадык уже стоял перед глазами, когда левую руку прострелила дикая судорога. Люция закричала без звука, оружие выпало из ослабших пальцев, а меч неудавшегося жениха уже летел ей в лицо.

— Люция! — крикнул Виктор.

Глаза Аттиса расширились в ужасе: он не успевал прервать атаку!

Чёрный кинжал влетел ему в кисть и выбил из руки оружие. Оно улетело со звоном в конец зала, на-четверть-орк охнул, схватившись за рану, заметил, кинувшегося к ним Виктора (это он спас сестру в последний момент), и тут же склонился к упавшей на колени девушке.

— Ты как? — спросил с неподдельным беспокойством и накрыл ладонью её плечо.

Люц дернула головой и отшатнулась в молчаливом отказе от помощи. Тяжело дышала и прижимала к себе больной локоть. Ей не верилось, что она чуть не померла. На тренировке! Из-за тырховой старой раны!

— Дерьмо! — цыкнула она под нос и упёрлась лбом в колени. Не хотелось никого видеть. И чтоб никто не видел её горящее от стыда и досады лицо.

Она ослабла. Недопустимо, непоправимо ослабла!

— Люция, что с тобой? — взволновался граф, фарси не отвечала. — Может помочь чем? Позвать врача?

— Только не это, — тихо хрипнула она.

— Сходи за аптечкой, — распорядился Виктор и, когда друга след простыл, присел возле сестры на одно колено и, игнорируя вялое сопротивление, расстегнул запонки и закатал рукав рубашки до плеча.

В глаза бросились бинты пропитавшиеся сукровицей и местами — засохшей кровью.

— Хисс! — тихо выругался он на орочем и начал осторожно распутывать безобразие: — Ты не говорила, что всё так плохо.

Люция поджала губы и потупилась.

— Это из-за активности и… магии. Мне нельзя нервничать.

Виктор снял грязную повязку и внимательно осмотрел со всех сторон воспалённые рубцы: узкие, частые, глубокие, видно, что от зубов чудовища. Кожа на них потрескалась, кое-где лопнула, оттуда и сочилась лимфа.

— Не понимаю, как это связано, — сказал хмуро и вытащил из-за пояса серебристую флягу и платок. Щедро плеснул горячительное на ткань и начал обрабатывать раны.

Люц зашипела сквозь зубы и попыталась отвлечься от боли объяснением:

— Лекарь сказал, что укус химера повредил не только связки, но и магические потоки. И если физически рана ещё затянется кое-как, то на энергетическом плане — нет. И как назло, в нашем королевстве нет целителей, способных залатать подобные травмы. Был герцог Рагнар, да сплыл. В такие моменты искренне жалею, что он умер, — безрадостно усмехнулась Люция.

Брат заглянул ей в лицо с горечью и приобнял за плечи. Люц ткнулась лбом в сгиб его шеи и ощутила мускусный запах пота. В носу защекотало.

— А как это связано с нервами? — глухо спросил.

— Магия высвобождается от эмоциональных всплесков, а, как понимаешь, мне не всегда удаётся оставаться равнодушной, — хмыкнула Люция и продолжила сипло: — Магия бежит по венам, натыкается на искривление в моей руке и причиняет боль, да не даёт ране полностью зажить. Так что, страдать мне теперь до конца дней.

Она попыталась улыбнуться, но наткнулась на решительный и мрачный взор брата.

— Я обязательно найду тебе целителя. Не в нашем королевстве так в другом.

Девушка покачала головой, рассыпав тёмные кудри по узким плечам.

— Твоё место здесь, Виктор. Кто-то должен защищать замок, его жителей, короля, а я могу довериться в этом только тебе.

— Потому что ты больше никого не знаешь, — печально натянул угол рта Глава Безопасности.

— Потому что ты мой брат, — твёрдо сказала Люция, заглянув ему в глаза, и крепко сжала смуглое плечо. — Потому что ты не подлый. Потому что ты — человек. И делал всё ради нас с Изой. Я бы не посмела рассказать террину о своей слабости. Это у них в крови — унижать и убивать слабых. Так что в замке ты единственный, на кого я могу положиться.

Виктор приосанился, приложил кулак к сердцу и торжественно кивнул.

— Можешь на меня рассчитывать!

— Плодотворного утра, лэры! — до отвращения бодро поздоровалась Люция и отвесила бредущим к столовой послам сдержанный кивок. Натянула лучезарную улыбку. — Прошу всех к столу! Завтрак стынет.

Дверь в зал распахнулась, и десница первая ступила на мозаичные плитки пола. Столовая играла золотисто-древесными красками, и даже пасмурная погода за широкими стрельчатыми окнами не могла охладить тёплую атмосферу.

В след за Люц нестройным ручейком потянулись сонные аристократы с кислыми лицами. Ну, ещё бы! Столько пить и куролесить накануне, ночью, а затем вставать на королевский завтрак в восемь утра.

Это ли не наказание? Самое настоящее!

Люция едва сдержала злорадную усмешку.

Она пусть легла поздно, но уже привыкла мало спать, да и не пила ядрёные терринские вина, чтоб с утра страдать от похмелья. В отличие от высокородных гостей. Один их постный видок приносил ей удовольствие.

Она их всех взаимно ненавидела, и также взаимно делала вид, что это не так.

Слуги, как по команде вынырнули из-за боковой двери слаженным строем и принялись накрывать на стол: пустые тарелки сменили полные и накрытые крышками; появились блюда с нарезками сырными, мясными, рыбными, фруктовыми; графины с соками, винами, водой; чашки, заварники с чаем или кофе, свежеиспечённые булочки — в общем, всё, что могло потребоваться аристократам для сытного завтрака в столичном замке. Смотрелось эффектно: раз — волна прислуги накатывает к столу, два — они уже отходят к стене и выстраиваются по стойке смирно, готовые угождать по первому зову.

Десница довольно кивнула управляющему и присела по правую руку от пустующего резного кресла короля.

— А Его Величество к нам не присоединится? — спросила тётя Меридии, присаживаясь на указанное слугой место за столом. Привычным жестом расправила на коленях белую салфетку.

— Он редко балует нас своим вниманием на завтраках, — улыбнулась уголками губ Люция, а сама подумала: «Спит до полудня, лентяй!». — Поэтому мы начнём без него.

Вопросительные и возмущённые взгляды скрестились на ней. Конечно, всех волновало какого Тырха король не почтил их своим присутствием (ведь это попахивает неуважением к послам и их королевствам), а главное — кто дал ей право так нагло себя вести?

Люция спокойно, без спешки расстелила на коленях накрахмаленную салфетку, выжидая напряжённую паузу.

— Уверена, сегодня повелитель страстно желал присоединится к трапезе, — «Ага, как же, он ненавидит все эти политические реверансы и встречи». — Но влажные дела задержали его.

— Влажные? — кашлянул старый гном.

— Важные, я сказала — важные, — невозмутимо улыбнулась Люция. — Не сомневайтесь, у вас ещё будет возможность встретиться с ним в неформальной обстановке за обедом или ужином.

«И уже без меня», — стиснула вилку она.

Пока лэры переваривали ответ, десница позвенела ложечкой о бокал, и слуги оторвались от стены и принялись обслуживать господ, сняли крышки с горячих блюд, наполнили чашки или стаканы выбранными напитками.

Перед Люцией оказался любимый омлет с брокколи и ветчиной, чашечка кофе, в которую тут же добавили сливки, и несколько ломтиков тёплого багета на отдельной тарелочке. Каши она терпеть не могла, а вот кому-то из гостей они пришлись по вкусу.