От него что-то внутри сладостно сводило.

— Лекарство, — хрипнула Люц, скрещивая ноги, и приподняла пустую глиняную кружку. — Я выпила лекарство Каира. Как ты мне сказал.

Не сводя с неё глаз, словно просто не мог этого не делать, Далеон по-кошачьи грациозно прошел к столу. Бросил мимолётный взгляд на оставленную чашку с чаем и снова посмотрел на Люцию. Зрачки его сузились в змеиные линии, лицо наполнилось ужасом и тут же сменилось жаром.

— Духи Предков! — тихо, бессвязно простонал он. Втянул приоткрытым ртом воздух, как собака, словно пробовал его на вкус. Захлопнул, точно опомнился, вцепился пальцами в предплечья, замотал головой и разразился бранью.

— Что такое? — свела брови Люция. Попыталась коснуться плеча юноши, но тот отшатнулся, как от пугала. Осмысленность уходила из его распахнутых глаз. — Ты пугаешь меня, Далеон. Скажи, в чем дело?

— Не так я представлял нашу первую ночь, — пробормотал он, словно не заметив вопроса.

— Далеон! — от тревоги разозлилась десница. — Да что не так?!

Он перестал бессвязно бормотать и посмотрел на неё. Во взоре застыла жалость и безумная потребность. Жажда.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил довольно спокойно, однако не переставал всматриваться в неё, следить за каждым мимолётным жестом, движением горла, взмахом ресниц.

Она и сама поймала себя на мысли, что разглядывает каплю пота, скользящую по его крепкой шее на впадинку ключиц, и у неё пересыхают губы. Тяжело сглотнула.

— Нормально, — ответила каким-то чужим, слишком низким и с придыханием голосом. — Жарко только. Возможно, у меня температура. Из-за раны. Или зелья. Это нормально. Нормально…

— Кого ты пытаешься убедить? — невесело хмыкнул Далеон.

Люц облизнулась и подвила, внезапно охватившую её дрожь. Навались руками на стол. Раны кольнули, как далёкое эхо, — зелье подействовало.

— Всё плохо. Ты прав. И ты заешь почему, — она не спрашивала, посмотрела на него пытливо. — У меня аллергия на лекарство? Или это побочный эффект?

Слова давались трудно, дыхание перехватывало, в венах кипела лава, пот струился меж лопаток, марая битны, выступил над губой, зрение мутилось. Внутренности сводило судорогой от неясной потребности.

— Что со мной? — испугалась Люция.

— Ты выпила не лекарство, — осторожно произнёс юноша, разглядывая её с головы до ног с жадностью. Неприкрытой. Пугающей.

— Что же? — тихо сипнула и бессильно соскользнула на локти. Далеон навис над ней хищной птицей. Во взоре нетерпение, почти безумие, но кулаки прижаты к бедрам, дрожат. Он сдерживается. Как может, из последних сил.

Сердце Люц затрепетало.

— Снадобье для… мужской силы, — на грани слышимости ответил король. — Каир оставил его для меня на случай… с Баст.

Дыхание перехватило то ли от ужаса, то ли от новой волны жара и колких мурашек, пробежавших вверх по позвоночнику.

Люция упала на спину и захныкала, заелозила по столу, без слов умоляя прекратить это. Тело ломало от внутренней пустоты и жажды заполнить её хоть чем-нибудь. Потушить пожар между бёдер. И она знала, кто может ей помочь. Смотрела на него, одичавшего от страсти, ужаса и восторга, снизу вверх и ощущала, как горячие капли вытекают на брюки.

— Помоги, — выдохнула слабо и раздвинула колени.

Из горла Далеона вырвался бессильный отчаянный стон. Он прижался лбом к сгибу её шеи и осторожно, боясь навредить, коснулся дрожащими пальцами её предплечий и легонько сжал. Дыхание опалило кожу, и десница выгнулась с громким гортанным стоном.

— Что же ты делаешь со мной, малышка? — скулил Далеон, осыпая жалящими поцелуями длинную бледную шею. — Бабочка, моя, вреднючка... Что же ты делаешь?..

Она не отвечала. Не соображала, не слышала. Она вся превратилась в одну дрожащую, жадную потребность. В ласке, в страсти, в касаниях и поцелуях. Её ладони судорожно скользили по крепкой спине, пытаясь нащупать голую кожу, содрать тунику, ноги обвивали узкие бёдра, притягивали к себе. Плотнее и плотнее.

— Нет, нет, — безнадёжно бормотал Далеон, пытаясь вразумить её, притормозить. — Ты пожалеешь об этом завтра, Люц. Возненавидишь меня. Я не хочу так. Не хочу…

Он поймал её тонкие запястья и попробовал отстраниться, но девушка зарычала и дёрнулась за ним, не желая прекращать, отпускать. Синие глаза её потемнели почти до черноты. Не осталось в них ничего внятного, человеческого. Мозолистые пальцы сжимал его пальцы.

— Помоги, помоги, — шептала Люция и тянулась к нему, как утопающий к спасательному тросу.

Юноша бессвязно захныкал, обхватил ладонями милое сердцу лицо и жадно поцеловал. Губы столкнулись, языки сплелись в страстном танце.

Они пятились от стола, пока король не запнулся о край подстилки. Его затуманенный разум озарила идея.

— Я помогу, — пообещал тихо между поцелуями в щеки, подбородок, скулы, и присел на колени, утягивая девушку за собой. — Ты доверяешь мне?

Люц неопределённо повела здоровым плечом и взмахнула ресницами, поверхностно дыша. Далеон грустно улыбнулся и медленно уложил её на покрывало и пёстрые подушки, скользя ладонями вверх по обнажённой талии, чем вызвал у десницы мурашки. Тёмные кудри её расплескались по красному и зелёному атласу, как чернильные змейки.

Руки короля легли на забинтованные груди. Дыхание перехватило.

— Не представляешь, как это напоминает мне о прошлом. О нашей глупой охоте на тебя, ночью, в лесу. — Он прикусил губы и окинул её алчным взглядом.

— Не помню, — нахмурила бровки Люц. Тряхнула головой. — Не помню.

— Конечно, — горько усмехнулся Далеон — Я хорош в стирании памяти.

И принялся раздвигать повязки. Его била дрожь нетерпения, а чресла сводило от желания, но он не торопился, чтобы не потревожить раны Люции больше нужного.

Белые груди с темными ореолами выпали из-за ткани и затвердели на воздухе в жаждущие бусины. Рот юноши наполнился слюной. Он взвесил полушария в ладонях, с ликованием отмечая, что они всё так же идеально ложатся в его руки, всё так же созданы специально для него. Склонился ближе, жадно втянул носом тёплый аромат её кожи, перемешанный с травянистым запахом мази, и обхватил тугую вершинку губами. Слегка прикусил зубами.

Люция застонала, выгибаясь в его объятьях, и зашарила ногтями по его спине, подаваясь вперед бёдрами.

— Сними, — выдавила мучительно, сквозь зубы. — Сними это.

Он не совсем понял, имела она в виду: его одежду, или свою, или бинты, но с готовностью схватился за край темно-синей туники и сдернул с себя одним ловким движением.

Отточенное тренировками обнажённое великолепие предстало перед взором.

Очи Люц полыхнули тёмным восторгом и вожделением, ладони легли на торс, игриво задели большими пальцами соски и заскользим вниз по ребрам, кубикам пресса, к пряжке ремня. Далеон обрывисто выдохнул и закатил глаза, наслаждаясь её лёгкой, порочной лаской.

Люция схватила его за ремень и вплотную притиснула к своему паху. Ахнула от ощущений. Юноша вторил рычанием.

— Терпение, жена моя, — с улыбкой шепнул ей на ушко и с упоением провёл ладонью по мягким кудрям, обхватил точёное личико ладонью и запечатал на губах сочный, собственнический поцелуй. — У нас вся ночь впереди. Я сделаю тебе приятно.

Его ладонь жадно огладила грудь и уверенно двинулась вниз, по ребрам, мягкому животику под завязки штанов, где не было никакой преграды в виде белья. Люция задышала чаще, вцепилась в его запястье и впилась в лицо жаждущим и слегка испуганным взглядом.

— Всё в порядке, — осторожно заверил король. — Я не сделаю больно. Доверься мне, Люц. Хотя бы сегодня. Прошу…

Она медленно разжала пальцы, поджала припухшие губы и робко кивнула. Далеон улыбнулся ей ободряюще и сместился ниже, встал на колени между её ног и схватился за её брюки.

Девушка сглотнула, но не отвернулась, когда он с порочной усмешкой и неподдельным напряжением в теле, потянул ткань вниз. Обнажая, оставляя беззащитными прохладному воздуху шатра и своим алчущим глазам, места, которые прежде не видел ни один мужчина. Даже сам Далеон.