— Где его видели последний раз? — десница резко замерла на ступенях и обернулась к Виктору.

— В оранжерее.

Фарси подняла бровь.

— Так почему вы не начали поиски оттуда?

— Мы начали, — возразил брат. — Но не нашли его там.

— Тырф хэк! — выругалась она сквозь зубы и закусила ноготь большого пальца. — Пусть рыцари ещё раз осмотрят сад, только внимательно, под каждым кустом. Не найдут короля, так пусть следы поищут. Не мог он никуда исчезнуть! И я туда отправлюсь. На тебе замок, Вик!

И, не дожидаясь ответа, она зашагала в «Зимний сад».

Виктор исполнил всё в точности, как она приказала: отряд из шести рыцарей направился в оранжерею вслед за ней, остальные принялись ещё активнее исследовать замок.

В принципе, прошло не так много времени с момента «пропажи» Далеона, Люц сомневалась, что с ним приключилось что-то серьёзное. Скорее всего, королю надоели придворные подпевалы, и он уединился на какой-нибудь башне или балконе, откуда открывается красивый вид на просторы крепости, или в своей старой комнате, и упивается сейчас горем по своей «несчастной судьбе», полируя слезливые мысли алкоголем.

— Тьфу ты!.. — Люция сплюнула под ноги и сжала кулаки. Ну, почему он такой… художник, мать его, в душе?! Ранимый, обидчивый, хлебом не корми — дай пострадать?

Да что он так взъелся на неё?! Ну, усадила на трон насильно, ну, привязала к замку обязательствами, но так надо было! Для общего блага и её личной безопасности! Как он не поймет, что она выбрала его не из-за сиюминутной прихоти?

Герцог мёртв, Руби — мал, Рафаэль — ненадёжен и непредсказуем. Остаётся только Далеон — зло изведанное и вполне себе могущее стать нормальным королём. Он в меру умён (хоть и придуривается), остёр на язык и жесток (хотя в последнее время это в основном проявляется в его едких словечках).

В общем, он нормальный кандидат, но упёрто не желает брать ответственность за королевство и тем более — империю.

— Трус, нытик, зараза!.. — пыхтела под нос Люция, пробираясь через заросли кустов и отбиваясь от веток. Неаккуратно отмахнулась от лозы, и листва бойко хлестнула её по лицу. Люц зафыркала, запнулась о корягу и неуклюже упала на четвереньки.

Не успела помянуть Тырха, как её сграбастали в удушливые объятья и повалили на бок. Сердце подскочило к горлу и заколотилось с утроенной силой, как и Люция в руках внезапно напавшего.

— Что?.. Какого?! — слепо и безуспешно отбрыкивалась она, пока не разобрала знакомый шёпот:

— Люция, Люц…

— Далеон?! — изумилась и замерла, даже на укрепившиеся объятья внимания не обратила. — Ты почему под кустом валяешься?

— Не знаю, — глупо захихикал он. — Голова закружилась и я прилёг. Устал, наверное.

— От безделья? — фыркнула девушка. — Я тебе быстро досуг организую.

— О-оо, нет, — жалобно застонал король и прикрыл веки. — Мне так плохо.

И поскольку Ванитасы не могут лгать, Люция знатно насторожилась. Попыталась встать, да Далеон её не отпустил, и всё что она сумела сделать — с бока перевалиться на него и упереться руками в крепкую грудь.

Горячие ладони правителя съехали на её талию, неприятно будоража чувствительные рёбра. Как назло, наглые пальцы принялись их пересчитывать, Люц вздрагивала от каждого касания.

— Хватит, — прошипела она, но юноша не отреагировал, гладил её и гладил, одержимо, как дикую кошку, которую не оставлял попыток приручить. Взгляд затуманен, зрачки расширены, губы приоткрыты, грудная клетка вздымается от частого лихорадочного дыхания. Фарси нахмурилась. — Да что с тобой?

И вскоре поняла — что. В тусклом свете раннего вечера увидела, как по его облику идёт рябь: морок получеловеческой личины упрямо сползает и наползает обратно, то и дело, обнажая его истинную, терринскую суть. Серую, как гранит кожу, слишком высокие и впалые скулы, слишком острые черты лица; разлет сурово надвинутых над глазами бровей, хищный нос, упрямая линя рта, выпирающие из-под верхней губы клыки. И светящиеся синие глаза.

Он напился и теряет контроль над магией.

Дыхание перехватило.

Истинный Далеон больше не казался очаровательным лэром: хищной птицей, ожившей горгулий, плотоядным зверем — да. Но не безобидным красивым повесой. От его нового облика у Люции по спине бежали мурашки и волоски шевелились.

Она невольно отпрянула, и король заметил это. Удержал от побега когтистой лапой, и горькая усмешка разрезала тонкие губы.

— Теперь я урод, — заявил. — Ты боишься меня.

— Нет! — чересчур поспешно возразила девушка и залилась краской.

— Боишься, — повторил он и надавил на её лопатки, чтоб притиснуть к себе, но Люц, замычав, упёрлась руками в его плечи. Далеон безрадостно хмыкнул. — Но это ты сделала меня таким. Теперь я как прочие террины — неведомая тварь под смазливой иллюзией, только что-то не вижу восторгов. Я противен тебе.

— Да что ты несешь?! — вспыхнула она и тряхнула кудрявой гривой. — У тебя м-м… — окинула его истинный облик взглядом. — Симпатичные рога.

И правда — полуночно-синие, как сапфиры, тянутся от линии роста волос и изящно загибаются назад, почти как у антилопы, только не такие длинные и потолще.

Король разразился гулким смехом, но девушка не обратила внимания. Подалась вперёд, как заворожённая и выдохнула:

— И глаза такие!.. — «Синие, яркие, невероятные!». Их свечение усилилось, а зрачок сузился в змеиную полоску, губы террина растянулись в плотоядной ухмылке, и Люц не смогла от них оторваться. — Ты стал даже интереснее.

— Или у тебя странные вкусы, — промурлыкал Далеон.

— Не отрицаю, — задумчиво ответила фарси, и юноша набросился на неё. Губы ужалили подбородок, прихватили кожу, скользнули выше. Люция ахнула и спешно задрала голову к небу, чтоб не дать хитрому вассалу поцеловать себя, заизвивалась, но он не отпускал, тянул к себе.

— Стой! — пробормотала она, уворачиваясь от настойчивых ласк, а король принялся расстёгивать её воротник. — Ты что творишь? Напился до потери контроля и совсем с катушек слетел? Как протрезвеешь — пожалеешь обо всём!

— О, нет, нет, нет, — как безумный повторял он, расправляясь с застёжками на её чёрном дублете. Припал губами к обнажённой шее, жадно втянул носом воздух, прикусил клычками и тут же зализал невидимую ранку, Люция задохнулась от ощущений и возмущения. — Хотя бы в моём бреду побудь со мной ласковой.

И столько искренней мольбы было в его тоне и робком взгляде, что у Люц язык не повернулся возразить.

Далеон раздёрнул в стороны ворот её не расстёгнутой до конца куртки и упёрся диким взглядом в полуобнажённую грудь, прикрытую лишь тонкой маечкой. Щёки девушки запылали; сегодня она не стала надевать корсет — мышцы ныли после ночной тренировки, а рубашка некрасиво выпирала из-под бархатного дублета — и ей стало неловко, что король увидел её в таком виде.

Что он подумает о ней? Что она бесстыдница? Ужас! Хотя… террины бывает наряжаются ещё откровеннее, выходят так в общество и совсем не стесняются. Впрочем, чего им стеснятся? Тело хоть частично, но укрыто иллюзией!

— Ты похудела, — заметил он, жадно разглядывая её, словно она была шедевров, вылепленным из глины специально для него. Пф-ф, приведется же!

Люция подавила инстинктивное желание прикрыться и насупилась.

— Мне не всегда удаётся пообедать.

Его дрожащие пальцы нерешительно потянулись к глубокому декольте и застыли в ногте от него.

— Мне это не нравится, — сглотнул террин, а в следующий миг его лапа нагло занырнула под ткань и сжала чувствительную грудь. Судорожный стон сорвался с мужских губ.

Люц охнула и ссутулилась, пытаясь отстраниться, но кто же ей позволит?

Далеон вцепился зубами в сгиб её шеи и запустил под одежду уже две пятерни, отправляя по телу девушки волну мурашек. Закинул ноги ей на бёдра и накрепко прижал к себе, точно поймал в капкан. Люция бессильно билась в его хватке и чувствовала себя мышкой угодившей кошке в лапу, и эта «кошка» уже принялась ею лакомиться.

Король остервенело целовал её горло, ключицы, грудь, урча и тихо порыкивая, будто настоящий дикий зверь, толкался бёдрами ей на встречу, а Люция задыхалась, вцепившись в его изляпанную травой и землёй рубашку, и не знала куда деться о стыда, шока и ещё чего-то порочного, тягучего, что скапливалось внизу живота.