Изабель взяла стакан воды у одной из служанок, а Руби подбежал к столу старшего брата, налил себе в чашку зелёного чаю и жадно выпил залпом. Несколько капель скатилось по острому подбородку и промочило воротник рубашки.

— Эй-ей, полегче, Хулигашка! — усмехнулся Далеон. Подхватил салфетку и вытер моську младшего. Принц зафыркал, отмахнулся и налил себе ещё чая. — Может, хочешь вина?

Руби посмотрел на него, как на убогого. У кого только научился?!

— Мне нельзя. Да и тебе лучше не злоупотреблять. Сестричка-Люц говорит — алкоголь убивает клетки мозга и ведёт к отупению.

Далеон скривился. Так тонко на его идиотизм ещё не намекали. Только у этой девчонки хватает наглости на подобное.

— И ты ей веришь? — насупился он. Конечно, Люция была права, но признавать это совершенно не хотелось, особенно перед младшим братом, для которого он являлся авторитетом. Когда-то. — Она угрожала твоей жизни. Шантажировала, манипулировала мной, а ты до сих пор её слушаешься?

Мальчик пожал плечами. Его синие, как цветные стёклышки, рожки сверкали в тусклом свете дня.

— Ты же сам в тот день просил довериться тебе и Люц, — резонно заметил он. — Да и не зарезала бы она меня. Сестра блефовала. Я это чувствовал. Знал.

Далеон замер. Значит, у Руби открылся дар их отца — чувствовать чужие злые намеренья? Удивительно. Но почему так внезапно? Так… рано? Ему же ещё восьми нет.

— …она боялась, — продолжил принц задумчиво, — что ты заартачишься и не захочешь принимать правление. Пришлось надавить на тебя моей жизнью. И ей… было больно от этого. Но разве она сделала плохой выбор? — встрепенулся Руби, на маленьких губах расцвела улыбка. — Ты — классный! Да и Люц с делами справляется. Ей бы быть королевой…

— Добрый день, Ваше Величество и Ваше Высочество! — поздоровалась Латиэль и присела в реверансе, привлекая внимание к грудям в низком декольте (довольно смело для безжалостной Ригельской зимы!) её свита из фавориток проделала то же самое.

Далеон ответил ей учтивым кивком, а вот Руби напрягся. Зыркнул на девушку исподлобья, буркнул что-то на прощание и убежал к няне.

— Вы что-то хотели, лэра Латиэль? — довольно сухо поинтересовался король и отпил из кубка. Сладковатый привкус Осеннего вина растёкся по нёбу бодрящим и согревающим нектаром.

Они с сильфидой расстались на завтраке на весьма скверной ноте, но по-другому Далеон не мог. Люц была, как всегда, раздражающе права — одного скандала в начале правления хватило, чтобы уяснить, с кем можно свободно флиртовать и спать, а кого лучше избегать. Она до сих пор не может простить ему ту ситуацию, а он не может простить её импульсивного поступка: поныне во рту горчит, а сердце неприятно сжимается от воспоминаний.

— Хотела составить вам компанию! — улыбнулась родственница посла и потрясла в воздухе бутылочкой Зелёной феи. Где только снова достала? Ящик горячительного везла с собою вместо одежды что ли? Представив это, Далеон фыркнул. — И не стоит обращаться ко мне так официально — просто Лати, — проворковала и захлопала ресничками, — не огорчайте меня, мой король.

Далеон поморщился, но тут же совладал с гримасой и натужно натянул уголки губ.

— Что ж, «просто Лати», — он оглядел довольную сильфиду и толпу девчонок позади неё и взмахнул рукой в приглашающем жесте: — Составьте!

Девицы расселись. Латиэль отточенным жестом откупорила бутылку, как показалось, ране уже открытую, и разлила напиток по кубкам, за недостающими побежали расторопные слуги.

Далеон не торопился пить: болтал темно-зелёную густую, как патока, жидкость в чаше и из-под ресниц напряжённо следил за сильфидой. Девушка лучисто улыбалась жемчужными зубками всем вокруг и, будто догадавшись, от чего медлит король, первая отпила из своего кубка. Только тогда юноша ощутимо расслабился и сделал глоток.

Кисло-сладкий сок ягод год-ши ошпарил язык, прокатился по горлу и упал в желудок, но не камнем, а каплей живого пламени, согревающего душу и воспламеняющего кровь.

«Зелёная фея» — самое коварное и опасное из терринских вин. Бессмертному достаточно чаши, чтобы опьянеть и уплыть на волнах блаженства в неведомые дали, а смертному хватить и пары глотков, чтоб умереть.

Это живительный нектар для души и яд для тела в одном флаконе. Что уж говорить о составе? Ягоды год-ши — основной компонент «Феи» — растут на болотных деревьях, что питаются живыми существами. И не какими-то мошками, а животными и… людьми.

Омерзительно, но нет ягод вкуснее.

Тем удивительнее, что вкус поцелуя Люции напоминает Далеону о год-ши. Он пробовал её, желал бы забыть, да невозможно это.

Она его яд; дурман, проникающий в кровь и разум и застревающий там, как ртуть; больная зависимость. Невыносимо ей противиться, да и не особо хочется.

Далеон понял, что уже неприлично долго пялится на пухлые багряные, как кровь, сочные губы Латиэль, и к ним так и тянет. Коснуться, попробовать, прикусить. Они сейчас наверняка с прикусом «Феи», похожи на те, тлетворные и манящие, что навсегда отпечатались в подкорке и вкус которых так хочется ощутить вновь.

— Мой Повелитель, — томно выдохнула сильфида.

Дикое, дурное возбуждение прилило к голове, и совсем не той, что надо.

Далеон поднял испуганный взор и узрел нежное лицо Латиэль в сияющем ореоле. Её платиновые волосы серебрились в полумраке, раскосые голубые глаза в обрамлении тёмных пушистых ресниц загадочно мерцали, на устах теплилась робкая улыбка. А мир вокруг неё расплывался, как нечто неважное, незначительное, только дивная лэра сохраняла чёткость, яркость и желанность.

— Как вы очаровательны! — страстно прошептал король чистую правду и в порыве чувств схватил тонкую кисть юной чаровницы и пылко поцеловал кончики пальцев.

Лати звонко рассмеялась, но юноша упорно не замечал лающих, злых ноток в этом громком смехе, как и других женщин с их возмущённым сопением.

— Вы мне льстите, Ваше Величество! — проговорила она сквозь радостный оскал и рывком подалась вперёд.

Их лица оказались очень близко. У Далеона перехватило дыхание, и сердце застучало гулко, быстро-быстро. Во рту пересохло, а взгляд снова прилип к манящим губам идеальной формы, бантиком.

— Зовите меня по имени, лэра, — сглотнул он. — Из ваших уст оно зазвучит как песня.

— Даааалеон, — пропела она и потянулась к нему. — Мой Даааалеон.

Их губы разделял один только вздох.

— Брат! — вдруг раздалось со стороны, разбивая очарование момента вдребезги. Это Руби с тревогой окликнул его.

Далеон отпрянул от сильфиды, как от огня. Голова вдруг закружилась, пейзажи и лица заплясали в безумной карусели. Король прикрыл веки и мотнул шевелюрой.

«Что за дела? — продралась здравая мысль через туман. — Я же выпил всего ничего!».

Схватившись за край стола, он спешно поднялся на нетвёрдые ноги.

— Простите лэры, мне нужно идти, — пробормотал под нос и, не на кого не взглянув, побрёл по каменной тропинке вглубь сада.

— Куда же вы? — понеслось в след от вскочившей с места Латиэль.

— Прогуляюсь, — буркнул Далеон.

Руби поймал его затуманенный взгляд, что-то понял, поджал губы и решительно бросился наперерез сильфиде и компании.

— Юные лэры, не будете любезны, сыграть со мной?! — задорно воскликнул он. Далеон бледно улыбнулся и скрылся за высокими цветущими кустами.

Время обеда давно прошло. Люция сидела за рабочим столом и просматривала документы, когда в кабинет после короткого стука влетел взъерошенный Виктор и заявил:

— Король пропал!

— С чего ты решил? — спросила Люция спеша по коридору к лестнице. Она старалась выглядеть невозмутимо, но нервная походка и бешено колотящееся сердце выдавали её. Благо последнее никто не мог услышать.

— Об этом доложили придворные лэры, с которыми король часто обедает. Сначала он не явился на трапезу в малую гостиную, потом девицы облазили главное и императорское крыло, но так и не нашли его. Сейчас мои отряды осматривают замок.