— Приятно познакомиться, Вивиана. Я Эмма.

— Эмма! Мне нравится это имя. Ты звучишь очень мило, как раз то, что нужно Мо.

— Я не подтверждаю и не отрицаю, что я с ним.

Она тяжело выдохнула мне в ухо.

— Всё в порядке. Он тоже всегда пытается меня защитить. Скажи, ты его любишь?

Я уставилась на деревянный стол, проводя пальцем по бороздкам в древесине. Я не была уверена, как ответить. Люблю? Он мне нравился, конечно. И у меня действительно возникло трепещущее, тошнотворное чувство в животе, когда я думала о нём. Но любовь была чем-то не поддающимся количественному измерению, фундаментом чувства, которое строилось со временем, когда два человека становились ближе и делили свои жизни. Джакомо и я едва знали друг друга.

Фу, зачем я взяла трубку? Я нерешительно сказала:

— Я его очень люблю. Но мы отвлекаемся от темы. Кто тебе рассказал о свадьбе?

— Ты его любишь? Ты говоришь с ним, как со щенком.

— Ну, мы не так давно знакомы. Пожалуйста, Вивиана. Как ты узнала о браке?

— У меня здесь есть друзья. Они общаются с людьми снаружи и узнают новости. Я не полностью изолирована.

Здесь. Снаружи. Она была в тюрьме? В укрытии?

— Я просто хотела, чтобы он мне рассказал, — продолжила она. — Мы делились всем.

Я сразу почувствовала себя ужасно. Моим сестрам было бы так же больно, если бы они узнали о моем браке. Поэтому я поспешила объяснить:

— Это не то, что ты думаешь. Нас заставили пожениться.

Когда она замолчала на долгую минуту, я подумала, что, может быть, мы отключились.

— Алло?

— Я не понимаю, — сказала она. — Он не хотел жениться на тебе?

— Нет, он определённо этого не хотел. Скажем так, ни у кого из нас не было выбора.

— Связано ли это отсутствие выбора со мной?

Я резко вдохнула. Ответ встал на место, как два кусочка пазла. Какое влияние Вирга имела на Джакомо? Этим рычагом была Вивиана. Так и должно было быть. Он никогда не упоминал свою сестру, но они явно ладили. Она сказала, что он всегда защищал её. Жениться на мне, чтобы защитить свою сестру, соответствовало мужчине, которого я знала, мужчине, о котором я заботилась.

— Это так, не так ли? — Она звучала обеспокоенно, частота её дыхания участилась. — Mamma mia, я разрушила его жизнь...

— Стой, — я сохраняла тон мягким, но твёрдым. — Ничего из этого не твоя вина. Сделай глубокий вдох. Всё хорошо, и твой брат с этим справляется.

— Нет, во всем виновата я. Это всегда моя вина.

— Это не так, я обещаю. Даже не думай об этом. Мы с твоим братом стараемся извлечь максимум пользы из нашего брака. Мы... счастливы.

Это не было ложью. В данный момент я не ненавидела своё пребывание здесь. Да, мне нужно было вернуться к отцу, но это не было пыткой — получать лучшие оргазмы в своей жизни от хорошо сложенного мужчины.

Голос Вивианы дрожал, когда она сказала:

— Ты говоришь это только для того, чтобы мне стало лучше. Ты хороший человек, Эмма.

— Это правда, Вивиана. Я очень надеюсь, что мы скоро сможем встретиться лично.

— Невозможно, но было бы здорово. Я уверена, что ты бы мне понравилась.

Почему она говорила в прошедшем времени?

— Это не невозможно. Просто скажи мне, где ты, и я приду к тебе.

— Позаботься о моем брате, Эмма. Он хороший человек.

Затем связь оборвалась. Я уставилась на трубку, почти надеясь, что она перезвонит, прежде чем медленно повесила её. Что-то в её последних словах действительно меня встревожило — её голос, её тон, особенно эта прошедшая форма, как будто она прощалась. К концу она, казалось, была на грани слёз, и мне было жаль, что я её расстроила.

Почему Джакомо не рассказал ей о свадьбе? Если бы он рассказал, Вивиана не сделала бы своих собственных выводов и не была бы так расстроена нашим разговором. Мне нужно было поговорить с ним, чтобы он объяснил всё своей сестре.

По глупости я поняла, что у меня нет его контакта в телефоне. До сих пор не было необходимости звонить ему. Выбежав из офиса, я направилась на кухню, где Сэл что-то жарил на плите.

— Сэл!

Он повернулся и посмотрел на меня своим здоровым глазом.

— Что случилось?

— Мне нужно позвонить Джакомо, но у меня нет его номера.

— Конечно, конечно.

Сэл выключил горелку и достал свой мобильный. Мы встретились у стойки, и он соединил звонок, затем протянул телефон мне.

— Pronto (Алло), — произнёс знакомый глубокий голос после одного гудка. — Что случилось, Сэл?

— Это я, а не Сэл.

— Подожди, — сказал Джакомо. Я услышала, как он куда-то отошел, возможно, нашел уединенное место для разговора. Я закусила губу, ожидая, пока он снова не заговорил тихим, напряжённым голосом: — Что случилось, bambina (малышка)? Ты в порядке?

— В твоем офисе зазвонил телефон, и я сняла трубку, — сказала я, заметив, как Сэл слегка вздрогнул, но решила оставить это без внимания. — Это была твоя сестра.

На другом конце провода повисла мертвая тишина. Было неясно, даже дышит ли Джакомо. Наконец он произнес:

— Я буду через пятнадцать минут.

Связь оборвалась. Я вернула телефон Сэлу.

— Он сказал, что будет здесь через несколько минут.

— Он не говорит о делах по телефону, — ответил Сэл, наливая мне газированной воды. — В этом он весь, как старшие боссы. Никогда не знаешь, кто может подслушивать.

— Понятно, — пробормотала я, делая большой глоток воды. — Ты знал о ней?

Сэл вернулся к плите, помешивая что-то на сковороде.

— Я уже давно в поместье, синьора. Я знаю очень многое о семье Бускетта.

— Ты расскажешь мне о ней?

Он покачал головой.

— Это должен решать твой муж. Мне было бы неправильно делиться.

Я потерла лоб, чувствуя лёгкое сожаление.

— Я не должна была поднимать трубку, знаю. Но телефон продолжал звонить, и я подумала, что это может быть Джакомо. Я никогда не слышала, чтобы телефоны здесь звонили.

— По этому телефону он разговаривает только с ней и ни с кем другим.

— Я этого не знала.

Список вещей, которых я не знала, все рос и рос. Мой живот скрутило от ужаса. Что я наделала? Я понятия не имею, кем на самом деле был Джакомо, и ничего не знаю о его семейной истории. Ради бога, у этого человека есть сестра, о которой он мне никогда не рассказывал.

— Перестаньте беспокоиться, синьора, — мягко сказал Сэл. — Все образуется.

Он поставил передо мной маленькую миску замороженной лимонной граниты. Она была похожа на тертый лимонный лед, который продавали на ярмарке у меня дома в Торонто, только более гладкая. Мне она очень нравилась, и у Сэла она всегда была под рукой.

— Хотела бы я обладать твоим оптимизмом, — сказал я. — Можешь ли твы хотя бы сказать мне, есть ли еще члены семьи, о которых я не знаю? Тогда я не буду так удивляться потом.

Он похлопал меня по руке. — Вивиана и Джакомо — единственные оставшиеся. Больше никого нет. — Он указал на мою нижнюю половину. — По крайней мере, пока.

Мы сидели в тишине, пока звук мотора автомобиля не приблизился к задней части дома. Когда Джакомо ворвался через кухонную дверь, его лоб был наморщен от беспокойства. Он был на грани, как никогда раньше.

Он рявкнул:

— Что она сказала?

— Она слышала, что ты женился...

— Кто ей сказал?

— Она сказала, что это друг, который общается с людьми на воле. Я не поняла, что это значит.

Мой муж обменялся взглядом с Зани, который вошел.

— Это, должно быть, мальчик. Попробуй позвонить ей еще раз.

Зани опустил подбородок и вышел. Джакомо махнул мне рукой. — Расскажи мне каждое слово разговора, если сможешь.

Я повторила столько реплик, сколько смогла вспомнить. Когда я дошла до той части, где Вивиана предположила, что брак ее брата был ее виной, Джакомо поморщился.

— Что она сказала дальше?

— Что я просто пытаюсь заставить ее почувствовать себя лучше, и когда я сказала, что надеюсь встретиться с ней лично, она сказала, что это невозможно. Она сказала мне позаботиться о тебе и повесила трубку.