— Они не могли причинить мне вреда. То, что они сделали, было ничто по сравнению с тем, что произошло в этом доме.

Его отец, Дон Геро. Я отчаянно хотел узнать больше.

— Как что?

— Тебе не стоит слушать эти истории. — Он закончил обматывать бинты и потянулся за боксерскими перчатками.

— Ты ошибаешься. Я определенно хочу услышать.

Он ничего не сказал, просто надел перчатку мне на левую руку и закрепил ее.

— Каково это?

— Хорошо, — сказал я. — Твой отец был алкоголиком?

Алкоголь и злоупотребление часто были связаны. Но даже тогда я не гнушалась делать дикие предположения, если это побуждало его делиться.

— Нет. — Он надел мне на правую руку другую перчатку. — Трезвый и ясный для любого наказания.

— И он бил тебя и твоего брата?

Он остановился и уставился в точку на дальней стене.

— Только меня. Нино был идеален в глазах моего отца. И это никогда не было физическим, не так. Это было испытание на выносливость, чертовы игры разума. Например, запирал меня в темноте или заставлял стоять на коленях часами. Лишал еды. Он никогда не оставлял синяков или чего-то, что кто-то мог бы увидеть. — Он пожал плечами и начал отходить. — Теперь ты знаешь, почему я его ненавижу.

Я схватила его за руку толстыми перчатками.

— Малыш, подожди.

Он не посмотрел на меня, как будто ему было стыдно или он беспокоился о моей реакции, поэтому я обхватила его руками за талию и сжала.

— Мне жаль, что это с тобой произошло. Ничто из этого не было твоей виной, ни единой вещи. Надеюсь, ты это знаешь.

Он испустил долгий вздох, но не обнял меня в ответ. Я попыталась вложить в это одностороннее объятие все свое сострадание и привязанность к нему. Может, поэтому он не хотел быть отцом?

Момент тянулся, пока он наконец не похлопал меня по спине.

— Достаточно, — хрипло сказал он. — Давай я покажу тебе, как бить кулаками, bambina (малышка).

Я неохотно отпустила его.

В течение следующего часа он учил меня, как стоять, как переносить вес и наносить удары. Бокс оказался гораздо сложнее, чем я представляла. Я думала, что это два человека на ринге, которые просто избивают друг друга, но это было гораздо более технично. Это требовало силы, да, но также и интеллекта. Нужно было предвидеть следующий шаг противника, научиться защищаться, атаковать там, где они этого не ожидали.

В основном, бокс заключался в применении стратегии, позволяющей использовать свои сильные стороны против слабостей противника.

Задыхаясь, я сползла на канаты на ринге и попыталась отдышаться. Меня раздражало, что мой муж даже не дышал тяжело.

— Вот почему ты великий дон.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

— О чем ты говоришь?

— Из-за бокса. — Я указала на ринг. — Я понимаю, почему ты хорош в обоих видах спорта. Ты умён, спокоен, дисциплинирован. Это была хорошая тренировка, чтобы сменить отца.

— Большинство людей сказали бы, что выйти на ринг и получить удар — это самая глупая вещь, которую может сделать человек.

Он, очевидно, слышал это раз или два. И, честно говоря, я могла бы сказать то же самое час назад.

— Это не глупо. Это очень смело. И если бы ты не был умным, ты бы не добился в этом такого успеха.

Его брови опустились в замешательстве.

— Откуда ты знаешь, что я был хорош?

— Сэл упомянул об этом. Он сказал, что ты был очень впечатляющим.

Он откинулся на канаты, расставив локти в стороны и продемонстрировав свою впечатляющую грудь.

— Я справился. Я заработал кучу денег.

— Ты получил один из тех безвкусных гигантских ремней?

Улыбка расплылась на его лице, и он рассмеялся — редкое зрелище, которое я впитывала как губка.

— Да, я получил несколько из этих безвкусных гигантских ремней.

— Могу ли я увидеть его?

— Сними верхнюю часть, и я подумаю об этом.

— Что? — фыркнула я, удивившись и развеселившись.

— Ты меня услышала. Покажи мне свои сиськи, и я подумаю.

Он был серьезен, его напряженные глаза пожирали меня, и мой живот напрягся, когда желание пронеслось сквозь меня. Я облизнула губы.

— Но я же в них, — сказала я застенчивым голосом, поднимая боксерские перчатки. — Я беспомощна, marito (муж).

О, это было неправильно — правильно? — сказать. Его губы изогнулись в хищной улыбке, когда он оттолкнулся от канатов и начал преследовать меня. Я могла видеть, как его член становился толще в его тонких шортах.

— Мia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка), тебя сейчас трахнут на боксерском ринге.

Зевая, я отключилась, пока мой профессор по физике бубнил о волновой оптике. Мне нравился этот предмет, но сегодня я была слишком уставшей, чтобы сосредоточиться. Кто-то не давал мне спать допоздна каждую ночь — и будил меня рано — с большим количеством секса.

Хотя, я не жаловалась. Да, секс был биологически создан, чтобы быть приятным — он гарантировал продолжение человеческой расы, в конце концов — но это был другой уровень. Я чувствовала себя опьяненной Джакомо, помешанной на сексе существом, которое было одержимо моим мужем.

Не помогло и то, что я сейчас сидела в его офисе, окруженная его запахом, и пользовалась его ноутбуком. Неудивительно, что я не могла здесь сосредоточиться.

Экран компьютера почернел, и я сморгнула свой мозговой туман. Упс, урок закончился несколько минут назад.

Как только я поднялась на ноги, зазвонил старый дисковый телефон на гигантском столе. Я замерла. Раньше этот телефон не издавал ни звука. Честно говоря, я даже не думала, что он работает.

Звон продолжался, и никто не брал трубку. Он звучал где-то еще в доме? Разве не Сэл должен был отвечать, когда Джакомо не было рядом?

Звон прекратился. Ну, ладно. Это решило проблему. Я пойду на кухню и расскажу об этом Сэлу.

Когда я шла к двери, телефон снова зазвонил. После трех гудков я решила ответить. Что могло случиться в худшем случае? Может, это Джакомо пытался дозвониться до меня.

— Pronto (Алло), — сказала я в трубку.

— Кто это? — Это была женщина. Она говорила на сицилийском с сильным акцентом.

Мой живот сжался, и меня охватила иррациональная ревность. Почему женщина звонила моему мужу? Это была Тереза? Кем бы она ни была, неужели она всерьез думала, что я настолько наивна, чтобы выдавать непрошеную информацию по телефону? Я была дочерью мафиози, воспитанной в этом скрытном, жестоком мире. Я знала, что это не так.

— Кто-то с правом отвечать на телефонные звонки. Кто это?

— Вы жена Мо?

— Нет. — Ложь неловко соскользнула с моего языка, поэтому я продолжила с обвинением. — А ты?

Она начала смеяться.

— Конечно, нет. От этой мысли меня тошнит.

Не любовница. Родственница, значит? Это объяснило бы бурную реакцию. По какой-то причине мне вспомнилась девушка с фотографии в его спальне. Они были так похожи. Это она?

— Кто ты? Его кузина?

— Нет, и ты определенно жена. Я слышу твою ревность. Как давно ты замужем за моим братом?

Брат? Какого черта? Это не может быть правдой. Джакомо упомянул бы сестру. Эта женщина должна была лгать, чтобы получить от меня информацию.

— Слушай, — сказала я. — Я ничего тебе не скажу, пока не поговорю с Джакомо.

Женщина на другом конце провода продолжала:

— Я знаю, что Мо женился на канадке, дочери какого-то важного босса в Торонто. Все об этом говорят.

— Все? — Это правда? Я не хотела, чтобы эта новость вышла наружу. Если бы слухи о свадьбе достигли Неаполя или Сидерно, я бы окончательно облажалась.

— Да, — сказала она, — поэтому я хотела позвонить и связаться с тобой, когда его не будет дома. Мне нужно было поговорить с женщиной, которая украла сердце моего брата.

Я проигнорировала этот комментарий.

— Как тебя зовут?

— Вивиана. Я не удивлена, что мой брат не рассказал тебе обо мне. Я — тайна.