Но, может быть, дядя Реджи не был наследником. Может быть, все дело было в том, что случится, когда умрет папа.

Логичным выбором для поглощения бизнеса в Торонто был Фаусто, муж моей сестры. Но я не могла позвонить Дону Раваццани и поговорить о делах.

Привет, Фаусто. Я знаю, что у нас никогда не было разговора один на один, но как дела?

Нет, мне придется обратиться к сестре. Может, она бы знала, если бы были даны обещания.

Я взглянула на свой телефон. У Фрэнки было трое маленьких детей, включая двухмесячного. Я не была уверена, что у нее найдется время для меня.

Попробовать стоило. К тому же, я все равно опоздала с визитом к ней.

Я набрала номер старшей сестры, затем нажала кнопку. Он прозвенел дважды, прежде чем я услышала ее голос через крошечный динамик. На заднем плане кричали дети.

— Девочка, тебе так чертовски повезло, что ты позвонила мне сегодня. Я собиралась отправить небольшую армию в Перу, чтобы проверить тебя.

Я закатила глаза.

— Прошло три дня, Фрэнки. Вряд ли стоит вторгаться в чужую страну.

Я слышала, как она сказала кому-то, что сейчас вернется, а потом сказала:

— Эмма, давай перейдем на видео. Я хочу увидеть твое милое личико.

Я сидела в кабинете Джакомо, в том, которым он никогда не пользовался. Он едва ли был похож на медицинскую палатку в Перу.

— У меня недостаточно сильный сигнал для этого, — соврала я. — И у меня всего минута.

— Чёрт возьми. Нам нужно доставить тебе туда лучшее оборудование. Может, я попрошу Фаусто прислать туда спутниковый грузовик только для твоего личного пользования.

— Да, это было бы совсем не неловко, — саркастически сказала я. — Как ты? Как дети?

— Я измотана, а дети живут своей лучшей жизнью и балуются отцом. В общем, как обычно.

Фаусто баловал Рафа и Ноэми, что, как я знала, было источником многих споров в семье Раваццани.

— А ребенок?

— С Марчелло все в порядке, — сказала она о младшем сыне. — Он такой спокойный. Полная противоположность Рафу во всех отношениях.

Джиа и я обе ездили в Сидерно на роды. Фрэнки справился с этим как профессионал. Моя сестра родилась, чтобы стать матерью.

— Но хватит о моей скучной жизни, — сказала моя сестра. — Я хочу услышать обо всех жизнях, которые ты спасаешь в Перу.

— Это исследование, ничего захватывающего. Большую часть времени я провожу в лаборатории. — Ложь, ложь и еще раз ложь. Я ненавидела не говорить правду.

— Ну, я очень горжусь тобой. Я знаю, что это именно то, чем ты хочешь заниматься.

Боже, это сделало ложь в тысячу раз хуже. Слезы навернулись на глаза, эмоции переполняли меня. Вдобавок к чувству вины, тяготеющему мою душу, вчера начались месячные. Да, мои гормоны были в полном беспорядке, но теперь тикали часы, отсчитывающие время до беременности, которую я не хотела. Мне нужно было найти выход из этого.

— Спасибо, — выдавила я. — Надеюсь, у папы все хорошо в Торонто без меня.

— Я уверена, что с ним все в порядке, — сказала она напряженно, тем же граничащим с гневом тоном, который она использовала всякий раз, когда затрагивалась тема нашего отца. — Тебе нужно жить своей жизнью, Эм.

— Я знаю, но он стареет, и у него много дел.

— Он взрослый человек. Он выживет.

Нет, на самом деле. Он бы этого не сделал. Я проглотила комок в горле. Мне бы хотелось, чтобы папа позволил мне рассказать Фрэнки и Джие о его состоянии. По крайней мере, тогда мне не пришлось бы нести это горе в одиночку.

— Как ты думаешь, он говорит с Фаусто о делах?

Фрэнки фыркнула.

— Понятия не имею. Фаусто знает, что Роберто Манчини — это тема, которую лучше избегать в этом доме. — Она помолчала.

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно. Не дай Бог, что-нибудь случится с Папой, я не хочу, чтобы меня выгнали на улицу те, кто придет к власти.

— Этого никогда не случится, Эм. Мы защитим тебя. Господи, откуда это взялось? У тебя какие-то проблемы, о которых я не знаю?

— Перестань волноваться. Все в порядке. Может быть, потому что у тебя только что родился второй мальчик, я задумалась, кто же заменит папу. Потому что мы не сыновья.

— Все это может достаться Реджи или Данте, мне все равно. Я не хочу иметь ничего общего с Роберто или его бизнесом.

Она больше никогда не называла нашего отца Папа. Только Робертом или Роберто, когда она чувствовала себя итальянкой. Она все еще была возмущена тем, как он справился со всем, что касалось смерти нашей матери, а затем нарушил свое обещание позволить ей поступить в университет. У них были сложные отношения, которые были совершенно не похожи на те, что были у нас с ним.

— А как насчет одного из твоих сыновей?

Я почти слышала, как она нахмурилась, пока вопрос тянулся.

— Я не хочу, чтобы мои мальчики переезжали в Торонто. Я хочу, чтобы они жили здесь, со мной. Я и так буду достаточно волноваться, когда они уедут работать на…— Откусив то, что она собиралась сказать, она судорожно выдохнула и натянуто усмехнулась. — Я все еще кормлю грудью, и мои гормоны в полном беспорядке. Черт, одна только мысль о том, что мои дети уезжают… Я не могу с этим справиться.

Отлично, теперь я заставила ее плакать. — Извини. Мне не следовало поднимать эту тему.

— Нет, все в порядке. Ты не была бы Эммой, если бы не была любознательной.

Мой телефон завибрировал от входящего звонка. Папин онколог. — О, Фрэнки, извини. Мне нужно идти. Я скоро позвоню, ладно?

— Конечно! Ti amo, mia bella sorellina. (Я люблю тебя моя красивая сестра).

— Я тоже тебя люблю. Обними семью от меня.

Я повесил трубку и ответил на входящий звонок.

— Доктор Моррисси. Здравствуйте.

— Мисс Манчини, привет. Надеюсь, я не застал вас в неподходящее время.

Потому что он думал, что я все еще в Торонто.

— Нет, совсем нет. Что случилось?

— Я только что разговаривал по телефону с твоим отцом, и как его медицинский представитель я подумал, что ты тоже имеешь право знать, что происходит.

Мой желудок сжался, мое тело приготовилось к плохим новостям. Это напомнило мне о том, как я впервые узнала, что у папы рак.

— Да, что такое?

— Цифры, которые я вижу в анализе крови вашего отца, вызывают беспокойство. Однако он сопротивляется приезду в больницу. Поэтому я хотел бы встретиться с вами обоими и обсудить, какими могут быть наши дальнейшие стратегии.

— Вы имеете в виду госпитализацию для проведения дополнительных анализов или содержание его там для паллиативной помощи?

— Я не хочу строить догадки. Это часть того, что я хотел бы обсудит.

Ком в горле становился все больше. Доктор Моррисси, очевидно, считал, что у моего отца осталось не так много времени. Мы оба знали, что это была единственная причина принять его в этот момент. — Вы знаете, почему его трудно перевезти. — Я доверилась доктору Моррисси относительно личности моего отца, когда рак был впервые диагностирован.

— Да, я в курсе. Но мы должны сделать то, что лучше для его ухода, даже если есть трудности. Если вы решите оставить его дома, это ваше решение. Но будет лучше, если мы обсудим все «за» и «против».

— Я понимаю. — Я успокоилась, сделав несколько глубоких вдохов. — Я сейчас в путешествии, так что, возможно, видеоконференция будет лучше.

— Хорошо, хотя я бы предпочел лично встретиться. Но если вы не можете, я пойму. Лучше провести эти разговоры раньше, чем позже.

Я сказала ему, что поговорю с отцом о времени, затем повесила трубку. Я долго смотрела на свой телефон, глаза затуманились, чувствуя тяжесть всего этого на своих плечах. У меня не было ответов, не было плана. Только осознание того, что я одна.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРИ

Джакомо

Налив в стакан большое количество виски, я сел на табурет у кухонной стойки. Cazzo (Ебать), я устал. Последние несколько дней мы с Зани искали хоть какой-то след Вирги, но никто его не видел. Ни на побережье, ни в одном из его обычных мест. Я посетил все места на острове, которые только мог вспомнить, и поговорил со всеми, кто был связан с капо. Никаких следов дона Вирги нигде не было.