Удивительной природы оказалась иривийская магия. Вроде и пустыня кругом, а меж тем фермерские земли выглядели сочными оазисами: зеленые поля, пышные сады, возле каждого дома цветочные оранжереи. Хозяйки соревновались меж собой, стремясь переплюнуть друг дружку в пестроте клумб. Казалось, будто огромный ковш вырезал пласты земли из живописных долин и по нелепой причуде разместил их в серых барханах.

— Как же так, — недоумевал Рурык, общаясь с фермером через забор. — Откуда могла взяться зелень среди песков?

Фермер — коренастый мужчина лет пятидесяти, загорелый, с мозолистыми руками, лысой головой, в пыльных линялых штанах и клетчатой рубахе стоял, опираясь на дощатый забор. В правой руке хозяин держал старые вилы с налипшими комьями земли. Рурык опасливо поглядывал на эти вилы, чем вызывал добродушную усмешку фермера.

— Вот вас, иностранцев, сразу видать, — отвечал землевладелец. — Помню, лет пять назад в наши края привозили этих, лупоглазых, тех, что с крыльями-то. Вот же выродились уроды, спаси и сохрани пресвятая Денея, — на этих словах мужчина осенил себя кружью. — Так летунов этих ко мне, значится, привезли. У меня ж самое большое хозяйство во всей Канзе. Да-а-а… Еще от деда досталось. Так эти крылатые тоже все ходили, глаза пучили, курлыкали меж собой. Ихний переводчик и спрашивает, мол, как это вы так на песке да сады такие вырастили? А на чем же мне еще, спрашивается, выращивать? Земля-то у нас какая?

— Магическая? — дал ответ Рурык.

Фермер лишь раздраженно махнул.

— Да при чем тут это? Магическая она по всей Иривии. Я тебе не о том толкую. В наших краях только и можно что овощи растить да скотину пасти. Почва ни на что другое не годится. И то, вишь, как себя ведет? Сушится, окаянная. Никакого с ней сладу нет.

— Почему ж она сушится? Климат жаркий? — предположил Рурык и тут же смолк, поняв по одному только взгляду хозяина, что глупость сказал.

— Нормальный у нас климат, — буркнул фермер. — Ты вот как себе представляешь добычу магии?

— Ну…

— Гну! — резко оборвал мужчина и недобро стукнул вилами оземь. — Туристы… Понаедут, ниче не знают. Думаешь, магия она так просто в земле лежит? Бери и пользуйся? Да как бы не так! Ее ж сперва пробудить надо, на поверхность вывести, собрать. Думаешь, чего пески появляются? Это тебе вот оно не то. Не в Савениях этих ваших. У нас магия она такая. Где-то жизнь дает, а где-то забирает.

Рурык торопливо поддакнул, и фермер зарядил лекцию с удвоенным энтузиазмом:

— Я, между прочим, магическому земледельству с детства учился! Да-а-а… Отец объяснял. А тому дед показывал, а тому прадед. И так до восьмого колена. Чего до того было — не знаю, врать не буду. А только говорят, что предок мой еще при самой Денеи-матушке служил, в саду еешнем цветы выращивал. И не криви морду. Цветы — это тебе не халам-балам, тут знаешь какое мастерство нужно? А предок, считай, первым во всей империи был. Во-о-от, — протянул фермер и умолк, забыв, к чему он это рассказывал.

Рурыка хвастовство собеседника не столько восхитило, сколько обескуражило. Конечно, еще живя в Савении он знал, что добыча магии оказывает губительное влияние на континент, но лишь сейчас, посмотрев и на рыбацкий городок, к которому прибило шлюпку, и пройдясь по пригороду, он наглядно увидел, как сушится почва.

Матушка, рассказывая о далекой Иривии, откуда шел их род, говорила, что край тот богат и зелен, деревья там растут не за годы, а за недели. И можно собирать урожай по десять раз за год. И счастливы те, кто живет в этом благословенном месте.

Отчего далекие предки покинули столь многообещающий континент, история умалчивала. Тем более, что ни матушка, никто другой ни разу не видели Иривии, и знали о ней лишь по рассказам, передающимся из поколения в поколение. Лишь Рурыку хватило решимости и азарта переплыть океан, чтобы увидеть материк собственными глазами. К тому же, у него имелась для этого весьма соблазнительный повод.

— Так, выходит, пески появляются оттого, что вы забираете из земли магию? — деликатно резюмировал мошенник.

— Забираем?! — сердито возмутился фермер, а затем сознался. — Ну, забираем! Так, а что ж нам теперь? С голоду ноги протягивать? Я, между прочим, самому императору письмо писал! Ну как я? Вместе уж. В Канзу ездили, там все дружно этим, как его, колехтивом, обращение думали. Да-а-а… Просили Его Величество почвы с юга завезти. У них-то там, почитай, земли получше наших будут. Не сушатся. Мужики, кто бывал на юге, рассказывали: зерно там вот такое, — фермер сжал кулак и для убедительности потряс им перед носом Рурыка. — Оно и понятное дело, что им магии совсем чутка требуется. А нашу ж пока пробудишь, да пока по кристаллам соберешь. У меня, бывало, резонатор ентот работает сутками напролет, гудит так, что заснуть невозможно, а магии там, что мышка какнула. Так ее ж потом еще пока переработаешь, пока с растворами смешаешь да разведешь, пока ею поля пропитаешь. Еще ж за каждый резонатор отчитываться нужно. Он жешь думаешь чей? Мой?

— Видимо нет? — Рурык все никак не мог дождаться, когда фермер наговориться и даст слово гостю. План был настолько хорош, что жаждал немедленной реализации. Но требовалось набраться терпения.

— Вот тебе и видимо-невидимо. Государственный. У нас же как? Магия она токма казенная. Все ж подотчетное. Я уже и так и этак просил: дайте мне еще один резонатор. Не хватает ведь запасов. А они мне: не положено. У вас, говорят, все выдано строго с нормативами. Какие такие нормативы? Ты вот видел их где? И я не видел? Иной раз думаешь: да катись оно все к Рамону! Пойти, что ли, в город, гончарню открыть. Про меня все говорят, что руки золотые. Я в детстве такие миски лепил, матушка всей округе хвасталась этими мисками.

— Да вы что, — из вежливости охал Рурык, а сам прикидывал, сколько можно наварить на фермере.

— Да только какие уж теперь миски? На кого я хозяйство брошу? Сын старший как уехал с женой в город, так и носа не кажет. Младший и вовсе в учебу подался. Вот опять же с ним одни растраты. Каждый месяц письма мне строчит: отец, вышли тысячу алынов. Чеканю я, что ли, эти алыны?

Рурык поддакивал, а сам запоминал, какие суммы тратит собеседник.

Фермер охотно жаловался на проблемы в хозяйстве, и на глупость жены, и на соседей-завистников. Рурык не перебивал. Терпеливо слушал. Понимал, что мужчине надо выговориться, иначе дальше с ним общаться смысла не будет. Лишь изредка задавал уточняющие вопросы да сочувственно кивал.

Бесполезная на первый взгляд трата времени давала больше результатов, чем чтение прессы. В простоватую речь фермер вплетал те подробности и сплетни, какие многое могут поведать опытному слушателю. Так Рурык выяснил, что иривийцы в последние годы помешаны на технике. Притом, что мифов, связанных с технической мощью Савении, здесь ничуть не меньше, чем у него на родине сказок об иривийской магии. Даже землепашец, привыкший к традиционному укладу жизни, и тот пусть и с недовольством, но признавал, что за прогрессом будущее. К этому факту Рурык отнесся с особым вниманием. У него даже появилась пара идей, как можно использовать неосведомленность иривийцев в технической сфере.

Кроме того, мошенник наметил для себя дальнейший путь странствования. В двух сутках езды находился весьма крупный город Гердена. Он мало чем отличался от большинства провинциальных городов: те же фабрики и мануфактуры, те же ремесленники и купцы, та же небольшая прослойка богачей и огромные кварталы бедноты. Но вот что любопытно: с год назад в Гердене построили завод по изготовлению летательных кораблей. Дело новое, масштабное. Тем более что сам император дал наказ: к будущему лету обеспечить всю империю полетными судами. Сказано — сделано. Строительство развернули небывалое. Со всей Иривии стеклись рабочие, население города за несколько месяцев увеличилось в разы. А где приток иногородних, там и строительство домов, там и увеличение торговли. Одним словом, Гердена разрослась до грандиозных размеров и вскоре стала одним из самых дорогих городов империи. В конечном счете дошло до того, что каждый уважающий себя богач считал хорошим тоном приобрести солидный особняк именно в Гердене.