Земельщик говорил это спокойно, уже зная, что следует сделать далее. Достаточно, чтобы в отряде были люди, которые помогут убить Меган и вынести толпе ее мертвое тело. Ее смерть можно весьма удобно оправдать сбоем Лабиринта. Кто знает, что творится в недрах этого механического изобретения?

Талантливый аферист не столько преступник, сколько актер. Им движет любовь к искусству, страсть к новым образам, к возможности по-настоящему перевоплотиться в другого человека. И не на два-три часа, пока идет спектакль, а на целый день, неделю, месяц. В полной мере прочувствовать, каково живется пекарю или дирижеру, священнику или министру.

Аферисты не соглашаются прожить лишь одну жизнь, найдя способ, как обмануть судьбу.

А судьбе того и надо. Плутовка любит строптивых, кто не довольствуется предложенным вариантом, а сам указывает, какой участи желает.

Сегодня Рурык пожелал стать гениальным изобретателем, автором, воплотившим мечту десятков ученых — создателем телепорта!

По легенде, аферист долгое время жил у летунов в качестве почетного гостя (иривийцы с ума сходили по всему, что было связано с этой таинственной расой). Именно среди крылатых обитателей скалистого континента Рурыку пришла в голову идея, как заставить телепорт работать.

И теперь гений прибыл в Гердену, чтобы продемонстрировать обществу вершину инженерной мысли — портативную модель телепорта.

Днем савениец и его помощники — Элика и Кыр — были заняты, рыская по городу в поисках необходимого реквизита. Вечером троица репетировала постановку: Элика вживалась в образ кокетливой ассистентки гения. Ей приходилось не только заучивать фразы, но и ломать голову, как наилучшим образом применить купленные магические эликсиры, чтобы произвести на публику требуемый эффект.

Кыр по большей части скучал в стороне — ему досталась эпизодическая роль.

Репетиции проходили в квартире герка, но как только основные приготовления были завершены, Элика и Рурык перебрались жить к реке. Место облюбовали за городом: тихое, спокойное, с зеленым пологим склоном и живописным видом на старинные домики Гердены, стоявшие на противоположном берегу.

— Чем диковиннее повадки изобретателя — тем охотнее верят в его гениальность, — объяснял савениец затею, расставляя на поляне обеденный стол и стулья. — Поэтому наше жилище должно выглядеть максимально необычно. Чтобы горожане с охотой обсуждали иностранного гостя и приходили поглазеть, как мы живем. К тому же, не забывайте: по легенде я десять лет прожил среди летунов. Кстати, мы взяли те картины с лошадьми? Они отлично будут смотреться на ветвях деревьев. И над кроватью надо обязательно повесить легкий балдахин! Эх… Как я люблю сюрреализм!

Элика с восторгом внимала идеям савенийца, ловя каждое слово.

— А почему нельзя напроситься на прием к богачам и предложить им купить твое чудо-изобретение? — интересовалась она, расставляя чайный сервиз.

Рурык перетащил кресло-качалку под раскидистые ветви дуба и с удовольствием плюхнулся на сиденье.

— Голуба моя, когда навязываешься — ты вынужден доказывать, что чего-то стоишь. Это заведомо проигрышная стратегия. Публика должна жаждать встречи со мной, и тогда мне не придется ничего делать. Сами возвеличат и будут умолять взять у них деньги.

Элика подсела рядом, на подлокотник кресло-качалки.

— А как мы заставим их тебя захотеть?

— Весьма своевременный вопрос, моя дорогая. — Рурык галантно поцеловал ручку девушки. — Твоей задачей станет пустить слух, что приезжий изобретатель на дух не выносит светских мероприятий.

— Но… — растерялась Элика, — я не поняла. Так мы хотим попасть на прием или не хотим?

Аферист ласково приобнял девчонку.

— Хотим, но об этом им знать не обязательно. Ты только представь: иностранный гений, жил у летунов, изобрел уникальный механизм перемещения в пространстве, обитает на берегу реки и не посещает приемы. Я буду словно магнит для этих избалованных дам!

Рурык неожиданно усадил Элику к себе на колени.

— К тому же, — произнес он, глядя в ее глаза, — мы еще больше подхлестнем азарт: скажем, что некая дамочка сумела найти подход к загадочному изобретателю и почти заручилась его согласием на визит. Ничто так не мотивирует женщин, как зависть к чужому успеху. Наши изнеженные кошечки пойдут на все, лишь бы не уступить конкурентке.

Савениец резко поднялся, ставя оторопевшую девушку на землю.

— Но это все потом, — заявил аферист. — Сначала мы дадим рекламу!

— Расклеим по городу афиши? — хихикнула Элика.

— О нет! Афиши для низших слоев. О себе мы заявим через прессу!

***

В городе существовало две газеты: «Правда Гердены» и «Герденовский правдоруб». Рурык направился в редакцию первой и остался весьма недоволен визитом. Офис напоминала улей взбесившихся пчел: журналисты носились из кабинета в кабинет, бумаги трепетали в их руках как простыни на веревке, женский визг: «Кто взял фотографии?» — снарядом взорвался над головами.

Гость попытался сунуться к главному редактору, но секретарша не пустила. Руками замахала:

— Кто вы?! Куда?! Нельзя! Занят! Что у вас?!

Рурык приосанился:

— Я — известный во всем мире ученый-изобретатель Дальпир Кузенкевич-Эржанский. Только что прибыл…

Но секретарша не дослушала:

— Положите статью! Возможно, опубликуем! — и умчалась, крича на ходу: «Кто видел курьера?»

Рурыка такое пренебрежение крайне оскорбило. Он, гениальный ученый и бесстрашный путешественник, снизошел до того, чтобы лично прийти в редакцию, подарить сенсационную статью, а в ответ — хамство!

Оскорбленный в лучших чувствах, аферист направился к конкурентам — в «Герденовский правдоруб».

Вторая редакция встретила изобретателя пугающей тишиной. Ни секретарш, ни журналистов, ни корректоров… Никого. Лишь в кабинете главного редактора за пустым столом сидел унылый мужчина в дешевом потертом пиджаке и пил.

По перегару и скопившейся на полу грязи стало ясно, что запой продолжался вторую неделю. Начальник прибывал в том состоянии, когда ему не то, что на телепорт, на собственную жизнь было решительно наплевать.

И все-таки Рурык не ушел. Вместо этого взял стул и подсел к редактору:

— По какому поводу сей праздник души? — участливо спросил гость.

Начальник поднял мутноватый взор и, сведя брови к переносице, попытался сфокусироваться на говорящем.

— Вы кто? — изо рта вырвался сдавленный хрип.

— Ваш билет в счастливую жизнь, — пафосно изрек Рурык, но поняв, что в таком состоянии редактор не оценит метафоры, перешел на деловой тон. — Что случилось с редакцией? Где все?

— Предатели! — с отвращением махнул начальник. — Все предатели! Бросили меня. Сволочи!

На этих словах редактор приложился к початой бутылке и залпом отпил добрую четверть.

— Так все-таки, что произошло?

Пьяница тяжело вздохнул:

— Не покупают. Понимаешь? Не берут! Я уже не знаю, что делать. Работаешь, работаешь, а не берут!

Как выяснилось, вот уже который месяц тиражи «Герденовского правдоруба» стремительно падали. По какой-то причине горожане упорно отдавали предпочтение «Правде Гердены».

— И вот что им не нравится — не пойму, — жаловался редактор. — То же самое пишем, а не берут.

Положение выходило удручающее: в первой газете Рурык не нужен, вторая газета сама никому не нужна.

Аферист с сомнением посмотрел на начальника. Возвращаться в офис успешной газеты не хотелось. Да и было в этом несчастном выпивохе что-то родное, знакомое. Савениец интуитивно чувствовал в нем хватку коллеги по мошенническому цеху. Его бы в чувство привести, приободрить.

К тому же, весьма часто главные редакторы бывали вхожи в светские круги, а Рурыку как раз требовался свой человек на приеме.

Идея родилась молниеносно.

— Когда вы должны сдать свежий номер в печать? — бодро спросил Рурык, забирая у редактора бутылку.

— Вечером, — с тоской отозвался мужчина.