— Не спорю, мне было бы весьма приятно иметь хорошие отношения со столь рассудительным мужчиной, — продолжала рыжеволосая, — но в данный момент я забочусь не о личной выгоде, и даже не о благе для всего Ордена. На кону судьба Иривии. И уверена, что лучшей кандидатуры, чем вы, нам не найти. При всей вашей нелюбви ко мне, — Меган произносила эти слова без ехидства, дружелюбным тоном, — я знаю, что в первую очередь для вас важна объективность. Вы не станете принимать решения, руководствуясь личными амбициями. Именно поэтому на посту Высшего магистра мне и хочется видеть такого беспристрастного человека, как вы.

— Меган, — предупредительно отозвался магистр.

Ему не нравились эти перемены в жрице. Слишком быстро провинциальная простушка обучалась столичным повадкам.

— Зафрэль, — рыжая улыбнулась ласково и как будто искренне, — Понимаю, что не заслужила вашего доверия, но клянусь, что у меня нет иных мотивов. Я долго думала, чью кандидатуру предложить. Не скрою, рассматривала даже Ярена, но вы не хуже меня знаете, что порой он ставит личные цели превыше общего блага. И его принципы… Цевс никогда не пойдет на перемирие с врагом, даже если это будет выгодно для всех. И прошу, прежде чем отвечать мне отказом, позвольте рассказать о пророчестве, которое мне показал Лабиринт.

***

Тем же вечером Меган лежала в постели Клавия, положив голову на его грудь. Рыжие кудри разметались по плечам. Горячее тело юноши и прохлада шелковых простыней создавали приятный контраст, а чуть приоткрытое окно доносило с улицы ночную свежесть.

— Красавица моя, — приговаривал Клавий, поглаживая ее спинку. — Как же я тебя обожаю.

Любовник ощущал прилив нежности и умиротворения. Ему не хотелось ни двигаться, ни что-то делать. Ему нравилось чувствовать, как Меган лежит на нем, ощущать вес ее тела, ее гладкую кожу, ее запах…

— Я тебя тоже, — автоматически отвечала рыжая.

После Лабиринта жрица не верила романтичным словам молодого любовника и воспринимала свидания с ним как обязательную часть программы. Пусть думает, что она по-прежнему доверяет ему. Лишь бы помог разобраться с пророчествами. Ей все никак не давал покоя образ незнакомого юноши, находившегося в библиотеке Собора с книгой в руках. Он явно был ключом к спасению Иривии. Однако, Меган не могла обнаружить его. Жрица осмотрела и сотрудников библиотеки, и прислугу, и всех, кто в принципе имел хоть какое-то отношение к Собору и подходил под описание. Ни единый из увиденных юношей не был похож на того паренька из пророчества.

— Что по книге? — тон Меган скорее подошел бы для делового разговора, чем для беседы после хорошего секса.

— Просмотрел еще несколько секций, но пока ничего похожего, — библиотекарь нехотя вырвал себя из разнеженного состояния. — Мне кажется, эту книгу принесет сам юноша.

— Зачем? Это не логично. Какой смысл нести книгу в библиотеку? Я тебе говорю: нам нужно прошерстить все отделы. Найдем книжку — поймем, как найти парня.

Клавий перевернулся на бок, прищурившись и разглядывая любовницу из-под опущенных ресниц.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — спросил он. — Ты пытаешься подмять под себя весь мир.

— Что?

— Ты хочешь контролировать все и всех. Даже реальность. Из-за этого ты не даешь мирозданию самому сделать для тебя всю работу.

— Можно без твоих денейских словоблудий? — жрице не особо нравилось, когда Клавий начинал вещать какие-то древние мудрости, далекие от современной жизни.

— Иди сюда, — юноша сгреб Меган в охапку, против ее воли. Обнял, прижав к себе и ласково прошептал: — Я знаю, что ты мне не доверяешь. Знаю, что переживаешь из-за пророчества. Но поверь: как только ты расслабишься и перестанешь требовать от мира вести себя так, как задумано в твоей голове, решение проблемы найдется само. Вспомни состояние, когда ты пробуждаешь магию. Замедлись. Выдохни. И доверься миру.

— Ага, миру, который собирается разрушить наш континент. Нет уж. Пока я не изменю линию вероятности событий, никаких расслаблений.

Клавий хотел возразить, но его отвлекли взволнованные голоса и топот, донесшийся из коридора. Наспех облачившись в ночную сорочку и накидку, Меган вышла узнать, что произошло. В коридоре остановила пробегавшую мимо служанку, потребовав объяснить, чем вызван переполох.

— Его Преосвященство Шедек Патах… — жалобно скулила девчонка. — У… у-у…. у-у-уме-е-ер… — слезы хлынули на покрасневшие щеки. — Он там… ой мамочки… Он там пове-е-есился-я-я….

Девчонка убежала прочь.

К Меган подбежал кто-то из младшего жречества:

— Ваше Святейшество! Беда! Его Преосвященство магистр Патах покончил жизнь самоубийством! Вас, простите… но вас там Орден…

И в этот же момент к Меган подошел полицейский.

— Меган Лейнц? Вы арестованы по подозрению в убийстве.

Давящая обстановка серого мраморного кабинета мешала Альбергу сосредоточиться. Мысли то и дело возвращались к странному корольку из далекого крошечного государства. Было что-то неправильное в его поведении. Что-то, что выбивалось из общепринятых норм.

Внешне король Рурык вполне походил на правителя отсталой маленькой страны. Эксцентричный, простоватый, но по его поведению и речи было видно, что он действительно управляет государством. Однако открытие банка… Не то, чтобы данная практика была нова для Иривии. Некоторые государства открывали филиалы банков на магическом континенте, но в этот раз случай как будто выбивался из общего ряда. И все же найти в чем заключается отличие никак не удавалось.

Вынужденный присутствовать на совещании, Альберг в пол уха слушал выступление министров, пытаясь понять мотивы чудаковатого короля.

Еще и журналисты, как всегда, принесли хлопот. Кто-то разгромил банк этого Рурыка, а пресса моментально выставила банальное хулиганство как акт политического террора со стороны Альберга.

Или погром не был случайностью?

Надо выяснить, кто дал разрешение на открытие иностранного банка, и кто стоит за его погромом.

Мысли кружили ворохом, и Альберг интуитивно чувствовал, что ему следует внимательнее отнестись к странному королю, но нескончаемый поток дел никак не давал возможности хоть немного побыть наедине и спокойно проанализировать происходящее.

Вот и сейчас император должен был слушать доклад по сельскохозяйственной отрасли. Министр аграрных дел обладал удивительной способностью буквально усыплять слушателей. Стоило ему начать говорить об осушении земель и экспорте зерна, как головы собравшихся тяжелели, так и норовя опуститься вниз.

Внешность горе-оратор имел весьма неказистую: бледный, угловатый, на макушке проплешина размером с блин. Усики жиденькие, какие бывают у юнцов, а бороденка до того редкая, что ей только деревенских мужиков смешить. Одним словом, выглядел докладчик весьма комично. Такому бы при церкви служить, а не фермерскими делами заведовать.

Альберг был наслышан, что мужики министра не особо жаловали и за спиной потешались. Да и как не потешаться? У него даже фамилия была смешная: Цирюль. За это с легкой руки фермеров министр получил прозвище Штангель-Циркуль. Надо сказать, прозвище ему подходило: сам худющий, ноги длинные. Идет, точно циркулем расстояние отмеряет.

Почему отец назначил его министром — для императора оставалось загадкой, но перечить воле родителя Альберг не решался. К тому же, с делами Цируль худо-бедно справлялся. Еще бы во время докладов бубнил не так монотонно …

Государь с завистью смотрел на сладко посапывающего министра военных дел — Громовца. Грузный боевой мужик с повадками ретивого герка, спал в кресле, опустив голову на плечо соседа. Сосед иной раз подталкивал Громовца, когда тот принимался храпеть.

Хотелось бы и Альбергу сейчас оказаться на одном из дальних кресел и проспать доклад агрария. А еще лучше, запереться в малой библиотеке и поразмыслить о происходящем в спокойной обстановке. Но, увы, императору не позволительна такая роскошь.