— Отлично! Я знаю, как распродать весь тираж и переплюнуть конкурентов!

— Серьезно? — оживился редактор, но мгновенно сник. — А толку? Продавать нечего. Номер не готов. О чем мы напишем?

— Вы не поверите… — расплылся Рурык в улыбке.

***

На следующее утро возле ларьков со свежей прессой творилась вакханалия. Народ толпился, скупая «Герденовский Правдоруб» пачками. Перекрикивая друг друга, толпа совала продавцу монеты, стремясь первыми урвать утренний выпуск.

Виной всему был крупный заголовок на первой странице:

«АКЦИЯ!

В честь дня рождения мы подготовили сюрприз!

В одном из номеров спрятан чек на ОДИН МИЛЛИОН алынов!

Найди счастливую газету — стань МИЛЛИОНЕРОМ!»

Горожане торопливо разбирали газеты и прямо здесь, на месте, перетряхивали их, в надежде отыскать заветный выигрыш. Не находили, покупали еще. То, что счастливая газета до сих пор не была обнаружена, лишь подогревало ажиотаж: значит, победа близка, чек где-то рядом!

План Рурыка побил самые смелые ожидания: тираж был распродан к одиннадцати утра.

По такому поводу, в полдень городу был предъявлен радостный победитель, купивший выигрышный номер. Розовощекий парень стоял на главной площади, пожираемый завистливыми взглядами горожан. Его пальцы крепко держали заветный чек, улыбка не сходила с лица. Что сказать? Племянник редактора крайне натурально изображал восторг и принимал поздравления.

Никто так и не узнал, что на самом деле никакого чека не существовало.

Зато город оказался буквально усеян разбросанными листами «Герденовского правдоруба», со страниц которого на прохожих смотрел великий изобретатель Дальпир Кузенкевич-Эржанский.

К вечеру в Гердене только и разговоров было, что об удивительной акции и о загадочном гении.

***

Поздней ночью Элика и Рурык сидели на берегу реки: всю вторую половину дня толпы людей приходили поглазеть на диковинного интуриста. Одни норовили завести беседу с изобретателем, другие жалостливо вздыхали: «Совсем, сердешный, умом среди летунов тронулся, жить негде — так он аж вона куда — на улицу перебрался».

Элика поначалу пыталась оправдывать Рурыка, объясняя, что маэстро намеренно живет на свежем воздухе, чтобы быть ближе к природе и оставлять разум незамутненным. Но простой люд был слишком далек от подобных идей и продолжал потешаться над гением.

Однако просвещенные представители Гердены оценили инновационный образ жизни и прониклись уважением к творцу. Посему, для безопасности и спокойствия дорогого гостя, велели полиции прогнать зевак и следить, чтобы великого маэстро не тревожили.

Благодаря заботе высших слоев общества, к ночи Рурык и Элика получили возможность перевести дух и отдохнуть от назойливых горожан. Савениец расположился в гамаке, девчонка рядом — в кресле. Они кутались в теплые пледы, пили горячий шоколад, любовались на яркие звезды в темно-синем небе и наслаждались приятным завершением дня. Герк отсутствовал, гуляя по барам, чему савениец был несказанно рад. Он пытался примириться с мыслью, что герк зачем-то нужен, ведь не зря же судьба свела его с этим дикарем, но без Кыра все же было как-то спокойнее.

— Рур, — девчонка мягко позвала савенийца, отпивая вкусный тягучий напиток.

— М-м?

— Зачем тебе столько денег, а?

Парень усмехнулся:

— Разве их бывает много?

Элика плотнее запахнулась в плед.

— Я не об этом. У тебя есть какая-то цель? Мечта? Ведь наверняка ты прибыл в Иривию не просто так.

Рурык перевернулся в гамаке, наклоняясь поближе к собеседнице.

— Хочешь знать правду? — мошенник склонился к самому уху Элики.

Та аж замерла — ожидая услышать страшную историю.

— На самом деле, — произнес Рурык зловещим голосом, — я — младший сын Савенийского короля. Но дядя убил моего брата, а теперь хочет расправиться и со мной, чтобы самому править королевством!

— Да ну тебя! — Элика оттолкнула шутника. — Вот я, например, хочу открыть свой магазинчик и продавать магические эликсиры.

— А чего сейчас не торгуешь? — безразлично спросил Рурык, пытаясь поудобнее устроиться в гамаке. — Купила подешевле, продала подороже. Нехитрый бизнес.

— Ага. А деньги где взять? На помещение, мебель, инвентарь? К тому же, я не хочу перепродавать уже созданные. Мне хочется самой делать эликсиры. Я умею. Но для официальной торговли нужна лицензия, а она очень дорого стоит.

— Ты где-то училась на это? — заинтересовался савениец.

Он знал общие принципы иривийской магии, но ему было любопытно послушать подробности. Вдруг это могло пригодиться для проникновения в библиотеку Собора?

— Да, меня дедушка учил. Он еще застал времена, когда заниматься магией мог любой житель. В ту пору и землю сами пробуждали, чтобы добыть из нее магию. И почву перерабатывали, создавая амулеты и эликсиры. Амулеты — это сложно, там еще кузница своя нужна. А вот эликсиры я бы могла делать. И земляные смеси — это совсем просто.

— Смеси?

Судя по тому, как загорелись глаза Элики, савениец сделал вывод, что тема эта девушке чрезвычайно интересна.

— Ну да. Под разные типы заклинаний, — пояснила блондиночка. — Правда, их теперь редко кто берет. Там надо уметь магичить. Разная почва годится под разные заклинания. Вот, например, здешняя почва, — девчонка наклонилась, зачерпнув пригоршню земли. — Если пробудить в ней магию и использовать в таком виде, то максимум, что получится — небольшой ураган.

Аферист мысленно усмехнулся: ничего себе «максимум». Но перебивать не стал. Он умиротворенно наблюдал, как девчонка с азартом вещает о магии.

— Но, если я нагрею почву до, скажем, температуры в шестьдесят градусов — смогу наколдовать морок, — объясняла девчонка. — Если до семидесяти трех — удастся вызвать огненных змей. А при заморозке выйдет отличная блок-стена.

— А что будет, если нагреть до семидесяти четырех? Или ста? — спросил Рурык.

— В том-то и дело! Иной раз буквально на градус температуру поднимешь — и всё! Землю можно разве что под выращивание растений отдавать. Ничего толкового из нее уже не выйдет. Но это еще не все. Самое интересное начинается при смешивании. Например, если к нагретой почве Гердены добавить промытый речной песок, да накалить, что аж плавиться станет — можно вызвать небесное сияние! Знаешь, как красиво смотрится? Ночное небо, а на нем всполохи: красные, желтые, белесые. Переливаются меж собой. Мне в детстве дедушка показывал. Один раз. Его потом за это в тюрьму на месяц посадили. Кто-то из соседей донес, что это он всполохи наколдовал.

— В тюрьму?

— Ну да. У нас с этим строго. Дед с юности занимался созданием магии, а как запретили, так он тайком, в чулане. И мне показывал, как с землей работать. Даже мои родители не знали, чем мы с дедушкой занимаемся. Магичить можно только имея лицензию, а она невероятно дорогая. Мало кто может ее позволить. В основном только крупные организации и заводы, либо очень богатые люди. А беднякам только и остается, что покупать уже готовые эликсиры и амулеты.

Рурык понял, что тема для девушки весьма болезненная и не решился продолжать. Перевел взгляд на огни домов, горящие на противоположном берегу и отражающиеся размазанными всполохами в темной воде. Ветер приносил запах прелой листвы, река размеренно убаюкивала плеском волн, и где-то вдалеке одинокая птица выводила колыбельную мелодию.

— Твоя очередь рассказывать, — тихо произнесла Элика. — Зачем тебе деньги?

Юноша зябко поежился и с головой обернулся в теплый плед, отчего приобрел сходство с окуклившейся гусеницей.

— Замок купить хочу, — нехотя признался он. — И титул герцогский.

— На кой? — удивилась напарница.

— Как сказать… — замялся Рурык. — Дело в том, что я и сам родился в замке. Нет-нет, не сыном короля. Отца я никогда не знал, а мать работала простой гувернанткой при дочке господина. Мама у меня хорошая, но ей приходилось трудиться с утра до ночи. Да и сам я с детства старался ей помогать. Однако довольно скоро понял, что, работая слугой в замке все, что можно получить — это скромный обед и крышу над головой. За все остальные удовольствия нужно платить, а для этого требуется зарабатывать. К десяти годам я не умел ни читать, ни писать, зато мог продать что угодно кому угодно. Например, у жены герцога имелась личная модистка — рассеянная старушка, шившая для хозяйки платья и шляпки. Она вечно забывала, куда убирала булавки, пуговицы и прочую мелочь. Надо ли говорить, что как только я прознал об этом недуге, склероз модистки стал прогрессировать? К швейным мелочам прибавились ленты, брошки и заколки, которые вдруг обнаруживались в нарядах деревенских барышень.